Но вскипающий пеной водопад Сэм видел ясно. Не то шагнув, не то упав вперед, он коснулся потока воды Первых Врат – и теперь ему всего-то и надо было, что вспомнить заклинание, пропускающее обратно. Заклинание из «Книги мертвых», которую он начал изучать в прошлом году. Принц представил себе книгу, страницы одна за другой возникали в его сознании, слова заклинания Свободной магии сияли и переливались – оставалось только произнести их.
Мальчик уже открыл рот, и тут на его плечи опустились две обжигающие руки и ткнули лицом в реку. На сей раз он не успел задержать дыхание, и вопль его превратился в невнятное бульканье, едва потревожившее водный поток.
Сэмет пришел в себя от боли. Болели лодыжки, а в голове было какое-то странное ощущение. Потребовалось целое мгновение, чтобы понять: он все еще в Смерти – но снова на границе с Жизнью. А некромант держал его за ноги вниз головой – и из носа его и из ушей потоком лилась вода.
Некромант заговорил вновь – он произносил слова силы, и они воздвигались вокруг Сэма стальными заграждениями. Принц чувствовал, как они давят со всех сторон, понимал, что он – пленник, знал, что надо сопротивляться. Знал – но не мог. У него и глаза-то открывались с большим трудом; даже такое пустяковое действие забирало всю его силу воли и все остатки энергии.
А некромант продолжал говорить, слова его оплетали Сэма все туже и туже, пока подросток наконец не понял самого главного: некромант отсылает его обратно в Жизнь и налагает на него путы, чтобы принц выполнил требуемое.
Но путы – это ерунда. Все ерунда, кроме того, что он возвращается в Жизнь. И какая разница, если там, в Жизни, ему и придется исполнять какой-то страшный замысел некроманта. Он снова окажется в Жизни…
Некромант выпустил одну ногу пленника, и Сэм повис в его руках, как маятник, едва не касаясь затылком поверхности реки. Маг словно вырос в несколько раз – ведь руку-то он держал не так уж и высоко. Или, подумалось Сэму (эта невнятная мысль едва пробилась сквозь потрясение и боль), – может, это он сам истаял и уменьшился.
– Ты придешь ко мне в Жизни – туда, где дорога уходит в низину, к раскопанным могилам, – приказал наконец некромант, когда заклинание опутало Сэма настолько плотно, что он чувствовал себя мухой, обездвиженной пауком. Но чары полагалось скрепить с помощью Саранета. Увидев извлекаемый из футляра колокол, Сэм попытался вырваться – но тело не слушалось. Он попробовал дотянуться до Хартии – но вместо прохлады и покоя бесконечного потока знаков он почувствовал водоворот, грозящий искалечить его разум, в придачу к уже обожженному телу.
Гулко и низко зазвучал Саранет; Сэм пронзительно закричал. Некий врожденный инстинкт пришел ему на помощь: подросток издал ровно ту ноту, которая особенно резко диссонировала с колоколом. Вопль вклинился во властный зов Саранета, и колокол задребезжал в руке некроманта, зазвенел сипло и немелодично. Маг тотчас же отпустил жертву и свободной рукой придержал язычок: искаженное звучание колокола чревато губительными последствиями для того, кто им пользуется.
Когда Саранет наконец стих, некромант вновь обернулся к принцу. Но тот бесследно исчез. И конечно же, течение никак не могло унести его так быстро.
Глава семнадцатаяНиколас и некромант
Вернувшись в Жизнь, Сэм услышал резкое тарахтение пулемета; тьма вокруг то и дело озарялась ослепительно-белым светом парашютных ракет, медленно падающих с неба сквозь дождь.
Подросток пошевелился, и лед раскололся, захрустел, корка инея на одежде пошла причудливыми трещинами. Сэм сделал полшага вперед и рухнул на колени, рыдая от боли и потрясения. Пальцы его зарывались в грязную землю: какое же это наслаждение – чувствовать Жизнь!
Постепенно Сэмет осознал, что его обнимают чьи-то руки, а вокруг звучат голоса. Но слов никак не удавалось расслышать: в голове его снова и снова звучал приказ некроманта, объясняющий, что нужно сделать. Сэм попытался заговорить сам, хотя зубы его стучали от холода, бессознательно подстраиваясь под ритм пулеметных очередей.
– Некромант… дорога в низине… рядом с могилами, – сбивчиво пробормотал он, сам не зная, что такое он повторяет и к кому обращается. Кто-то тронул его за запястье, и подросток вскрикнул: боль ослепила его под стать разгорающимся в небе вспышкам. И тут свечение разом сменилось тьмой: Сэм потерял сознание.
– Он ранен! – охнул Ник, глядя на вздувшиеся волдырями отпечатки пальцев на Сэмовом запястье. – Обо что-то обжегся.
– Что? – переспросил сержант. Он внимательно наблюдал за склоном, глядя, как красные трассеры взлетают по низкой дуге с соседнего холма и ложатся на дорогу и вдоль нее. То и дело какой-нибудь из этих снарядов внезапно взрывался с грохотом, свистом и слепящей белой фосфорной вспышкой. Несомненно, это отряды Внешней границы пробивались туда, где оборонялись сержант и школьники. Что тревожило сержанта, так это направление огня: пулеметчики простреливали местность слева и справа от дороги.
– Сэм весь в ожогах! – повторил Ник, не в состоянии отвести взгляд от синевато-багровых отметин на запястьях друга. – Надо что-то делать!
