е явились лучшие волшебники Преддверья, Посторонние одержали бы верх. Даже дзуары, приведенные Ольгердом, не исправили бы безнадежный расклад. Высшие колдуны Ставки, ударившие по врагу со Скита Пяти Ветров, — вот кто, по мнению Гримлиэля, взял на себя груз ответственности. То, что происходило в Срединном Море, хронисты будут сравнивать с падением Китограда. Барды сложат песни, легенды проживут с народами Тверди на протяжении веков.
Гримлиэль не сомневался, что маги победят.
Вячеслав не может разговаривать с позиции силы. Не может отдавать приказы тому, кто видел первых императоров Трордора. Тому, кто помнит день основания Гильдии Ножей — самого успешного предприятия Коэна из Предельных Чертогов. На стороне владыки — старейшие маги планеты. Патриархи, умеющие перекраивать судьбы людей, управлять явлениями природы, строить непобедимых големов и творить вещи, недоступные пониманию магистра Нге. Что уж говорить про властителей Тверди и облачных кормчих, с которыми волшебники на короткой ноге… Достаточно щелкнуть пальцем — и отправятся мастера ножей обратно на террасы, повинуясь слову городских властей.
Что ни говори, а владыка чувствовал себя уверенно.
Почти.
Его смущал масштаб разрушений, учиненных восставшими из пепла жнецами. Пока еще твари хозяйничали на Пацифиде. Никто не видел жнецов с их псами-механоидами на Тверди или Скитах. Но Гримлиэль, как никто другой, знал: придут. Рано или поздно, сейчас или через месяц, но — придут. Нет ограничений для тех, кто умеет раздвигать пространственные складки и жить в многомерной реальности, свободно путешествуя от звезды к звезде.
Считалось, что жнецов во вселенной мало. Единицы, да и тех можно победить, если постараться. Во время Войны их можно было по пальцам пересчитать. Вот только Гримлиэль слышал мрачные мифы о временах Большого Отката. Тогда жнецы сумели победить флот Демиургов, направлявшийся через Двери к окраинам Сети, чтобы сцепиться с Посторонними. Жнецы разбросаны по безбрежному космосу, но, если надо — собираются вместе и создают проблемы.
Как сейчас.
Гримлиэль всюду имел уши и глаза, его фамильяры сновали по краю реальности и следили за происходящим. Агенты владыки добывали скудные данные в тавернах, щедро одаривая звонкой монетой собирателей новостей. Волшебники покрепче вселялись в зверей и птиц, шныряли по горам и лесам, парили над седыми пиками, выслеживали монстров в зеркальных балахонах и обо всем докладывали своему магистру.
Впечатлял не только размах вторжения, но и количество задействованных жнецов. Даже под стенами Китограда их было меньше. В десятки раз меньше.
А самое страшное — жнецы продолжали прибывать.
Вместе со своими «медузами».
Уже не в первый раз Гримлиэль задумался над тем, стоило ли навлекать на себя эти неприятности. После открытия Двери в Тшуммехе, владыка отправился в Пантеон. Взял с собой нескольких доверенных магов, умеющих прокладывать порталы и обладающих чудовищным боевым потенциалом. Как и следовало ожидать, Дверь открылась не в пустыню или джунгли, а на главную площадь Митикуса — столицы необъятной торговой империи. Митикус занимал главный остров Криптского Архипелага и за прошедшие четыре тысячи лет лишь укрепил свои позиции. Причина проста — там располагалась вторая Дверь, ведущая на Иштру, промышлявшую работорговлей, путевыми кристаллами и целебными снадобьями. Пятый мир в цепочке промежуточных пунктов между Пантеоном и Преддверьем. Гримлиэль понимал, что Митикус построен возле Дверей в незапамятные времена — это типичный город-спутник, существование которого немыслимо без транспортных линий. Демиурги собирались расселиться по другим архипелагам — удаленным от суеты, труднодоступным и очаровывающим взор странника. Не срослось…
Пантеон был высокоразвитым миром, но это произошло не по воле богов. Откат опрокинул местных жителей в античность — с примитивным сельским хозяйством, бронзовым оружием, рабами и иными прелестями, забытыми в Предельных Чертогах. Ни дирижаблей, ни браннеров, ни аэропланов и дизельного топлива, как на Самарканде. Между островами плавали триеры и катамараны, о дальней экспедиции через океан люди и мечтать не смели.
Ситуацию исправили Двери.
Началась торговля, жители Митикуса получили более продвинутые технологии из чужих миров. За пятьсот лет Митикус возвысился, расширил свое влияние и приобрел влиятельных врагов. Началась эпоха войн, в которых архонты полиса сумели одержать блестящие победы. Благодаря этому развитие мира ускорилось и спустя пару тысячелетий сравнялось с уровнем Преддверья и Стимбурга. По улицам Митикуса ездили паровые экипажи, в гавани стояли не триеры, а бронированные корабли с толстыми трубами, к причальным мачтам на Горе Архонтов были пришвартованы цеппелины с двигателями внутреннего сгорания.
Гримлиэль с трудом добился аудиенции у архонта Ктерия, нынешнего руководителя полиса. Для Ктерия глава некой Гильдии из удаленного мирка представлялся малозначимой фигурой, на которую не стоило тратить драгоценное время. Если бы не донесения об открытии легендарного прямого пути в Преддверье, архонт не выкроил бы ни секунды из своего плотного графика. Но Ктерий выкроил. И не пожалел.
