Лихой гимназист — страница 54 из 56

— Боюсь, путешествие может затянуться. Придётся ехать в сторону Петергофа.

— Значит, дела отложим. Что именно хотите показать?

— Увидите, — Давыдов дёрнул за шнурок, и карета тронулась с места.

Как и сказал его превосходительство, двинулись мы на юг по Петергофскому тракту. Карета мчала на всех парах, разгоняя попутный транспорт громогласными гудками, и нам, словно правительственному кортежу, все уступали дорогу. До Автово долетели минут за сорок. А вскоре позади остались рабочие кварталы и пригороды — мы покинули Петербург.

— Кстати, Алексей, — заговорил Давыдов, когда мы проезжали поворот к моему семейному особняку, — а вам уже известно о загадочном исчезновении вашего батюшки?

— Об исчезновении? — сделал я удивлённое лицо. — Боюсь, что нет. Мы же с ним не общаемся. Да и из дома мне не писали. А что случилось?

— Да вот… Уехал в санаторий на позапрошлой неделе, а в прошлую среду исчез, не вернулся в номер. До сих пор никто не может найти. Вещи остались на месте, а самого его и след простыл. Удивительное дело.

— Да уж, удивительно, — кивнул я с озадаченным видом. — Как такое могло случиться?

— Кто знает… Вам сообщат, если появятся вести.

— Может, у отца… сознание помутилось? — предположил я. — И он ушёл куда-нибудь в лес. Во время последней нашей встречи батюшка вёл себя весьма странно. Да и эта нелепая дуэль с дядей… Он был явно не в себе.

— Как знать, как знать, — произнёс Давыдов, глядя в окно. — Человеческий разум — загадка, а пути Господни неисповедимы.

Свернув за городом на узкую гравийную дорогу, карета двинулась через лес, и вскоре путь нам преградили высокие кованые ворота. Однако стоило шофёру подать звуковой сигнал, как прибежал мужчина в зелёном мундире и фуражке и открыл их. Территория, на которую мы въехали, была огорожена глухим кирпичным забором с колючей проволокой. Я с беспокойством смотрел в окно, рассматривая абсолютно голую равнину без единого деревца или кустарника.

Карета остановилась возле трёхэтажного жёлтого здания, которое одинокой скалой возвышалось посреди поля. Фасад украшали полуколонны с резными капиталями и прочие декоративные элементы, но от самого сооружения веяло чем-то зловещим — то ли из-за обшарпанных стен, то ли из-за решёток на окнах. Оно напоминало тюрьму или психбольницу.

Перед зданием находилась полукруглая мощёная площадка, на которой стояли четыре экипажа. Один из них был паровым грузовиком с чёрной будкой для перевозки заключённых.

— Невесело тут, — заметил я, когда мы вышли из экипажа.

— Да, веселиться тут не приходится, — сухо ответил Давыдов.

Мы прошли через высокую арку. Главное крыльцо находилось во дворе. На входе нас встретили ещё два охранника в зелёном мундире. Они выбежали навстречу и поклонились Давыдову. Он тут явно был своим.

Холл напоминал залу какого-нибудь дворца. Потолок украшала роспись на религиозную тему: люди с нимбами и ангелы покровительственно взирали на нас сверху. Пол был выложен мозаикой, а на стенах висели картины.

Но стоило нам углубиться в недра заведения, как интерьер кардинально изменился. Ещё один мордоворот в зелёном мундире открыл стальную решётчатую дверь, и мы оказались в длинном пустом коридоре с высоким потолком и жёлтыми стенами, меж которых эхом разносился звук наших шагов.

Навстречу прошли люди в белых халатах. Очевидно, здесь находилось лечебное заведение, но довольно специфической направленности, судя по решёткам на окнах.

Затем мы с Давыдовым спустились в подвал, и тут я уже забеспокоился. Низкие сводчатые потолки давили каменной безысходностью, а пронзительный вой, доносящийся из глубин подземелий, холодил душу. Впрочем, медальона на мне сегодня снова не было, поэтому я надеялся, что если случится какая-то неприятность, отбиться или сбежать труда не составит.

Путь преградила тяжёлая стальная дверь, но и её перед нами охрана тоже отворила без вопросов. Дальше был коридор с такими же стальными дверями, в каждой из которых имелось окошко.

Мы остановились возле первой.

— Иди и смотри, Алексей, — подозвал меня Давыдов и попросил охранника открыть окошко.

Я заглянул туда, и в нос ударил запах испражнений. В сумрачной пустой комнате, похожей на тюремную камеру, в которой не было даже кровати, в углу, обхватив колени руками и уткнувшись в них носом, сидел лысый человек, облачённый в лохмотья.

— Кто это? — спросил я.

— Княгиня Орлова, — ответил Давыдов.

Он приказал опереть дверь, и охранник послушался. Дверь издала страдальческий стон, открывая нам путь в мрачную зловонную дыру. Давыдов вошёл первым, я — следом, охранник остался снаружи.

Сидящая в углу женщина подняла лицо. По её тощей высушенной физиономии было невозможно определить ни пол, ни возраст. Бледная кожа чернела прожилками, а глаза горели диким безумием. Длинные костлявые пальцы походили на звериные когти.

