Лили. Дело 2. Букет смерти — страница 6 из 16

Посыльный просиял и, не дожидаясь чаевых, рванул прочь. Инспектор лишь крякнул и в погоню благоразумно не пустился. Толку-то?

Ни адресов, ни надписей, лишь коричневая упаковочная бумага, бечевка и что-то твердое внутри. Портсигар? Книга? Зажав пакет под мышкой, я попыталась вернуться в дом, но меня удержал за руку Рэддок. Пальцы его вдруг показались мне ледяными даже сквозь ткань рукава.

– Лили, постойте. Медленно и осторожно положите это на асфальт. И ступайте в дом.

Яркий свет фонаря не скрывал предательскую бледность его лица и выступившую на лбу испарину. Держался инспектор хладнокровно, но… похоже, он счел, что я в смертельной опасности.

– А вы? – я даже не подумала подчиниться. Просто стояла и смотрела, не в силах сдвинуться с места.

– Я вызову людей. Лили, ну же!

Кажется, он с превеликим трудом сдерживал желание схватить меня за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Эндрю, успокойтесь, – попросила я, улыбнувшись. На виске Рэддока дернулась жилка. – Все в порядке, это от Дэнни.

Облегчение в его глазах мелькнуло и пропало.

– Уверены?

– Я вижу его ауру. – напомнила я.

Хватка стальных пальцев ослабла, и Рэддок шумно перевел дух.

– Вы так за меня испугались? – спросила я зачем-то. Почти забытое теплое чувство угнездилось в груди, согревая и развязывая язык.

Он лишь отрывисто кивнул и, протянув руку, нежно коснулся встопорщенных перышек-волос.

Я затаила дыхание… Прохожий бродяга развязно присвистнул, и волшебство мгновения рассыпалось на осколки.

Рэддок отстранился, кашлянув, и спросил буднично:

– Вы ужинали?

– Что?.. – я даже заморгала от неожиданности, напрочь позабыв о подобающих леди томной пресыщенности и скучающем спокойствии. – А, да. То есть нет.

– Тогда как вы смотрите на то, чтобы поехать в «Глорию»?

– Положительно, – согласилась я с некоторым разочарованием. Очевидно, что Рэддок больше не настроен на тихое чаепитие вдвоем. – Только сначала я вскрою пакет. Изнываю от любопытства!

Также не мешало бы прихватить сумочку, шляпу и жакет – прохладный вечер вступал в свои права.

– Хотите еще чаю? – предложила я рассеянно, на ходу надрывая оберточную бумагу.

– Лучше чего-нибудь покрепче, – вздохнул Рэддок, устало потирая лоб. – Если найдется.

– Конечно. Минутку.

Из свертка выпал листок бумаги. Кроме него в посылке обнаружился еще один пакет, поменьше, тщательно обернутый в пергамент. Угадать, что внутри, не представлялось возможным.

Первым делом я развернула записку.

«Лили! – гласили прыгающие неровные строчки. – Сохрани эту штуку для меня. Только не лезь внутрь. Ради оловянного солдатика! Д.»

– Солдатика? – удивился Рэддок, беззастенчиво подглядывавший из-за моего плеча.

– Наш старый секрет, – я тщательно сложила пакет и сунула в обувной шкаф. Чего-чего, а туфель у меня столько, что среди них вполне можно спрятать чемодан, а не сверток размером с небольшую книгу. – Пароль, если хотите.

– Значит, это в самом деле от вашего напарника? – Рэддок повел широкими плечами, разминая шею. Сдается мне, он только сейчас окончательно в это поверил. – Кстати, а по букету вы можете определить, в чьих руках он побывал?

Он смотрел на меня с такой надеждой, что мне ужасно жаль было ее разбивать. Увы, пришлось.

– Боюсь, что нет, – покачала головой я, разыскивая в недрах шкафа подходящую шляпку. – Даже если бы мы кинулись сразу, вряд ли убийца лично выращивал цветы или хотя бы составлял букет. К тому же наверняка на него наслоилась масса аур – цветочницы, курьера, официанта… или кто там поставил вазу на стол?

– Официант и поставил, – кивнул Рэддок, разглядывая меня с… уважением? – Признаться, я хотел, чтобы вы на него взглянули, именно поэтому снова позвал вас в тот ресторан.

– О, – я прикусила язык, не без труда удержав рвущиеся с него насмешливые слова. Меня переполняли чувства: досада пополам с иронией, ожидание, страх – терпкий коктейль, от которого кружилась голова и сладко щемило в груди. – Значит, официант? Что же в нем подозрительного?

– Скажем так, у него имелся мотив, – сообщил инспектор загадочно. – Я вызову такси?

– Да-да, конечно, – отозвалась я, примеряя милую серую шляпку, и Рэддок направился к телефонному аппарату.

– Машина будет через полчаса, – пообещал он, положив трубку на рычаг.

Я обернулась.

– Тогда коньяк?

– С удовольствием. Я помогу.

Пока он искал в серванте бокалы и протирал их (ленивая горничная и посудой пренебрегла), я извлекла из бара бутылку и убрала со стола грязные чашки.

Мы устроились на диване. Обстановка располагала к интимной беседе: приглушенный свет, негромкая патефонная мелодия, превосходный коньяк… А говорили мы об убийстве, притом тема эта интересовала нас обоих куда больше, чем обычные нежности.

