S-линии. Поэтому можно предположить: «не то что тень, а словно некий образ» стихотворения как-то связан с этой линией, которую Уильям Хогарт назвал линией красоты и которая стала предметом нашего внимания выше.
Решётка набережной Мойки и её тени
Попытаемся пройти «от Синего к Конюшенному» по линии красоты Мойки, воздетой на крест канала Грибоедова и Невского, «вспять движению воды» вместе с основателем современного русского Слова Александром Пушкиным, в сопровождении Петра Великого, найдя в трагедии поэта не только сплошную боль, как Татьяна Галушко, но и свет.
Конечный пункт и цель нашей экскурсии – храм Воскресения Спас на Крови. А это, если ориентироваться на древнюю систему расположения сторон света, владения апостола Луки. Они, как и Спас на Крови, находятся на северо-востоке, в то время как владения апостола Марка, с коих начнётся наша экскурсия, пребывают на юго-западе[21]. Мы будем идти с запада на восток не только против течения реки, несущей свои воды с востока на запад, но и против хода времени, воскрешая его, – к храму Воскресения. Мы будем преодолевать убийственный ход времени, отчасти вместе с Александром Пушкиным, которого время пыталось убить, но не убило. И начало нашего движения будет пребывать у Синего моста через Мойку, рядом с Исаакиевским собором. Как уже упоминалось, в Исаакиевском соборе происходит рождение Петра, совпадающее с неотрывным от Рождества Христова Рождеством Петербурга. Любопытно также, что день рождения Пушкина – 6 июня – почти совпадает с днём рождения Петра – 9 июня. Более того, Пушкин и Пётр – родственники, ибо поэт имел в своей родословной как представителей старых русских родов, от которых произошли Романовы, так и африканца Ганнибала – явление особой петровско-петербургской эпохи. А это значит, что по линии S вместе с Путём Пушкина будет проходить Путь Петра и нашего города.
§ 1. Александр Пушкин и Пётр Великий присутствуют в начале линии красоты Мойки через пушкинскую поэму «Медный всадник». Во Вступлении к этому произведению, где Пётр стоит «на берегу пустынных волн», а затем говорится о чудесном явлении-рождении города, обнаруживается не так уж много черт, сближающих петербургское Рождество с Заячьим островом, на котором был заложен Петербург. Но зато героем поэмы является Медный всадник – ожившая и сошедшая с гранитного постамента, Гром-камня, конная скульптура Петра на Сенатской площади напротив Исаакиевского собора. Хотя этот храм во времена Пушкина и Гоголя только строился, сам выбор одного из главных мест действия поэмы примечателен. Через пушкинского «Медного всадника» в районе близ начала линии красоты Мойки Поэт и Царь оказываются равны один другому: Александр Сергеевич обнаруживает своё полное единение с Петром Алексеевичем и рождённым с его помощью городом. И рождение Петра, Петербурга и Пушкина совпадают в этом смысле.
Медный всадник
Поясним.
В поэме чудесный град Вступления оказывается связан с судьбой её героев-петербуржцев – «маленьких людей» Евгения и Параши – отнюдь не по-христиански. Они гибнут словно вне прекрасного Петербурга, преследуемые во время наводнения Медным всадником – основателем северного Рима. Смерть героев Пушкина не является Крестной – она не ведёт ни к Рождеству, ни к Воскресению города и горожан. Скорее наоборот: возникший из ничего великолепный град – «полнощных стран краса и диво» – убивает своих жителей. Петербургское Рождество убивает Воскресение горожан. Поэма демонстрирует Рождество города без его Воскресения. Такое Рождество пусть не во всём, но очень во многом являла собой личность Петра, не всегда уважавшего жизнь отдельного человека и мечтавшего о Петербурге – земном рае, «парадизе», возведённом любой ценой.
И Александр Пушкин, создавая свою поэму, выразил мироощущение Петра. В месте начала линии красоты Мойки Пушкин периода «Медного всадника» и исторический Пётр, основывающий город, едины.
Интересно также следующее.
В конце 1829 года недавно приехавший в столицу Н. В. Гоголь находит место мелкого канцелярского чиновника-переписчика бумаг в Департаменте государственного хозяйства Министерства внутренних дел, располагавшемся в здании на месте нынешнего дома 66 на набережной Мойки (угол переулка Антоненко, в прошлом – Нового переулка), у Синего моста – там, где и начинается S-линия красоты реки. Это было первое место службы писателя в Петербурге.
Здание, которое иногда называют домом А.Н. Якунчиковой, многократно перестраивалось и сейчас в нём располагается гостиница. Департамент государственного хозяйства находился в доме 66 не только во времена рубежа 1820-1830-х годов, когда в нём работал Гоголь. Здание дома как принадлежащее департаменту фиксируют карты 1850-х годов.
Департамент государственного хозяйства
Дом департамента располагался прямо напротив Синего моста и открывающейся за его широким пространством громады Исаакиевского собора.
