Лираэль улыбнулась: неужели у нее будет своя собака?
Верный друг, с которым можно разговаривать и который не будет задавать вопросов или перечить. Любящий и любимый товарищ во всех делах. Девушка спрятала статуэтку в карман жилетки и захромала дальше.
Спустя ярдов сто мысль о создании фантома вдруг вытеснило беспокойство: а удастся ли вообще выяснить, что за тварь обитает в комнате с цветущим лугом? В библиотеке, конечно же, хранились бестиарии, но найти их и получить к ним доступ окажется куда как непросто.
Размышляя об этой задаче, Лираэль прошла еще сто ярдов и сообразила, что сейчас перед ней стоит проблема куда более насущная. Ей нужно как-то объяснить свои царапины и ушибы и потерю мышки и при этом свести ложь к минимуму. Лираэль считала, что очень многим обязана библиотеке, и не хотела совсем уж бессовестно врать. Кроме того, как соврать, если тебя с пристрастием допрашивает главный библиотекарь или кто-нибудь вроде нее?
Вот с мышкой непонятно что делать. Лираэль ненадолго остановилась, надеясь, что в мыслях прояснится, и сама удивилась тому, как сильно ее тело нуждается в отдыхе. Обычно она носилась по библиотеке туда-сюда весь день напролет, вверх и вниз по спиральному коридору, вверх и вниз по приставным лестницам, из одного зала в другой. А теперь каждое движение дается ей лишь грандиозным усилием воли.
«Падение с лестницы объяснило бы ушиб головы», – подумала Лираэль, снова ощупывая порез. Он больше не кровоточил, но спутанные волосы покрывала корка засохшей крови и уже набухала здоровенная шишка.
А если падать долго, пронзительно крича от ужаса… то, понятное дело, сорвешь голос. А заодно и пуговицы оторвутся, и мышь из кармана выпадет и потеряется.
Нужна лестница, решила Лираэль. Падение вниз по ступеням отлично все объяснит. Особенно если ее найдут внизу, под лестницей, и ей не придется ничего говорить.
Немного поразмыслив, она решила, что подсобная лестница между главной спиралью и Палатами Юных – самое подходящее место для несчастного случая. По пути можно еще прихватить стакан с водой у мемориального фонтана Залли. Разумеется, стаканы уносить запрещено, но это, пожалуй, ей только в плюс. Это даст повод всем и каждому – особенно тете Киррит – ее отчитать; так что до более серьезных прегрешений никто доискиваться не станет. А разбитое стекло отлично объяснит, почему у нее ноги исцарапаны.
Теперь оставалось только добраться до места, никого по дороге не встретив. Насколько можно было судить по прошлым расширенным сходам стражи, пятнадцать – шестьдесят восемь долго не продлится. Существовала определенная зависимость между численностью Стражи и ее продолжительностью. Обычная Сорок-Девять длилась девять дней, что и дало Страже ее название. Но когда привлекалось больше участников, Клэйры возвращались гораздо раньше. Последний раз участницы пробыли в Страже меньше дня.
Чем ближе подходила Лираэль к Палатам Юных, тем больше возрастала опасность повстречать кого-нибудь из подростков – или кого-нибудь из тех, кто не входит в Стражу. Лираэль решила, что если с кем-нибудь столкнется, то просто рухнет и потеряет сознание, уповая на то, что встречный не окажется слишком дотошным.
Но, к счастью, дорога была свободна. Лираэль свернула со спирали, набрала стакан воды у фонтана Залли, прошла через неизменно открытые каменные двери пятой библиотечной площадки и оказалась на пятой подсобной лестнице. Лестница была узкая, винтовая, и пользовались ею нечасто, она ведь всего лишь соединяла библиотеку с западным крылом Палат Юных.
Лираэль устало поднялась на первые шесть ступеней, к той точке, где лестница начинала закручиваться внутрь. Здесь девушка бросила вниз стакан, вздрогнув от звона разбитого стекла. Теперь оставалось только придумать, где бы улечься так, чтобы казалось, будто она действительно сорвалась с лестницы. От этих мыслей закружилась голова, и Лираэль пришлось присесть. А едва она опустилась вниз, голова ее словно сама собою склонилась на верхнюю ступеньку, – девушка едва успела подложить локоть.
Конечно, хорошо бы принять художественную позу на площадке внизу – как оно и полагается жертве падения, – но эта задача вдруг показалась невыполнимой. Все силы, до сих пор поддерживавшие девушку, разом ее оставили. Снова встать на ноги? Ну нет! Куда легче заснуть… погрузиться в блаженный сон, позабыть обо всех бедах и неприятностях…
Лираэль очнулась: чей-то голос встревоженно звал ее по имени, а чуткие пальцы нащупывали пульс на шее. На сей раз девушка пришла в себя довольно быстро – и поморщилась от боли.
– Лираэль! Ты говорить можешь?
– Да, – прошептала Лираэль; голос ее звучал все еще очень слабо и до странности глухо. Она плохо понимала, что происходит. Последнее, что ей запомнилось, – это как она прилегла на ступени; а теперь она распростерта на ровной площадке. И, кстати, так она куда больше похожа на жертву падения, нежели если бы сама приняла какую-то нарочитую позу. Должно быть, потеряв сознание, она просто соскользнула вниз по лестнице.
