– Кыш отсюда! – Лукавый замахнулся. Птица невозмутимо взглянула на него, наклонилась и стала клевать асфальт.
– Ты всегда спишь на улице?
Лукавый повернулся на голос и приложил ладонь ко лбу козырьком. Силуэт незнакомки утопал в лучах солнца. Когда глаза привыкли к яркому свету, Лукавый рассмотрел ее лицо. Она показалась ему знакомой.
– Нет, – буркнул он, отвернувшись.
– В этом нет ничего плохого. – Она села рядом. Краем глаза Лукавый заметил плиссированную светло-розовую юбку. – Я однажды спала в машине. Родители уехали, а я перепутала ключи от дома с мамиными ключами от авто!
Лукавый вздрогнул и отсел на край скамьи:
– Что… Зачем ты мне это рассказываешь?
– Ты здесь совсем один. Я подумала, что тебе нужен собеседник. Незнакомцам всегда проще рассказать о своей жизни, а у тебя явно есть какая-то история.
– Я не хочу. – Лукавый прижал руку к виску. – Слушай, просто иди, куда шла.
– С тобой все будет в порядке, – незнакомка склонила голову, и он заметил ее внимательные глаза, – если я вот так уйду?
– Я тебя знаю? – спросил Лукавый.
– Не уверена. Кажется, мы встретились впервые. Меня зовут Ева. – Она протянула руку.
– Новикова! – Он подскочил и ткнул в нее пальцем. – Я видел тебя по телевизору! – Глаза Лукавого зажглись интересом. – Ты – та пропавшая девчонка.
– Пропавшая? Я не терялась, – возразила Ева.
Уверенность Лукавого сникла.
– Правда? Черт… Это не мог быть твой двойник. – Он отвернулся, скрывая неловкость. И, повернувшись, увидел пустую скамью. – Что за?..
Дома было ужасно скучно. Лукавый не знал, чем себя занять. Он названивал брату, оставлял гневные сообщения, угрожал разбить его машину, но Дэн не отвечал. Сидя за компьютером тайком от родителей, Лукавый искал в интернете диск с автографом Честера Беннингтона. Он надеялся перекупить его и готов был отдать любые деньги. На одном сайте ему приглянулись фотографии товара, а видео окончательно убедило его.
– Отличная замена, – пробормотал Лукавый, скользя взглядом по описанию диска. – Когда у них там ближайший концерт?..
Он собирался открыть новую вкладку, когда заметил надпись. Лукавый потер глаза, несколько раз моргнул, надеясь, что наткнулся на чью-то злобную шутку.
«Последний диск с автографом покойного Честера Чарльза Беннингтона».
– Какого черта? Что случилось? – Пальцы забегали по клавиатуре, и вскоре Лукавый уже читал одну за другой новости о кончине солиста любимой группы.
Новость резанула по сердцу и на несколько дней выбила Лукавого из жизни. Когда он наконец вспомнил про диск и зашел на сайт, чтобы купить его, то обнаружил, что товар закончился.
До сентября Лукавый ходил в парк, снова и снова прослушивая треки Linkin Park. Он проводил много времени в одиночестве, иногда подкармливал голубей. Чтобы не сойти с ума, Лукавый начал присматриваться к родителям: делал заметки, когда они отводили взгляд или переходили на шепот. Стараясь скрыть подробности аварии, они лишь сильнее заинтриговывали его.
Лукавый открыл браузер и написал в поисковике запрос: «Февральская авария». Он нашел статьи, упоминающие количество жертв. Погибло четыре человека, восемь получили ранения, один впал в кому. Лукавый менял формулировки запроса, но информации оказалось ничтожно мало. Из последних новостей Лукавый нашел заметку о том, что он вышел из комы, и увидел прикрепленную фотографию с самим собой в коляске. Закрыв браузер, он потянулся к телефону и случайно ответил на звонок.
– Эй, кто у нас здесь? Неужели созрел сгонять в клуб? – зазвучал голос Вика в динамике.
– Нет, я по другой причине звоню. Помнишь что-нибудь про аварию?
– В смысле?
– Что угодно. Любые детали. Я искал в инете, но там ничего нет.
Вик ответил не сразу, задумчиво помычав в трубку. Лукавый представил, как он прикладывает палец к подбородку и закатывает глаза. Он слишком хорошо знал привычки друга.
– Ну, там вроде как погибли люди. Не знаю, кто именно… Шумихи особо не было. Следственный комитет разбирался, но ни к чему не пришел.
– А ты помнишь, что было с моим братом? Как он перенес аварию?
– Они тебе не сказали? – Вик замялся. Лукавый представил, как тот смущенно почесал бровь. – Знаешь, я думаю, что такие вещи нужно узнавать от родителей.
– Скажи мне.
– Ты ведь не возненавидишь меня из-за этого? Слышь, поклянись.
– Да чем угодно клянусь, говори уже.
– Дэн погиб в аварии.
Лукавый втянул воздух со свистом. Грудь свело от боли. На глаза навернулись слезы. Он промокнул их, выдавил:
– К-как?
– Блин, я не знаю. Авария была страшная. От водительского места осталась груда металлолома.
– Не могу поверить.
– Твои предки не выбросили машину. Проверь гараж. – Вик вздохнул. – Мне жаль, что ты услышал это от меня. Для твоих родителей это больная тема. Твоя мать чуть не покончила с собой, когда ей сказали, что у тебя мало шансов.
