Девушка чувствовала: дверь прямо-таки пропитана магией. В волокна древесины вплетались знаки запирающие и заграждающие, а также и другие; Лираэль не вполне удавалось их распознать.
Совершенно позабыв про зуд, Лираэль скользнула было ближе, чтобы рассмотреть эти знаки как следует. Но Псина преградила ей путь, словно усмиряя разрезвившегося щенка.
– Не вздумай! – взвыла она. – Там же фантомный страж, он увидит ледяную выдру и тут же убьет ее. Ты должна подойти к двери в своем обычном обличье, чтобы страж распознал в тебе незапятнанную кровь.
– Ох, – простонала Лираэль, тяжело опускаясь на пол. Точеная головка легла на передние лапы, блестящие темные глазки так и сверлили недоступную дверь. – Но если я перевоплощусь обратно, у меня полночи уйдет на то, чтобы смастерить новую хартийную оболочку. Мы к ужину не успеем – и к полуночному обходу.
– Есть вещи, ради которых стоит пропустить ужин, – многозначительно возвестила Псина.
– А обход? – напомнила Лираэль. – На этой неделе это уже второй раз. Меня отправят отрабатывать кухонную повинность вне очереди – даже несмотря на день рождения!
– А я люблю, когда ты дежуришь по кухне, – отозвалась Псина, облизываясь, а заодно и Лираэль лизнув в нос.
– Брррр! – содрогнулась Лираэль. Она все еще сомневалась, думая не столько о дополнительных кухонных дежурствах, сколько о гневной отповеди, которую непременно услышит от тети Киррит.
Но дверь, украшенная изображениями звезд, башен и ключей, манила и звала…
Лираэль крепко зажмурилась и представила себе последовательность знаков Хартии, разрушающих оболочку; разум ее погружался в бесконечный поток Хартии, выхватывая символ – здесь, знак – там, и выплетал из них заклинание. Не пройдет и нескольких минут, как она снова станет самой собою, просто Лираэль с длинными, непослушными черными волосами, так непохожей на своих двоюродных и троюродных сестер, блондинок и шатенок: ее острый подбородок кажется еще острее в сравнении с их округлыми личиками; на ее бледную кожу загар вообще не ложится, даже в резком солнечном свете, отраженном от прозрачного льда; а еще эти карие глаза, в то время как у всех Клэйр глаза синие или зеленые…
Шкодливая Псина бдительно следила за превращением: шкура ледяной выдры замерцала движущимися знаками Хартии, знаки сплетались и свивались воедино, и вот они превратились в ураган света, что разгорался все ярче и ярче и вращался все стремительнее, пока не исчез вовсе. На его месте стояла хрупкая девушка, нахмурясь и крепко зажмурившись. Еще не открыв глаз, она ощупала себя руками, проверяя, на месте ли красная жилетка, кинжал, свисток и заводная мышка. Когда Лираэль только начинала работать с хартийными оболочками, несколько раз случалось, что вся одежда спадала с нее вместе со шкурой, причем все швы оказывались распороты сами собою.
– Вот и славно, – похвалила Псина. – А теперь давай попробуем дверь.
Глава двадцать перваяЗа дверью из дерева и камня
Лираэль сделала два шага к двери из красного дерева и тут же остановилась: прямо перед нею полыхнула и взвихрилась магия Хартии, от двери хлынул жаркий желтый свет – так, что девушка непроизвольно пригнулась и сморгнула.
Когда она вновь подняла голову, прямо перед нею стоял фантом, с определенной целью созданный с помощью магии Хартии: существо из зачарованной плоти и магической крови. Не такое, как покорные библиотечные помощники, нет: грозный страж в человеческом обличье, хотя куда выше и шире в плечах, нежели любой из смертных, облаченный в серебряную кольчугу; закрытый стальной шлем скрывал лицо, каким бы его ни создало заклинание. В вытянутой руке страж держал меч, застыв точно статуя; острие замерло в нескольких дюймах от незащищенного горла Лираэль. В отличие от зачарованной плоти, оружие или любые инструменты фантомов всегда создавались вполне осязаемыми. Иногда (Лираэль подозревала, что с этим мечом дело обстоит именно так) они оказывались даже мощнее, острее и опаснее, нежели стальные, а не магические.
