В истории Финляндии Маннергейм – явление парадоксальное. Без него не могли обойтись – но его все время старались обойти; его невозможно было не уважать – но его не любили; он был воистину «свой среди чужих, чужой среди своих». Тем не менее весь период становления и развития Финляндии как самостоятельного государства – со времени провозглашения независимости в 1917-м и до середины 1940-х – в самые важные, поворотные, опасные моменты был связан с его именем. Существуют десятки жизнеописаний Маннергейма, внешние события его жизни изучены и прокомментированы в различные периоды и – в зависимости от мировоззрения биографов – с разных точек зрения, иногда прямо противоположных. Несмотря на это, он остается личностью во многом загадочной как для современников, так и для историков. Хотя Маннергейм оставил обширные мемуары, «Воспоминания маршала Финляндии», ему удалось полностью скрыть свои человеческие черты за описываемыми событиями. Пожалуй, ярче всего его таинственное лицо освещено в переписке и дневниках. Знакомясь с ними, можно проследить постепенное становление и преображение характера будущего маршала. Как из недоучившегося юнца, отчисленного за сомнительные поступки из Финляндского кадетского корпуса и шалопая-кавалергарда, озабоченного лишь карьерой и светскими знакомствами, он вырастает в боевого генерала российской армии, затем в главнокомандующего – победителя в войне за независимость Финляндии, маршала, руководящего двумя войнами, и, наконец, в главу государства. Из писем и дневников – Маннергейма и тех, кто был с ним знаком, – вычитывается его «человеческое»: что его интересовало, с кем и когда он общался, каковы были его симпатии и антипатии. Поэтому на страницах этой книги слово предоставлено самому Густаву Маннергейму и его корреспондентам. Мы перелистаем письма, дневники и документы, найденные в печатных изданиях и в архивах Финляндии, России, США и Швейцарии, – в надежде открыть что-то новое.
Но, прежде чем заглянуть в письменный стол маршала, нам придется совершить небольшое путешествие в историю семьи: ведь корни, наследственность, место рождения и обстановка, в которой прошло детство, определяют не только внешность и интеллект человека, но во многом и его судьбу. Происхождение и сословные традиции сыграли не последнюю роль в становлении характера и мировоззрения Густава Маннергейма.
Глава перваяПотерянный рай
История рода Маннергеймов начинается, по семейным преданиям, с середины XVII века, но никто не может с точностью сказать, когда юнга Хенрик Мархейн, голландец, сошел с корабля в шведском торговом городе Евле (Gävle). Первое документальное упоминание о нем относится к 1645 году. Женившись на Маргарете Гаммаль, девушке из состоятельной купеческой семьи, Хенрик вскоре получил право вступить в купеческое сословие и даже какое-то время входил в совет магистрата. По-видимому, был он предприимчив и энергичен. Правда, удача впоследствии изменила ему: он обеднел и вынужден был в 1667 году пойти на службу бухгалтером первого в Швеции банка в Стокгольме.
Его младший сын Августин, родившийся в 1654 году, в начале своей карьеры служил управляющим поместьями шведского графа Оксеншерна в Эстляндии. Он настолько успешно исполнял свои обязанности, что вскоре арендовал эти поместья, к тому времени ставшие собственностью государства. Затем Августин Мархейн возвратился в Швецию, где в 1693 году король Карл XI произвел его в дворянское достоинство. Новоиспеченный аристократ изменил фамилию, чтобы она звучала по-шведски: Маннергейм. Четверо сыновей Августина стали первыми в роду военными[1]. В 1776 году двоих из них произвели в бароны, после чего герб Маннергеймов украсился военной символикой и элементами гербов матери и супруг обоих братьев. Родоначальником финской ветви Маннергеймов стал Карл Эрик, сын младшего из упомянутых баронов: в конце XVIII века он переехал в Финляндию, бывшую тогда частью Шведского королевства. Судьба его весьма характерна для дворян той бурной эпохи: приговоренный к смертной казни за участие в заговоре против короля Густава III, так называемом «Аньяльском союзе»[2], Карл Эрик был все же помилован. Вскоре после того он женился на дочери губернатора (похоже, что умение удачно жениться было фамильной чертой Маннергеймов). В 1795 году Карл Эрик приобрел поместье Лоухисаари (Вилнес) неподалеку от Турку, где через 70 с лишним лет родится его знаменитый правнук. История Лоухисаари сама по себе любопытна.
Первое упоминание о Лоухисаари встречается в документах начала XIV века. Почти четыре столетия, до 1789 года, им владел шведский аристократический род Флемингов. Главное здание усадьбы – один из редких в Финляндии дворцов в стиле позднего ренессанса – ремонтировалось и достраивалось в 1653–1658 годах, когда поместье принадлежало адмиралу, президенту камер-коллегии Герману Флемингу[3]. Одновременно в соседнем местечке Аскайнен возвели церковь, и от дворца к ней вела длинная, почти в три километра, березовая аллея. Трехэтажный дворец, красивейшее здание этого периода в Финляндии, хорошо сохранился до наших дней, и сегодня можно полюбоваться замечательной росписью деревянного потолка парадной залы, созданной в 1661–1664 годах немецким художником Иоахимом Лангом.
