[5] руководить Объединенными художественными училищами Веймара и направление в состав местного министерства образования Ганса Зеверуса Циглера на должность референта по вопросам культуры и театров.
Кроме этого 5 апреля 1930 года Фрик в качестве министра внутренних дел Тюрингии издал указ «Против негритянской культуры за немецкую народность», который произвел «сенсацию» во всей Германии, фактически это были первые «иконоборческие» поползновения нацистов, направленные против фресок Оскара Шлеммерса в Высшем художественном училище. Кроме этого данный указ позволял начать «зачистку» Веймарского замкового музея. Одновременно с этим фракция национал-социалистов в рейхстаге пыталась безуспешно протащить закон «О защите немецкого народа», который предусматривал наказание за «культурное предательство немецкого духа».
По своей структуре указ Фрика был направлен против «чуждых расовых влияний» в сфере культуры, что во многом относилось к «вырождению» музыки. Сам Фрик, комментируя данный указ, заявлял: «В ходе данного негативного воздействия широкое хождение получили мелодии джазовых ансамблей, негритянские танцы, негритянские песни, негритянские мелодии, что является прославлением негров и оскорблением немецкой культуры. В интересах укрепления и сохранения немецкой народности надо по возможности препятствовать этим проявлениям культурного разложения». Подобные установки позволяли Фрику оказывать давление на предпринимателей, которые владели кафе и ресторанами. Они должны были исключить из музыкального репертуара пресловутую «негритянскую музыку». Неудивительно, что тюрингские рестораторы после некоторого времени подобного произвола стали заявлять протесты. Судя по всему, изменение музыкальной программы приносило им немалые убытки. Сразу же оговоримся, что на тот момент общественное мнение не было готово смириться со столь решительным натиском на «современную культуру». В журнале «Мелос» Фриц Штеге лишь иронично покачивал головой и рассуждал о «рассерженных комарах», которые нападали на «новое время». В частности, он писал: «В действительности нельзя воспринимать всерьез опереточные действия г-на министра Фрика, который намерен запретить джаз. Это всего лишь красная тряпка для тех недалеких людей, которые бледнеют от злобы, когда видят чернокожего. Все это является национальным позором». Но тем не менее уже первые месяцы Тюрингского эксперимента показали, что национал-социалисты были настроены более чем решительно. «Эра Фрика» в Тюрингии закончилась 1 апреля 1931 года, когда местная фракция Немецкой народной партии вынесла вотум недоверия действующему земельному правительству. Несмотря на недолгий срок правления, эти события являются примечательными с исторической точки зрения, так как они были первой попыткой национал-социалистов осуществить радикальные мероприятия в области культурного строительства. Прошло несколько лет, и данный опыт стали использовать уже в общегерманском масштабе.
Еще в 1928 году при НСДАП было создано «Национал-социалистическое общество немецкой культуры», которое несколько позже по политическим соображениям было переименовано в «Союз борьбы за немецкую культуру». Это была легальная организация, которая намеревалась конституционными средствами бороться против «разложения культуры». Но уже из учредительного призыва Союза было видно, что сугубо культурные устремления были тесно переплетены с политическими целями: «Сегодня мы поставлены перед фактом, что поддержанный антинародными силами политический упадок дополняется действиями, направленными против всех немецких культурных ценностей». Активисты Союза провозглашали тесную взаимосвязь между расой и искусством, провозглашали «крестовый поход» во имя «всей немецкой культурной самобытности» и «культурных ценностей немецкой нации». Несмотря на предельно активистский характер организации, в которую входили не только национал-социалисты, но и представители консервативных кругов, до прихода к власти Гитлера ее вряд ли можно было назвать массовой. К январю 1932 года в ней насчитывалось только 2100 членов. Ее численность стала увеличиваться лишь летом 1933 года, когда в период с июня по октябрь в ней оказалось около 38 тысяч человек. Именно в этот год стало расти не только число региональных отделений «Союза борьбы за немецкую культуру», но и был учрежден журнал «Музыка», который должен был стать выразителем «новых идей» в музыкальной жизни. Но все попытки оказать реальное влияние на культурную жизнь Германии закончились неудачей. Во-первых, это было связано с тем, что «Союз борьбы за немецкую культуру» был по своей сути неофициальной, формально никак не привязанной к НСДАП организацией. Во-вторых, это было связано с тем, что Союз с момента его учреждения возглавлял Альфред Розенберг, который в «борьбе компетенций» потерпел по-ражение от Йозефа Геббельса. Свои позиции Розенберг смог сохранить лишь в учрежденном им же самим журнале «Немецкая сцена» — именно это издание стало получать после 1933 года некоторую государственную поддержку.