Были заключены договоренности.
Восстановление торговых связей. Открытие представительства Гильдии Магов в Тшуммехе. Снятие охранных заклинаний, прокладка порталов, разбивка оазиса. В перспективе — заселение Тшуммеха и превращение его в центр межмировой коммерции. Гримлиэль брал на себя обязанности посредника в переговорах с властителями Тверди и Пацифиды. А еще он должен был уладить недоразумения с Ножами.
На вопросы о причинах закрытия Двери в отдаленном прошлом Ктерий отвечал уклончиво. Дескать, это решение Триумвират принял в одностороннем порядке. Мотивы архонту, конечно же, неизвестны. Быть может, что-то религиозное. Почему-то в Преддверье «правильными» считаются не все порталы, а те, что открыты на Небесах. Возможно, у властителей Триумвирата возникли проблемы с кормчими — версия косвенно подтверждалась отдельными историческими документами.
Гримлиэль вернулся в свой мир, раздираемый двойственным чувством. Удовлетворенность пополам с настороженностью. Тшуммех, безусловно, поднимет Гильдию на недосягаемый уровень. И в то же время…
Он не знал ничего об истинной природе наземных Дверей.
А Гримлиэль ставил знания превыше денег и власти.
Теперь магистр сидел на плоском камне у шумящего водопада, встроенного Илорном в один из карманов второго этажа. Крохотный пространственный тупичок, имитирующий джунгли урхатских предгорий. Гримлиэль сидел, крепко задумавшись о последствиях своих решений.
Фамильяр появился внезапно.
Симпатичная зверушка — то ли вомбат, то ли хомяк-переросток, покрытый густой бурой шерстью.
Зверек пошарил лапой в сумке на животе, достал перевязанный тонкой веревочкой свиток и протянул Гримлиэлю.
Улыбнувшись, магистр принял послание.
Фамильяры Илорна всегда вызывали необъяснимую симпатию.
Вомбат исчез.
А владыка развернул сверток.
Магистр, жду вас в своем рабочем кабинете на третьем этаже. Дело неотложное. Прибыл человек с восточного побережья — с сообщением от жнецов. Похоже, мы получили ультиматум.
Илорн
Гримлиэль решительно встал и направился к деревянной двери, вросшей в плоское основание утеса.
За спиной магистра все еще гремел водопад.
Дверь вывела его в гостевые апартаменты — три связанных между собой покоя. Роскошно меблированных, снабженных крондатскими коврами, медвежьими шкурами, собственной библиотекой и магическими светильниками. Водопад примыкал к обеденному залу, в центре которого располагался круглый стол необъятных размеров.
Гримлиэль обогнул стол, пересек зал, гостиную и уютный холл с потухшим камином, затем оказался в длинном коридоре. Чтобы добраться до кабинета Илорна, владыке потребовалось одолеть два лестничных марша и свернуть в обшитый тисовыми панелями проход, связывающий дом с отдельно стоящим флигелем.
Окна флигеля выходили на заброшенный каретный двор и задние фасады ветхих домов. Постучавшись, Гримлиэль открыл неприметную дверь с полным отсутствием украшений и вошел в просторную комнату с типичным интерьером волшебника-администратора. Ряды книжных полок, стол-конторка, мягкие кресла для посетителей. За столом сидел гильдмастер, в одном из кресел напротив — неизвестный простолюдин, напоминающий внешним видом то ли рыбака, то ли ремесленника. Завидев Гримлиэля, простолюдин вскочил и отвесил низкий поклон. Владыка лениво махнул рукой — дескать, садись, не мельтеши перед глазами.
— Устраивайтесь поудобнее, — Илорн указал на свободное кресло. — У нас тут визитер из дальних стран.
Гримлиэль сел.
— Представься, — велел Илорн. — И поведай владыке о своих злоключениях.
— Тулгар из Виллинстрома, — тихо произнес гость. — Я простой рыбак, господин.
— Виллинстром, — задумчиво проговорил Гримлиэль. — Я не слыхал о таком городе.
— Это рыбацкая деревня, — пояснил Илорн, — в княжестве Эл.
— Допустим, — Гримлиэль несколько мгновений изучал гостя из дальних краев. Человек явно натерпелся ужасов в дороге, поистрепал одежду, стоптал видавшую виды обувь. Тулгар плохо питался, носил бороду, но взгляд имел пытливый и цепкий. — Что у нас-то забыл?
— Меня послали, — сказал Тулгар.
— Кто?
— Жнецы.
Гримлиэль подобрался. Жнецы крайне редко общались с людьми. То ли языками Преддверья не владели, то ли не считали нужным обмениваться информацией. А тут — гонец. Самый настоящий.
— Что с твоей деревней? — прямо спросил Гримлиэль.
— Все погибли.
— А тебя пощадили, выходит?
— Пощадили, — кивнул Тулгар. — Велели идти в Кобар и передать Илорну послание. За это сохранили жизнь мне и моей семье.
— Ты говорил со жнецом? — не поверил магистр.
— Он влез в мою голову. Я не мог противиться, — голос рыбака стал виноватым. — Я не с ними.
— Конечно, — хмыкнул Гримлиэль. — С ними не очень-то сладишь, верно?