Пациентка издала душераздирающий вопль и, вскочив, ринулась на нас. Такого я никак не ожидала. Это жуткое человекоподобное существо оказалось совсем близко, бешеные глаза заглянули мне в душу, ещё секунда и…

Давыдов выкинул вперёд ладонь, и чёрная дымка сбила пациентку с ног. Та завыла, словно волк на луну, и уползла в угол. По спине моей побежали мурашки. Женщина эта даже на человека не была похожа — скорее на взбесившегося мертвеца.

— Пойдём дальше, — произнёс Давыдов таким будничным тоном, будто мы ходили по музею, рассматривая экспонаты. — Она уже три года здесь. Боюсь, безнадёжна.

— Что вы с ней сделали? — спросил я, когда мы вышли в коридор и охранник запер дверь.

— Не мы, — ответил Давыдов. — Бесы.

Мне не очень хотелось заходить в остальные камеры, но этого и не потребовалось. Давыдов просто открывал окошки, показывая пациентов и называя фамилии. Почти все узники оказались представителями крупных дворянских родов. Некоторые смирно сидели в углу, другие бродили по камере а, увидев нас, бросались с жутким оскалом к двери, третьи валялись на полу в собственных фекалиях. Один стоял, уткнувшись носом в угол, и завывал, наполняя подвал заунывной музыкой безумия, от которой можно было самому свихнуться. Я с сочувствием посмотрел на охранника. Не повезло бедолаге с работой.

Когда мы, наконец, закончили экскурсию и вышли на улицу, я вздохнул с облегчением. Ещё никогда мне не доводилось присутствовать в подобных местах, ещё никогда я не испытывал такого омерзения.

— Все они — представители уважаемых семейств, — объяснил Давыдов. — Здесь их содержат родственники. Дело это, понятно, не дешёвое. Тех, кто не может оплатить лечение, приходится просто уничтожать.

— Гуманнее было бы и эти перебить, — заметил я, поморщившись, поскольку жуткие оскаленные лица до сих пор стояли перед глазами.

— Здесь у них есть шанс. Я показал вам только самые тяжёлые и безнадёжные случаи. Если не ошибаюсь, у нас на данный момент тридцать четыре пациента с острой формой одержимости. В ряде случаев лечение помогает, и пациент может пойти на поправку. Но бывает и так, что когда бес уходит, от человека остаётся лишь пустая оболочка, которая способна ещё существовать, но к которой уже никогда не вернутся мыслительные функции.

— Так что с ними случилось? И кто такие эти бесы?

— Обитатели стихийных миров. Иногда эти существа прорывают барьер между нашими мирами, и тогда происходит беда. Они пожирают души и овладевают человеческими телами, поскольку в своём истинном виде не способны тут находиться, — Давыдов обернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза. — А одна из миссий священной стражи — не допускать таких казусов. Вот то великое зло, с которым нам приходится бороться. Если бы ты знал, сколь серьёзна угроза, то не раздумывая вступил бы в наши ряды.

Мы вышли на площадку, где стояли экипажи.

— Всё так плохо? — спросил я.

— Не всё. Надежда есть. Мы можем предотвращать вторжение, а порой даже изгонять бесов, если те не полностью овладели разумом жертвы. А теперь позволь, покажу тебе ещё кое-что. Подойди ближе.

Я подошёл почти вплотную к Давыдову, а тот схватил меня за плечо.

— Стой смирно, — велел он. — Надеюсь, получится. Ты достаточно силён.

В следующий момент мир вокруг преобразовался.

Глава 25

Повсюду клубилась чёрная дымка, похожая на ту, которую я вызывал заклинаниями, но теперь она окутывала весь мир. Под ногами была чёрная земля, по небу плыли тяжёлые чёрные тучи. Здание лечебницы, кареты — все объекты состояли из однородной дымчатой материи.

Рядом со мной находилось чёрное человекообразное существо — Давыдов. Он продолжал держать меня, хотя ни рук, ни ног у меня не было. Я стал аморфоной субстанцией. Похоже, мы оказались в наших стихийных телах, и если у Давыдова оно более-менее сформировалось, то моё находилось в зачаточном состоянии.

Между серым небом и чёрной дымчатой равниной плавали три сгустка, напоминающие головастиков. Они полетели к нам.

Когда первый оказался совсем близко, Давыдов выпустил в него стихийную стрелу, она угодила в сгусток, и тот стал падать, дымясь, как подбитый самолёт. Остальные два подлетели к нам, но их постигла та же участь.

Мир стал прежним.

— Что это было? — я осмотрелся вокруг и ощупал себя, желая убедиться, что снова нахожусь в своём человеческом облике.

— Бесы. Их много в этом месте. Оно их притягивает. К счастью, барьер тут усилен, иначе в округе не осталось бы ни одного человека, неподвластного им.

Мы сели в карету, и та поехала прочь из этого жуткого места.

— Бесы бывают разной природы, как тёмной, так и светлой, — продолжал объяснять Давыдов. — Вот только нам, заклинателям тёмной стихии, ни те, ни другие не страшны. Они не могут завладеть нашими телами. Теперь ты понимаешь, почему костяк священной стражи состоит из заклинателей тёмной стихии и почему нам так необходимы люди с соответствующими способностями? На нас лежит великая миссия оберегать этот мир. Скажу прямо: я считаю, ты должен присоединиться к нашему общему делу.