В ноябре 1933 года при Немецком трудовом фронте, возглавляемом Робертом Леем, было создано национал-социалистическое сообщество «Сила через радость». Одним из «корпоративных членов» «Силы через радость» стала учрежденная Геббельсом Имперская палата культуры. Розенберг со своей организацией предпочитал дистанцироваться от незамысловатых культурных экспериментов наподобие «Тинг»[6] танцев, музыки на лурах[7]. В середине 1934 года «Союз борьбы за немецкую культуру» и журнал «Немецкая сцена» объединились, чтобы учредить новую организацию — «Национал-социалистическую культурную общину», которая должна была проявить себя в первую очередь именно в музыкальной жизни Германии. Новая организация должна была устраивать концерты, основывать собственные музыкальные ансамбли, печатать партитуры и книги о музыке, реставрировать старые органы, исполнять произведения забытых композиторов, которых Розенберг считал «исключительно немецкими». Но со временем предполагаемая деятельность растворилась в общем потоке мероприятий «Силы через радость», которой поначалу сторонился Розенберг. «Национал-социалистическая культурная община» была полностью поглощена организацией Роберта Лея к 1937 году. Сразу же отметим, что «Сила через радость» позиционировала себя как культурно-досуговая организация, которая должна была «пробуждать в немецком народе жизненную силу и жизнерадостность». Самой собой разумеется, при выполнении этой благородной (на первый взгляд) задачи музыка должна была играть центральную роль. В 1936 году в рамках «Силы через радость» было создано специальное «управление конца рабочего дня», а также специальный отдел «Народность и обычаи». Кроме всего прочего, перед данными структурами были поставлены задачи привлекать «народных товарищей» к организации концертов и музыкальных постановок.
По мнению Акселя Йоквера, первые десять месяцев пребывания национал-социалистов у власти можно было охарактеризовать как «культурно-политическое междуцарствие». Данный период характеризовался различными инициативами, которые еще не вылились в планомерную кампанию дискриминации и «зачистки» существовавшего на тот момент «современного искусства». Большинство из них сводилось к требованиям устранить из культурной жизни «наихудших представителей эпохи упадка». На тот момент все эти акции были спорадическими и не носили организованного характера.
Вильгельм Фрик, который уже 30 января 1933 года был провозглашен имперским министром внутренних дел, очень быстро в общегерманских масштабах стал применять наработанный им в Тюрингии опыт. Он продолжил тюрингскую практику составления списков запрещенных фильмов и театральных постановок, дополнительно проявляя заботу о том, чтобы назначить во всех земельных управлениях и министерствах специальных «художественных комиссаров». Целью подобной деятельности было «устранение всех произведений, несших на себе отпечаток большевизма и буржуазности». Впрочем, пока эти меры относились только к художникам и скульпторам.
Принятый 7 апреля 1933 года Закон «О восстановлении профессионального чиновничества» стал для национал-социалистов юридической основой для осуществления их расистской политики произвола в культурной и общественной жизни. Теперь служащие (а таковыми являлись очень многие, в том числе работники учреждений культуры) могли быть отправлены в отставку на основании своего «неарийского» происхождения или же по причине «прошлой политической деятельности», которая не могла гарантировать лояльность новому государству.
10 мая 1933 года состоялось мероприятие, которое как нельзя лучше характеризовало агрессивность «революционных» устремлений национал-социалистов. Речь шла о книгосожжении, в котором активную роль играли немецкие студенты. Показательной являлась реакция немецкого общества на данную акцию. Многие газеты предлагали расширить список литературы, которая подлежала уничтожению (сами студенты в основном сжигали работы политических противников и идейных оппонентов национал-социалистов). «Франкфуртская газета» написала в те дни: «Мы уже подумываем, об искажающей действительную жизнь ненемецкой литературе, которую нам продают миллионеры из Америки; о приторных киноролях, которые пытаются засахарить нашу жизнь и сделать ее сладкой как мед; о нотных листах и пластинках, которые пытаются показать нам Америку как лучший из миров». Но, несмотря на все заверения национал-социалистов об усиленной борьбе против «фальсификации истинной жизни», все эти развлекательные произведения искусства не только не были уничтожены, но вполне спокойно продавались в магазинах. То есть они оказались интегрированными в национал-социалистическую систему, которая с определенными оговорками даже оказывала им поддержку.
По мнению отдельных немецких исследователей, лето 1933 года (в культурном отношении) напоминало поле сражения, по которому уверенно маршировала «художественная контрреволюция», которая стараниями Альфреда Розенберга могла скатиться до уровня духовного примитивизма. В итоге даже среди национал-социалистов стали раздаваться критические голоса, которые требовали срочно свернуть подобный пагубный курс. Многие видели выход в создании унифицированного художественного чиновничества, которое бы выполняло поставленные новым режимом задачи.