— Сколько ему лет?
— Восемнадцать.
Полицейский заподозрил неладное: на восемнадцатилетнего мальчишка всё-таки не тянул. И тот же вопрос задал ему. Вили, похоже, не понял, что означал в этой ситуации правдивый ответ. И приврал совсем немного:
— Четырнадцать.
В результате все поехали в полицию. Но мать Вили, выручила, сказав, что полностью доверяет учительнице:
— Если мой сын с ней, всё в порядке.
Задержанных отпустили, а через некоторое время стало ясно, что учительница беременна. В общем, Вили свои доллары выиграл.
Муж узнал об этом. Узнал он также и о том, что отцом ребенка является тринадцатилетний чёрный мальчишка, часто бывавший у них в доме. Впервые за годы семейной жизни он избил жену и потребовал сделать аборт. Мать Мэри, хоть и была католичкой, тоже советовала дочери сделать это.
Но семейными разборками дело не ограничилось. Двоюродный брат Стива, не называя себя, позвонил в службу защиты детей и в школу, где работала Мэри, и всё рассказал. Дело было передано в полицию. Вили вызвали на допрос, и вскоре он во всём сознался. В тот же день Мэри Кэй, беременность которой была уже видна, арестовали прямо на уроке по подозрению в изнасиловании несовершеннолетнего. Во время следствия Мэри скажет, что была убеждена в том, что понятие «совращение малолетних» относится исключительно к мужчинам…
Когда Мэри выпустили под залог, она пришла в пустой дом: Стив забрал детей и уехал на Аляску. В ожидании суда она и родила своего пятого ребенка, дочь от Вили. Её назвали Одри Локлани Фуалаау. «Локлани» на языке полинезийцев, означает «райская роза»
На суде Вили утверждал, что никакая он не жертва, и психика его вовсе не травмирована. Его мать, не одобрявшая этой связи, тоже говорила, что Мэри не в чем обвинять. Но учительницу всё же признали виновной и приговорили к принудительному психотерапевтическому лечению в течение шести месяцев, к тюремным работам сроком на три месяца с последующим условным освобождением. Предельно мягкое наказание по законам штата Вашингтон.
Дочь Мэри передали бабушке Суне — матери Вили, а самой осуждённой запретили приближаться к бывшему ученику. Нарушение этого условия сулило немедленный арест.
То, что произошло потом, не очень понятно. Похоже, любовники знали, на что шли, и сознательно решились на провокацию: демонстративно занялись сексом в её автомобиле в людном месте средь бела дня. Их, разумеется, задержали. На этот раз власти решили проучить Мэри как следует, приговорив к семи с половиной годам тюрьмы без права переписки и свиданий с любимым.
Восемь месяцев спустя Мэри Кей родила дочь Джоржию-Алексис, которую у неё незамедлительно забрали и снова отдали на попечение бабушке и самому Вили. Однако отец, которому только исполнилось 15, пустился во все тяжкие: бросил школу, начал употреблять наркотики. И появилась странная привычка — он стал говорить сам с собой…
В семье Вили придерживались правила: хорошо то, что выгодно. Спустя два года он по совету матери подал в суд на свою бывшую школу, обвинив администрацию в том, что она «не сумела оградить его от коварной соблазнительницы». Но Мэри, даже после того как «истец» заявил в суде, что никогда не любил «ту самую училку», продолжала верить в него: «Я знала, что он любит меня. Мои дети во время свиданий в тюрьме всегда мне твердили: «Папа тебя любит!»
Время в тюрьме бывшая учительница даром не тратила и написала несколько книг о своей связи с учеником. В Европе они стали бестселлерами. Кроме того, Мэри Кей по собственной инициативе начала обучать малообразованных заключённых, а также увлеклась созданием аудио-книг для слабовидящих. Но примерное поведение всё же не помогло ей скостить срок.
Вили и Суна не сидели, сложа руки. Хотя они и не смогли опротестовать решение суда, но стремились привлечь к этому делу внимание публики. В 2000 году во Франции вышла книга Мэри Летурно и Вили Фуалаау под названием «Единственное преступление, любовь». А в Америке наделала много шума книга Грега Ольсена «Если ты любишь, ты — преступник».
В августе 2004 года Мэри вышла на свободу. Ей исполнилось 42 года. В документах полиции она значилась опасным насильником и каждые три месяца должна была являться в полицию для регистрации. Она продолжала утверждать, что с Вили у неё были «замечательные отношения», и жалела лишь о том, что эти отношения начались, когда она была ещё в браке.
Всё это время Вили не переставал её ждать. К тому времени ему уже исполнился 21 год, и тянуть с предложением руки и сердца он не стал. И препятствий для свадьбы никаких не было: первый муж Мэри давно с ней развёлся.
Свадебная церемония вызвала большой ажиотаж. На этом они неплохо заработали, ведь о дальнейшей судьбе «американской совратительницы» хотела знать вся страна. Солидное издание вело специальный репортаж с места события, эксклюзивные права на съемку были проданы за хорошие деньги.