Вокруг усадьбы и ее обитателей, баронов Флемингов, рождались многочисленные легенды. Согласно одной из этих легенд, последний в роду владелец Лоухисаари Герман Флеминг (1734–1789), обладавший мрачным, вспыльчивым и ревнивым нравом, якобы замучил до смерти жену, замуровав ее в стену одной из комнат третьего этажа. В сводчатых подвалах дворца, где обыкновенно хранились продукты и утварь, по преданию, была когда-то тюрьма, в округе рассказывали о потайных лестницах и подземном ходе, проведенном из господского дома до отдаленного монастыря. Как и во всяком порядочном дворце, там до сих пор обитают привидения – по крайней мере, два: жестокого Германа Флеминга, прозванного в народе «чертом», и его несчастной жены. Достоверно известно лишь, что именно этот человек вложил немалые средства в ремонт и реставрацию дворца, придав ему тот облик, который здание носит и по сей день. В результате Флеминг разорился, поместье после его смерти несколько лет переходило из рук в руки и, в конце концов, было куплено Карлом Эриком Маннергеймом.
В 1823 году на церковном кладбище возводят фамильную усыпальницу Маннергеймов. Проект здания Карл Эрик заказал немецкому архитектору К. Л. Энгелю, создателю архитектурного ансамбля центра Гельсингфорса. Новый хозяин Лоухисаари мог себе это позволить: после того как в 1808–1809 годах Россия завоевала Финляндию и страна была присоединена к Российской империи в качестве Великого княжества, Карл Эрик оказался одним из влиятельных должностных лиц. В числе нескольких аристократов бывшей шведской провинции он был делегирован к Александру I во время пребывания императора на открытии первого сословного сейма в Борго (Порвоо). В своей приветственной речи он заверил нового монарха в верности финляндцев. Это благоприятно сказалось на его карьере: со временем К. Э. Маннергейм стал губернатором, а в 1824 году был пожалован графским титулом, который с тех пор переходит к старшим в роду сыновьям (остальные дети остаются баронами и баронессами). Родившийся уже в Финляндии сын его Карл Густав, тезка своего прославленного внука-фельдмаршала, занимал высокую должность президента Выборгского надворного суда. Вдобавок он смолоду увлекался естественными науками и снискал международную известность как ученый-энтомолог, специалист по жесткокрылым.
Отец героя нашего повествования, граф Карл Роберт, оказался «белой вороной» в ряду честолюбивых и целеустремленных финских Маннергеймов. Одаренный разнообразными талантами, он в студенческие годы эпатировал университетское начальство вольнодумными пьесами и политическими сатирами. Скандал кончился для него отчислением из университета, а для ректора – увольнением. Радикал и атеист, Карл Роберт и в зрелом возрасте оставался оригиналом. Например, он сочувственно отнесся к дрейфусарам: во время скандала вокруг дела Дрейфуса живший тогда в Париже граф Маннергейм послал на родину свою фотографию с газетой «Аврора» в руках, чем шокировал своих родственников и консервативное финское общество[4]. Его сын Густав, служа в ту пору в царской кавалергардии, напротив, вполне разделял антисемитские убеждения, бытовавшие в офицерской среде. Карл Роберт пробовал свои силы на многих поприщах: играл в театре, писал пьесы, стихи и статьи, увлекался поэтическим переводом и собирал произведения искусства. Впрочем, ни в одной области он не добился прочного успеха. После женитьбы в 1862 году он стал промышленником и коммерсантом. Жена графа, Хелена, происходила из богатой и влиятельной семьи фабрикантов Юлин; значительное приданое и полученные ею в наследство несколько поместий, каменный дом в Турку и доля в промышленных мастерских в Гельсингфорсе дали Карлу Роберту возможность развернуть бурную деятельность. Именно с этих мастерских и началась в 1866 году деловая карьера Карла Роберта, приведшая семью к разорению и краху. Продав ставшее весьма доходным предприятие в 1871 году, он на паях основал винокуренный завод. Когда завод начинает приносить немалую прибыль, он оставляет дело компаньонам и переключается на деревообрабатывающую промышленность. Его беспокойная душа жаждала перемен и риска. Как будто подгоняемый злым роком, граф бросал дело, как только оно налаживалось, и затевал новое. Когда основанная им бумагоделательная фабрика стала наконец успешно действовать, он в конце 1878 года внезапно уволился с должности директора-распорядителя и, спасаясь от кредиторов, уехал в Париж – якобы для того, чтобы получить патент на какое-то свое изобретение. Жену и детей он бросил на произвол судьбы, предоставив родственникам разбираться в финансовых делах. А дела эти к тому времени запутались безнадежно. В довершение всего, граф Маннергейм оказался страстным и неудержимым игроком: картежные долги составляли боvльшую часть из восьмисот тысяч марок, за которые он был в 1880 году объявлен банкротом