– Еще как надо, – кивнул сержант. Последняя ракета с шипением погасла, и теперь лицо его терялось во мраке. – Ребята гонят мертвяков к нам, и они, по-видимому, решили, что с нами все кончено, потому что не особо осторожничают. Нас того гляди обстреляют, если мы не отойдем на безопасное расстояние.
Словно в подтверждение его слов, ввысь взвилась очередная ракета, и прямо над головами подростков с треском и грохотом пронесся шквал трассирующих снарядов. Ребята непроизвольно пригнулись.
– Ложись! Все ложись! – рявкнул сержант.
В свете новой ракеты Ник увидел, как из-за деревьев появились темные фигуры и двинулись вверх по холму характерной походкой враскачку. Кто это такие, сомневаться не приходилось. Одновременно кто-то из школьников, стоявший чуть выше по склону, завопил:
– Они подходят сзади! Их много…
Конец фразы потонул в пулеметной очереди и разрывах трассеров, что исчертили красными светящимися линиями орду мертвецов, явно поражая цель не раз и не два. Мертвые вздрагивали и пошатывались под многочисленными попаданиями, но неумолимо приближались.
– Их обстреливают продольным огнем вон с того холма, – пояснил сержант. – Но трупаки доберутся до нас раньше, чем пулеметные очереди разорвут их в клочья. Я такое уже видал. И нас тоже расстреляют заодно с ними.
Сержант говорил медленно, словно в отупении, и Ник понял: тот уже неспособен мыслить трезво, его разум настолько подавлен ощущением опасности, что не в силах справиться с ситуацией.
– А не можем ли мы подать какой-нибудь сигнал солдатам?! – прокричал Ник, пытаясь заглушить очередной разрыв снаряда. И темные силуэты мертвых, и на мгновение ярко высветившиеся изменчивые линии трассера неотвратимо приближались – медленно, но верно, как гипнотизирующее орудие судьбы.
Одна из линий трассера внезапно вильнула вверх по склону холма, в их сторону; пули, срикошетив от земли и камня, просвистели над самой головой Ника. Подросток еще глубже вжался в грязь и подтянул Сэма ближе к себе, прикрывая бесчувственного друга собственным телом.
– Мы сигнал подать никак не можем? – исступленно повторил Ник. Слова его прозвучали невнятно: в рот набилась земля.
Сержант не ответил. Ник оглянулся: тот лежал неподвижно. Фуражка с красным околышем откатилась в сторону, голова бедняги покоилась в луже крови. В свете ракет кровь казалась совсем черной. Дышит он еще или нет, Ник не понимал.
Парнишка дотянулся до сержанта, стараясь не приподнимать руки над землей: он слишком живо представлял себе, как пули дробят кости. Пальцы его коснулись чего-то металлического: да это же рукоять меча! В обычной ситуации Николас, вздрогнув, отдернул бы руку, но в этот самый миг позади него раздался крик, исполненный такого ужаса, что Ник инстинктивно сжал оружие.
Развернувшись, он увидел, как на фоне неба кто-то из школьников борется с существом заметно более крупным. Враг ухватил паренька за шею и встряхивал его, как шейкер с молочным коктейлем.
Даже не думая, что может оказаться жертвой шальной пули, Ник метнулся на помощь. Одновременно с ним с земли вскочили и другие школьники – и набросились на мертвого подручного с битами, столбиками и камнями.
Спустя несколько секунд врага повалили и пригвоздили к земле – но жертву его уже было не спасти. Мертвяк свернул Гарри Бенлету шею; никогда больше не приведется ему сокрушить три калитки за одну игру, никогда уже не прыгать ему через парты в экзаменационном зале Сомерсби просто забавы ради.
Сражаясь с мертвым подручным, ребята оказались на гребне холма. Оттуда Ник отчетливо разглядел: мертвые подходят с обеих сторон. Тех, что поднимались по переднему склону, задерживал артиллерийский огонь. Видно было, откуда солдаты ведут стрельбу; взгляд различал сразу несколько групп. На соседнем холме стояло несколько пулеметов, и по меньшей мере сотня солдат наступала сквозь лес по обеим сторонам дороги.
На глазах у Ника к холму внезапно пронеслась алая линия: трассер! За тридцать ярдов до вершины линия вдруг оборвалась. Сквозь пелену дождя видно было плохо, но Ник понял: пулемет молчит, потому что его перезаряжают, – а может, разворачивают лафет; солдаты так и мельтешили вокруг ствола. Видимо, заметили удобную для поражения цель: отчетливые силуэты на гребне холма.
– Бежим! – скомандовал он и, низко пригнувшись, кинулся вниз по склону. Остальные, оскальзываясь на ходу, беспорядочной толпой последовали за Ником и остановились только тогда, когда несколько из них врезались друг в друга и покатились по земле.
Мгновение спустя над головами школьников пронесся трассер, и вершина холма буквально взорвалась: комья земли, брызги воды и срикошетившие пули полетели во все стороны.
Ник машинально пригнулся, невзирая на то что спустился по склону уже достаточно далеко. За одно краткое мгновение он осознал три ужасных факта: он оставил Сэма там, на вершине холма; совершенно необходимо подать сигнал солдатам, чтобы те не расстреляли их заодно с трупаками; и, даже если они побегут дальше, мертвые догонят их раньше, чем подоспеют солдаты.