Эдвард ЛирЛимерики
Жил на свете старик в бороде.
Говорил он: «Я знал: быть беде.
Две совы, три чижа
И четыре стрижа
Свили гнезда в моей бороде».
Миловидная леди из гавани
Сшила шляпку по моде недавней.
Но размер и расцветка
Этой шляпы нередко
Удручали красотку из гавани.
Худощавая мисс из Афин
Была дверью расплющена в блин.
Но вскричала спокойно:
«Это вовсе не больно!»
Та отважная мисс из Афин.
Симпатичная леди с Атлантики,
Завязавши ботинки на бантики,
Знай гуляла по пристани
Со щенками пятнистыми
И порочила климат Атлантики.
Длинноносый старик из Литвы
Говорил: «Если скажете вы,
Что мой нос длинноват,
В чем же я виноват —
Ведь не я так считаю, а вы!»
Старый джентльмен[1] на склоне холма
Был подвижен и прыток весьма:
Он, не знаясь со знатью,
Бегал в тещином платье
От подножья к вершине холма.
К привлекательной леди из Капуи
Часто птицы садились на шляпу, и
Говорила с любовью:
«Пусть сидят на здоровье!»
Та приятная леди из Капуи.
Непослушную внучку из Йены
Бабка сжечь собралась как полено.
Но заметила тонко:
«А не сжечь ли котенка?»
Невозможная внучка из Йены.
Безрассудный старик из Остравы
Вел себя неумно и нездраво:
Даже будучи сытым,
Груши ел с аппетитом
Тот унылый старик из Остравы.
Музыкальный старик на Меконге
Без конца упражнялся на гонге.
Все кричат: «Где закон,
Чтоб такие, как он,
День и ночь не играли на гонге?»
Экспансивная леди из Ланса
Не сумела прервать реверанса
И, как штопор, крутилась,
Пока в пол не ввинтилась,
Опечалив всех жителей Ланса.
Старика, что сидел на осине,
Муха мучила невыносимо,
И жужжала та муха
Прямо в самое ухо
Старику, что сидел на осине.
К удалому флейтисту из Конго
Раз в сапог заползла анаконда.
Но настолько отвратно
Он играл, что обратно
Через час уползла анаконда.
Подбородок у мисс из Норфолка
Был длинней и острей, чем иголка.
Не смущаясь нимало,
Им на арфе играла
Одаренная мисс из Норфолка.
Непутевый старик из Килкенни
Зарабатывал в день по два пенни.
Этот скромный доход
Лишь на лук и на мед
Тратил бойкий старик из Килкенни.
Жизнерадостный джентльмен из Ливии
С каждым днем становился игривее.
Ел десятками фиги
И отплясывал джиги
Тот неистовый джентльмен из Ливии.
Сидя в лодке, старик из Намюра
Восклицал: «Наконец я на море!»
Услыхав: «Вы на суше!»,
Он едва Богу душу
Не отдал от досады и горя.
Долговязая леди из Фриско
По натуре была маринистка.
Взгромоздясь на сосну,
Знай глядит на волну,
Но к воде не подходит и близко.
Аскетичный старик из Мадраса
Ни подушек не знал, ни матраса,
И в дырявом носке
Спал на голой доске
Тот ходульный старик из Мадраса.
Комильфотный старик из Кале
В гости ездил верхом на осле,
Хоть ослиные формы
Оскорбляли бесспорно
Тонкий вкус старика из Кале.
У достойной старушки из Лутона
Вся прическа была перепутана,
Но четыре половника
Киселя из крыжовника
Утешали старушку из Лутона.
Совестливый старик из Танзании
Был готов на самоистязание.
И себе как-то сдуру
Вырвал всю шевелюру
Тот суровый старик из Танзании.
Шаровидный старик с Дарданелл
Пил тогда, когда пить не хотел.
На слова «стыд и срам!»
Возражал: «Знаю сам!»
Тот упрямый старик с Дарданелл.
Супостыдная[2] леди из Влошек
Ни колец не носила, ни брошек
И ходила пешком,
Драпируясь мешком,
Что раскрашен был в черный горошек.
Обаятельный джентльмен из Нубии
Был, бесспорно, само дружелюбие.
И пиликал на скрипке,
Расточая улыбки
Всем вокруг, нежный джентльмен из Нубии.
Беспардонный старик из Сиднея
Все сильнее грубил и сильнее.
Но удар молотка
Укротил старика —
Снова тихо на стогнах[3] Сиднея.
В жаркий день добрый старец из Лондона
Захотел выпить пива холодного,
А ему вместо этого
Принесли подогретого —
Чуть не вырвало старца из Лондона.
Некий джентльмен, поужинав плотно,
Запер двери входные неплотно,
И четырнадцать крыс
К нему в шкаф забрались,
Пока джентльмен дремал беззаботно.
Самобытный старик из Милета
Никуда не ходил без жилета.
«Впору ль вам ваш жилет?» —
«Разумеется, нет!» —
Отвечал всем старик из Милета.
У почтенного старца из Дели
Невозможно ботинки скрипели.
«Раз ботинки из кожи,
То скажи, отчего же
Так скрипят они, старец из Дели?»
Баснословная леди из Кельна
В своем роде была уникальна:
Цвет и блеск ее глаз
Повергали не раз
В изумленье всех жителей Кельна.
Неприятный старик из Лусены
Пил с утра лишь настойку из сенны,
Но с десятой рюмашки
Он отваром ромашки
Разбавлял ту настойку из сенны.
Толстый джентльмен объелся до коликов,
Съев шестнадцать упитанных кроликов,
И с тех пор, коль не врет,
Больше в рот не берет
Ни худых, ни упитанных кроликов.
Прыткий джентльмен, приехавший с севера,
Побежал через заросли клевера,
Но отнюдь не учел
Агрессивности пчел,
Оказавшихся в зарослях клевера.
Пять сестер старика из Тревиля
Карасей и уклеек ловили,
Не снимая вуали,
А улов отдавали
На обед старику из Тревиля.
Неуемный старик из Сент-Пола
Был поклонником женского пола.
Но ведя к себе в лодку
Молодую красотку,
Рухнул в воду старик из Сент-Пола.
Благородного старца из Дании
Отличало самообладание.
Он купил рысака
И глядел свысока
С рысака на всех жителей Дании.
Одному старику в Ла-Рошели
Жук зачем-то забрался на шею.
«Что ж, придется слегка
Мне прижучить жука!» —
Злобно молвил старик в Ла-Рошели.
Скрупулительный джентльмен из Фила
Вел себя непонятно, но мило.
Он взбирался на пальму
И, сколь можно детально,
Изучал все окрестности Фила.
Филигранная леди в Кувейте
Увлекалась игрою на флейте
И с утра до обеда