– Давайте рассмотрим возможности, – предложила я, отпив совсем немного. – Кто мог отравить цветы? Я имею в виду, имел физическую возможность.

– Цветочница, курьер, официант и любой из сидящих за столом, – перечислил Рэддок с готовностью. – Цветочную лавку и курьера мы пока, увы, не нашли. Зато информация об официанте вас наверняка порадует.

– Вот как? – удивилась я для проформы.

Понятно же, что любой подозреваемый, имеющий мотив и возможность – это большой плюс для Дариана. Сомнения, как известно, трактуются в пользу обвиняемого.

Рэддок заговорил четко, будто диктуя стенографистке:

– Некий Джозеф Одли, официант, люто ненавидел покойного Далтона. Даже пытался поменяться c другим официантом столиками, когда узнал, кого именно ему придется обслуживать в тот вечер. В результате проверки стало известно, что Далтон участвовал в деле по обвинению младшего брата Одли. Не берусь судить, насколько тот в действительности был виновен, но представленные суду доказательства были весьма хлипкими. Однако Далтон сумел убедить присяжных и целиком переложить вину на младшего Одли, в результате тот угодил за решетку на долгий срок. При этом подзащитный самого Далтона вышел на свободу.

Присвистнув, я одним глотком допила коньяк, напрочь позабыв – снова! – о манерах. Впрочем, из старой утки лебедя не сделаешь.

– Как вы сумели это раскопать, да еще так быстро? – я покачала головой с неподдельным восхищением.

Рэддок выглядел польщенным, однако вслух возразил:

– Это оказалось несложно. Букет у посыльного принял другой официант, некий Вуд. На допросе он так перепугался, что выложил всю подноготную Одли даже безо всякого давления с моей стороны. По его словам, Одли прямо корежило от необходимости прислуживать человеку, испортившему жизнь его брату.

– М-да, в суп он точно плюнул, – произнесла я задумчиво, крутя уже пустой бокал. – Но убийство?

Рэддок лишь вздохнул и допил свою порцию. Вовремя: у подъезда просигналило такси.

* * *

Несмотря на самый бойкий час, в зале пустовало больше половины столиков.

Дурная слава, как известно, разносится быстро, и найдется мало желающих перекусить в ресторане, где недавно отравили человека. Пусть виновата в том была совсем не еда, общественному мнению хватит страшного слова «яд», чтобы обходить это место десятой дорогой.

Метрдотель, чернявый человечек с усами щеточкой, кинулся к нам с широкой улыбкой, в глазах его плескались надежда и паника.

– Вы нашли этого негодяя? – шепотом вскричал он, экспансивно хватая инспектора за руки.

– Пока нет, – Рэддок с ловкостью, выдающей немалый опыт, высвободился из хватки. – Мы делаем все возможное. А сейчас я бы хотел…

– Ужин за счет заведения! – перебил метрдотель и замахал руками официантам. – Изволите отдельный кабинет?

– Кабинет и кофе, – попросил инспектор со вздохом. Кажется, в своей идее он уже разочаровался – спокойно поесть тут нам не дадут, это как пить дать. – И, будьте любезны, пришлите к нам официанта Одли.

– О! – потрясенно выдохнул метрдотель. – Неужели этот глупец?..

Он картинно схватился за сердце, а Рэддок быстро возразил, несколько покривив душой:

– Нет-нет, он нужен мне как свидетель.

– Ах, ну если свидетель, – метрдотель смахнул пот со лба и, вежливо извинившись, отправился распекать какого-то официанта, капнувшего вином на скатерть. Бедолагу толкнули под локоть, но разве это кого-нибудь волновало?

Нам отвели кабинет на втором этаже – уютное местечко для спокойной беседы. Едва мы успели сесть, как в комнатку ввалился бледный до зелени мужчина в форме официанта.

– Разрешите? – прошелестел он таким голосом, будто собирался вот-вот брякнуться в обморок.

Его смуглое лицо выглядело так, будто беднягу тошнило.

– Думаете, мы будем это пить? – осведомился Рэддок, решительно отодвигая свой кофе. И подбородок тяжелый эдак выпятил, и губы скривил, на глазах превращаясь в крайне неприятного типа.

Чашка в руках официанта заходила ходуном, напиток едва не пролился.

– Вы заказывали кофе, – проблеял бедолага, и в тоне его невообразимым образом сочетались уверенность и паника.

– Кофе из рук отравителя? – спросил инспектор таким мерзким голосом, что меня передернуло. Он специально тренировался?

Зазвенела, падая, ложечка.

– П-простите!

Бледный официант наклонился, а Рэддок украдкой мне подмигнул. Прямо от сердца отлегло. Ну, артист!

Одли распрямился с ложечкой в руке, заверил поспешно, едва скрывая облегчение:

– Сейчас принесу другую.

И дернулся было к двери, но Рэддок гаркнул: «Стоять!» Подействовало не хуже узды – официант вздрогнул всем телом и замер. Не слишком он похож на коварного и безжалостного отравителя, прямо скажем.

– Лично я бы охотно упрятал тебя за решетку, – заявил Рэддок, сверля бедолагу недобрым взглядом. – Ты бы все – все! – мне рассказал.

– Н-не понимаю, о чем вы! – хорохорился официант, жалко улыбаясь дрожащими губами.

– Хватит! – полицейский саданул по столу кулаком. – Рассказывай, где зелье брали? Кто придумал Далтона отравить? Сами или кто подсказал? Ну же!