Устроился Гоголь на работу в ноябре 1829 года. Получал 30 рублей в месяц. 25 февраля 1830 года датировано его заявление с просьбой об увольнении. Причины ухода Николая Гоголя из Министерства внутренних дел неизвестны.
Хотя служба Гоголя в Департаменте государственного хозяйства длилась всего три с небольшим месяца, а путь к гармонии долог и труден, дом 66 на Мойке должен был запомниться художнику слова на всю жизнь. Ведь он был связан с первой официальной работой писателя. Если предположение верно, образы канцелярских чиновников Акакия Акакиевича в «Шинели» и Поприщина в «Записках сумасшедшего» восходят к впечатлениям не только от последующей службы Николая Гоголя в Департаменте уделов, но и от работы в Департаменте государственного хозяйства.
Глядя в ясную погоду на зеркало Мойки у дома 66, видишь в нём фигуру молодого Гоголя, только что вышедшего из здания министерства и облокотившегося на чугунные перила Синего моста. Он устремляет усталый от канцелярской работы взгляд вперёд, в речное пространство…
Но для нас дом 66 на Мойке являет собой часть некоего двуединого объекта, состоящего из этого дома и Исаакиевского собора (архитектор Огюст Монферран, 1786–1858), стоящего близ департаментского здания за Синим мостом на Исаакиевской площади по адресу: Исаакиевская площадь, 4. Да, в эпоху Гоголя и Пушкина собор ещё строился. Но уже тогда было ясно: своей массой и тяжестью римских державных, имперских форм и замкнутостью на себя полусферических куполов храм словно прижимает маленького человека к земле, давит на него своей мощью, погребает под своей громадой, «не учитывает». И этот человек сходит с ума и гибнет, подобно пушкинскому Евгению, под копытом коня Петра – Медного всадника, сошедшего с Гром-камня перед собором. Маленький петербургский человек лишается рассудка и уничтожается, как чиновник Поприщин в гоголевских «Записках сумасшедшего» или другой чиновник Акакий Акакиевич из «Шинели». И виной всему тому российская государственность, воплощённая в Исаакиевском соборе и… Департаменте государственного хозяйства Министерства внутренних дел у Синего моста, рядом с грандиозным храмом. На этой местности Гоголь впервые столкнулся с тяжестью государственной имперской бюрократической машины, ощутил её на себе. В начале линии S
Мойки, в куполах Исаакия один её завиток словно опускается в другой, а не возносится от другого к небу, как в линии луковичных куполов. Купола храма хотя и тянутся к небу, но не открываются в него. Поэтому купола величественного собора на Исаакиевской площади делают линию красоты невидной, сокрытой. В Департаменте государственного хозяйства, пребывающем, как и Исаакий, в начале линии S Мойки, маленький человек, будучи придавленным тяжестью государственной машины, тоже не видит линии красоты реки, на которой находится и один завиток которой устремляется от другого вперёд. Чиновнику, задавленному тяжестью государственного аппарата, кажется, что он погребён уже в самом начале Пути. Духовным двуединством объекта «Департамент государственного хозяйства – Исаакиевский собор» храм Исаакия Далматского, несколько отдалённый от начала линии S Мойки, словно подтягивается к нему.
В начале линии красоты Мойки Гоголь и Пушкин по-разному решают проблему «Поэт и Царь». Пушкин в поэме «Медный всадник» констатирует своё единение с императорской властью, не видящей и даже убивающей маленького человека. Гоголь в своих повестях, начало которым положено работой в Департаменте государственного хозяйства, образами мелких чиновников, задавленных имперской государственной машиной, протестует против её торжества. Но Гоголь, как мы это увидим позднее, выберет союз с заложенной Петром петербургской империей на основе её материального величия и свернёт с жертвенного Пути, что часто случается с протестующими. А Поэт в лице Пушкина соединится с Царём на основе Жертвы.
С 1927 года в доме 66 по Мойке со стороны переулка Антоненко располагался клуб швейников. Этот клуб швейной фабрики имени Володарского в 1961 году был переведён в разряд дворца культуры. (Цеха фабрики размещались неподалёку, на Мойке, 73, в бывшем здании торгового дома бельгийской компании «С. Эсдерс и К. Схейфальс».) Восстановленный шпиль этого углового с Гороховой улицей здания венчает изображение античного жезла – кадуцея, являющего собой крест, обвитый с двух сторон извивающимися змеями, рисунок которых повторяет S-линии.
Ещё в советские времена детства автора настоящих строк в дом 66 его водила бабушка, работавшая на швейной фабрике имени Володарского. Запомнился прикреплённый к потолку гранёный зеркальный вращающийся шар в центре клубного зала во время танцев. Блики этого шара освещали зальное пространство фантастическими переливами…
Сейчас при этом воспоминании почему-то выходит из глубин памяти образ портного, шьющего для Акакия Акакиевича шинель в одноимённой повести Гоголя.
Попытаемся пройти по Мойке дальше – туда, куда когда-то направлял свой взгляд в речное пространство Гоголь – от Департамента государственного хозяйства и Синего моста к Красному.