Над ней склонилась первая помощница библиотекаря в синей жилетке, напряженно всматриваясь ей в лицо. Лираэль заморгала, недоумевая, зачем эта незнакомка водит ладонью перед ее глазами туда-сюда. Впрочем, какая же это незнакомка? Это Амерани: в прошлом месяце Лираэль несколько дней проработала с нею вместе.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила Амерани. – Кости все целы?
– Я головой ударилась, – прошептала Лираэль. На глазах у нее выступили слезы. До того она ни разу не заплакала, а теперь вот отчего-то не смогла совладать с собою. Все ее тело била неудержимая дрожь.
– Кости все целы? – повторила Амерани. – Болит где-нибудь? Ну, кроме головы?
– Н-не болит… – всхлипнула Лираэль. – Ничего не сломано.
Амерани, похоже, не слишком-то ей поверила, потому что осторожно ощупала руки и ноги девушки по всей длине и мягко надавила на ладони и ступни. Поскольку Лираэль ни разу не вскрикнула, кости вроде бы нигде не сместились и никаких необычных припухлостей или вздутий не ощущалось, Амерани помогла девушке подняться.
– Пойдем, – сочувственно проговорила она. – Я отведу тебя в госпиталь.
– Спасибо, – прошептала Лираэль, обвив рукою плечи Амерани и перенеся на нее бо́льшую часть своего веса. Другой рукой она пошарила в кармане и стиснула в пальцах каменную собачку: от прикосновения к ее гладкой поверхности становилось как-то спокойнее и уютнее. Девушка послушно побрела по коридору, опираясь на Амерани.
Глава девятая«Твари» Найджи
Поначалу Лираэль надеялась, что проведет в госпитале не более одного дня. Но даже спустя три дня после своего «падения» девушка с трудом могла говорить, а силы к ней так и не вернулись; ей даже вставать не хотелось. Голова и горло болели чуть меньше, но зато все ее существо подчинил страх – и капля по капле вытягивал из девушки энергию. Страх перед серебряноглазым когтистым чудищем: Лираэль словно наяву видела, как тварь поджидает ее среди красных маргариток. Страх, что ее проступки обнаружатся и она потеряет работу. Страх перед самим страхом – этот заколдованный круг совершенно измучил девушку, спала она урывками и видела кошмары.
Утром четвертого дня старшая целительница поцокала языком и нахмурилась, видя, что пациентке не становится лучше. Позвала другую целительницу осмотреть Лираэль; девушка все сносила терпеливо. Наконец было решено (Лираэль все слышала) вызвать Фильрис из комнаты грез.
Девушка занервничала. Помимо всего прочего, Фильрис была врачевательницей и самой старшей из ныне живущих Клэйр. Сколько Лираэль себя помнила, Фильрис почти не покидала своей комнаты грез; предположительно, в госпитале она тоже работала, но за те два раза, что Лираэль попадала туда с детскими болезнями, она с Фильрис не сталкивалась.
Престарелых Клэйр девушка никогда не видела: настолько старых, чтобы уединиться в собственных комнатах грез. В таких комнатах возникала нужда, поскольку с ходом лет справляться с Прозрением становилось все труднее: видения приходили все чаще, но мелкими осколками, контролировать которые не представлялось возможным даже с помощью силы сосредоточения льда и Девятидневной Стражи. Случалось и так, что престарелые Клэйры были способны воспринимать только эти разрозненные фрагменты вариантов будущего, а взаимодействовать с настоящим уже не могли.
Однако, когда час спустя прибыла Фильрис, пришла она одна и в помощи окружающих явно не нуждалась. Лираэль подозрительно пригляделась: перед ней стояла невысокая хрупкая женщина с волосами белыми, как снег на Звездной Скале. Кожа ее напоминала старинный пергамент, а лицо – все в ажурном узоре сосудов, в дополнение к морщинам глубокой старости.
Фильрис молча осмотрела Лираэль с ног до головы и осторожно ощупала сухими, как бумага, руками, поворачивая туда и сюда. Наконец она заглянула в горло девушки и внимательно поизучала его какое-то время: крохотный пузырек света Хартии плавал в воздухе в каком-нибудь дюйме от одеревеневшей челюсти пациентки. Закончив осмотр, Фильрис отослала целительницу из палаты и присела на край Лираэлиной постели. Повисла тишина, ведь в палате никого, кроме них, не было. Остальные семь кроватей пустовали.
Наконец Лираэль издала тихий звук – не то всхлипнула, не то откашлялась. Убрала с лица волосы, опасливо зыркнула на Фильрис – и оказалась в фокусе пристального взгляда ее светло-голубых глаз.
– Итак, ты – Лираэль, – промолвила Фильрис. – И целительница уверяет меня, что ты упала с лестницы. Но не думаю, что твое горло так пострадало от крика. Я удивлена, что ты вообще осталась в живых. Не знаю никого из твоих ровесниц, кто сумел бы произнести такой знак и не сгореть в нем; да, собственно, и взрослых, на такое способных, знаю наперечет.
– Как? – прохрипела Лираэль. – Откуда вы узнали?
– У меня большой опыт, – сухо отозвалась Фильрис. – Я здесь, в госпитале, проработала больше ста лет. И ты не первая Клэйра, пострадавшая при попытке справиться с чересчур сложной для тебя магией. Кроме того, мне очень любопытно, откуда у тебя все остальные повреждения, учитывая, что осколки, извлеченные из твоих ступней, – это чистый хрусталь и уж со всей очевидностью не то стекло, из которого сделаны стаканы у фонтана Залли.