Собралось более двух сотен разношерстных гостей — и бывшие ученики невесты, и её сокамерницы. Богатый стол, невеста в белоснежном платье… Свидетелями были старшая дочь Мэри и бывшая соседка по тюремной камере, а букеты несли две уже подросшие дочки и Вили.
Жизнь стала постепенно налаживаться. На деньги, заработанные на свадьбе, сняли домик на берегу моря. Вили стал диджеем, а Мэри устроилась секретарем-референтом в юридическую контору: работать учительницей ей теперь уже не придётся.
Своего прошлого супруги не стесняются и от дочек ничего не скрывают: «Они и так всё знают, ведь они росли с этим», — говорит мать. Но если Мэри ни о чём не жалеет, то Вили смотрит на события уже повзрослевшими глазами: «Я спрашиваю себя, как сложилась бы моя жизнь, если бы я тогда не повёлся на то пари. Мэри мне нравилась, но я бы ни за что не стал добиваться её, если бы мне не посулили те двадцать долларов».
Многозначительное признание. Любовь, как и предсказывали скептики, оказался не вечной: после двадцати лет бурного романа, где были и тюрьма, и счастливый 12-летний брак, супруги решили расстаться. Истинная причина неизвестна, хотя знающие люди полагают, что дело в измене. Ах, Вили, Вили…
О теле и духе
Ник Вуйчич
Австралиец Николас (или просто Ник) Вуйчич — один из самых удивительных людей нашего времени. У него нет ни рук, ни ног, что не мешает ему писать книги и выступать перед огромными аудиториями. Его слова многим помогают справиться с собственными проблемами. Со своими-то он успешно справляется, работает и хорошо зарабатывает. А вместе со своей супругой Ник воспитывает родных и приёмных детей. И самое главное — этот человек по-настоящему счастлив, хоть в это и трудно поверить. Ведь всегда можно возразить: кто там знает, что у него на душе. Разве не бывает так: человек на людях улыбается, а наедине с собой — хоть в петлю…
Да, бывает по-разному. Но мне кажется более правдоподобным другое: люди часто пытаются «уличить» и «развенчать» того, кто сумел проявить такие качества, которых у разоблачителей просто нет. Им это важно для самоуспокоения: мол, ничего он не герой, врёт и притворяется, и вообще все одинаково ничтожны. Тогда мир вокруг снова становится понятен и жизнь не требует никаких перемен.
К тому же, Ник жизнь свою не приукрашивает, а это всегда хорошо чувствуется. Не скрывает, что уже в десять лет твёрдо решил покончить с таким ущербным существованием. Сказал маме, что хочет искупаться, и попросил отнести его в ванну. Потом вспоминал: «Я пытался повернуться лицом в воду, но было очень сложно удержаться в таком положении. Ничего не получалось. Но за это короткое время я очень чётко представил картину своих похорон — вот стоят мои папа и мама… И тут я понял, что не могу причинить им боль. Ведь всё, что я видел от родителей — это огромную любовь ко мне».
Больше таких попыток не делал.
Он родился в 1982 году в Мельбурне, в семье сербских эмигрантов — медсестры и пастора. Первенца ждали долго, но радость сменилась шоком, когда увидели младенца. Его болезнь называется «синдром тетраамелии». Это очень редкое наследственное заболевание, причины которого толком не ясны. Специалисты полагают, что дело тут в мутациях одного из генов, в результате чего ребенок рождается без конечностей. А часто и внутренние органы повреждены настолько, что младенцы просто не выживают. Нику повезло, природа оставила ему шанс, хотя говорить о везении в данном случае довольно странно.
О том, что чувствовали родители, говорить излишне. Им оставалось просто жить, не заглядывая в будущее, и молиться. И хоть молитва может многое, порой даже творит чудеса, но тут чуда не произошло. Оставалось радоваться просветам серого на фоне чёрного.
Молился и Ник. Но он был слабее всех и ему пришлось труднее всех. Появилось разочарование в молитве, сильнейшая депрессия и тот случай в ванной. Как ни странно, но встряска пошла на пользу: Ник понял, что даже с таким недугом можно жить полноценно. Какие уж аргументы пришли ему в голову — неизвестно, но вот жизнь свою он постарался изменить.
Ник начал усиленно тренировать свою единственную конечность — небольшой уродливый отросток, который достался ему вместо левой ноги. Посещал специализированную школу для инвалидов, а когда австралийские законодатели пошли инвалидам навстречу, то у Ника появилась возможность ходить в обычную школу. Радости от этого было немного, потому что дети часто бывают жестоки и ненавидят непохожих. Душа успокаивалась только в воскресенье, в церковной школе.
Но всё это надо было пройти хотя бы ради того, чтобы поступить в университет, где отношение было совсем другое. Да и Ник изменился. Хирурги сделали ему на стопе что-то вроде пальцев, а уж он научился их использовать по полной программе: работать с их помощью на компьютере, ловить рыбу, играть в футбол, кататься на сёрфе и скейтборде, обслуживать себя и даже передвигаться. Конечно, надо понимать, что кроется за этими привычными словами. Это как, к примеру, прохожий идёт по тротуару и воздушный гимнаст идёт по канату. Оба — идут, только цена прогулки разная.