– Ты там был?
– Нет, я разговаривал с твоим отцом, он мне все рассказал. Мои родители не остались в стороне, помогли твоим предкам оправиться.
– Спасибо. Не думал, что отец будет втягивать тебя и твою семью в наши проблемы.
– Он тогда сильно выпил из-за нервов, его аж трясло.
– Мне… нужно все обдумать. Спасибо, что рассказал правду. Я… перезвоню. – Лукавый бросил мобильник на кровать, закрыл лицо руками.
Он заорал что было сил, но быстро выдохся и свернулся на кровати.
«Из-за меня… из-за меня Дэн погиб, из-за меня, из-за меня погиб», – он до крови расчесал запястье.
Лукавый, пошатываясь, дошел до тумбы. Открыл ящик, взял пистолет. Проверил патроны, взвел курок. Он нажал на спуск, не расслышав скрежета ключа.
Прогрохотал выстрел.
6
Мать с криками вбежала в комнату. Лукавый сидел на полу, а пуля застряла в стене.
– Что ты делаешь?! – Мать подскочила к нему, отобрала пистолет трясущимися руками. – Не смей!
Он не ответил.
Пока она в слезах звонила отцу, Лукавый лежал на кровати и смотрел в потолок.
Когда-то давно дед Вика учил их стрелять. Они каждые выходные выезжали в лес и подбивали жестяные банки или мишени из пенопласта.
– Задержи дыхание перед выстрелом, – подсказал Виктор Сергеевич, стоя возле Лукавого, – тому тогда было девять.
– Зачем?
– Руки дрожать не будут.
Рядом бахнул выстрел. Вик в сердцах пнул мыском кроссовки траву.
– Ну сколько можно? Я уже устал! У меня ничего не получается! – Он чуть было не кинул пневматический пистолет на землю, за что получил подзатыльник от деда.
– Не ной, Виктор! – рявкнул тот.
Лукавый сосредоточился, задержал дыхание и выстрелил. Пуля пробила «яблочко».
– Посмотри на него. – Виктор Сергеевич указал на Лукавого. – Он, между прочим, левша. Ему стрелять гораздо труднее, чем тебе. Но ведь захотел и попал!
Вик потом еще полгода жаловался Лукавому, что дед любит его сильнее родного внука.
Пуля в стене не была случайностью. Если бы он хотел, без труда застрелился бы.
Лукавого остановила мысль о несчастных родителях, вынужденных хоронить второго, и последнего, сына. Рука сама отвела пистолет, но нажать на спуск было необходимо. И он нажал, вложив в выстрел всю боль: от собственной потерянности после комы, из-за смерти брата и суицида любимого солиста.
Пуля застряла в стене, а боль никуда не делась.
Перед началом учебного года Лукавого таскали по специалистам. Ему поставили депрессию. Лукавый молчал, отказываясь говорить о причине своего поступка. Отец отобрал пистолет и сказал, что он ни за что не получит его назад.
– Заведи новых друзей, – велел он. – Не застревай в прошлом. Понял меня, щегол? – Лукавый кивнул. – Сам до школы доберешься?
– Тут идти две минуты.
– Тогда ступай. Больше не доводи мать до нервного срыва.
Лукавый махнул отцу, вышел из квартиры и пошел на улицу. Они еще не переехали: возникли проблемы с бумагами. С тех пор как Лукавый узнал правду, он не мог не думать, что переезжают они вовсе не из-за его немощности. Родители хотели сменить квартиру из-за Дэна.
После того как Вик рассказал ему о смерти брата, Лукавый подолгу смотрел на мать. Теперь он заметил ее исхудавшее лицо, поникшие плечи, трясущиеся без причины руки; замечал, как она тайком вытирала слезы и тут же хватала лук, будто глаза щиплет из-за него. Отец словно совсем не изменился, будто не терял старшего сына. Но из холодильника пропало пиво, он стал носить рубашки и галстуки и брился каждый день. Смерть Дэна сильно подкосила родителей, а Лукавый думал только о том, как плохо ему.
Он перешел дорогу, миновал несколько светофоров и очутился в школе. Ученики выпускных классов неторопливо брели на уроки. Когда кто-то приложил к турникету пропуск, Лукавый понял, что у него пропуска нет. Полгода назад вход был условно свободным, и ученики проходили мимо крупногабаритной вахтерши. Теперь же у входа поставили охранную будку: один охранник сидел у окна, другой с раздражением выслушивал от школьников просьбы пройти «зайцем».
Лукавый почесал затылок, задев шрамы под шапкой. Толпа учеников оттеснила его ко входу. Охранник не сводил с него взгляда.
Переборов чувство потерянности, Лукавый подошел к охранной будке:
– Я без пропуска. Мне его еще не сделали.
– Новенький, что ли? Давай-ка паспорт.
– Я его не взял. Зачем паспорт в школе?
Они еще долго обменивались бы взглядами, если бы к ним не подошел староста класса.
– Я его заберу под свою ответственность, – заявил парень.
– Левицкий, предупреждай заранее. Ты же знаешь правила, – отчитал его охранник.
– Хорошо, извините.
Левицкий отвел Лукавого в сторону, вручил ему пропуск.
– Меня зовут Константин, я староста одиннадцатого «Г» класса, в котором ты будешь учиться, – объяснил он, протянув руку.