Фантом постоял недвижно секунду-другую. А затем – так молниеносно, что Лираэль даже разглядеть не успела этого движения, – клинок нырнул вперед, чуть кольнул кожу и подхватил острием одну-единственную капельку крови.
Лираэль едва не вскрикнула от изумления, но, сглотнув, не тронулась с места, опасаясь, что, если она дрогнет, меч снова нанесет удар. Девушка многое знала о фантомах: она продолжала изучать эту область знания даже после того, как «создала» Псину. Но что именно задумал этот, она никак не могла взять в толк. Впервые с тех пор, как она сразилась со стилкеном, девушка по-настоящему испугалась, и в груди ее всколыхнулся леденящий ужас: не дала ли ненароком сбой магия Хартии?
Фантом вновь поднял меч – и на сей раз Лираэль вздрогнула, не в силах унять страх. Но страж всего-навсего дал капле крови стечь по желобку на лезвии – торжественно и неспешно, под стать маслу, причем на стали, порожденной магией Хартии, не осталось ни следа. Спустя, как показалось, целую вечность капля докатилась до рукояти и впиталась в перекрестье, точно масло – в поджаренную гренку.
За спиной у девушки Псина издала долгий, с подвыванием, вздох; страж отсалютовал мечом и рассыпался, символы Хартии, что ненадолго даровали ему зримый облик, закружились в воздухе и погасли, канули в никуда. Секунда-другая – и фантом исчез, словно его и не было.
Осознав, что все это время она задерживала дыхание, девушка издала облегченное «уфффф!». Она коснулась шеи, ожидая ощутить под пальцами неприятно влажные потеки крови, но ничего не нашла, ни пореза, ни даже шероховатости.
Псина ткнулась носом под колено хозяйки. А затем шмыгнула вперед и широко ухмыльнулась всей пастью.
– Что ж, испытание ты прошла. Теперь можешь открыть дверь.
– Я не уверена, что по-прежнему хочу этого, – задумчиво призналась Лираэль, все еще ощупывая пальцами шею. – Может, нам стоит вернуться.
– Что! – воскликнула Псина, недоверчиво насторожив уши. – И даже не заглянуть внутрь? С каких пор ты вдруг стала мисс Нам-не-следует-здесь-находиться?
– Он мог перерезать мне горло, – дрожащим голосом пролепетала Лираэль. – Он едва не убил меня.
Шкодливая Псина раздраженно закатила глаза и плюхнулась на передние лапы.
– Да он просто проверял тебя, убеждался, что в тебе есть Кровь. Ты – Дочь Клэйр, и никакой фантом, созданный с помощью магии Хартии, не причинит тебе вреда. Хотя, поскольку внешний мир полон опасностей, ты давай уже привыкай к мысли, что нельзя сразу сдаваться, испугавшись первого же пустяка!
– А я правда Дочь Клэйр? – прошептала Лираэль. Глаза ее наполнились слезами. Она подавляла свое горе весь год, но в день рождения приходилось тяжелее всего. И прямо сейчас боль рвалась наружу. Девушка опустилась на корточки и крепко обняла Псину, не обращая внимания на вонь мокрой собачьей шерсти. – Мне уже девятнадцать, а Прозрение ко мне так и не пришло. И я не похожа на всех прочих. Когда фантом направил на меня меч, я вдруг поняла: он все знает. Он знает, что я не Клэйра, и он убьет меня.
– Но он тебя не убил, потому что ты Клэйра, дурочка, – мягко проговорила Псина. – Ты же часто видишь охотничьих собак и знаешь, что иногда в помете рождается щенок с болтающимися, а не стоячими ушками или с бурым окрасом, а не золотистым. Но они все равно – часть своры. Ты просто-напросто щенок с болтающимися ушами.
– Но я не могу провидеть будущее! – воскликнула Лираэль. – А примет ли свора собаку, которая не наделена нюхом?
– Ты наделена нюхом, – возразила Псина вопреки логике. И лизнула хозяйку в щеку. – Кроме того, ты наделена другими талантами. По части магии Хартии все прочие тебе в подметки не годятся, так?
– Так, – прошептала Лираэль. – Но магия Хартии не считается. Клэйры обладают Прозрением. Без него я ничто.
– Ну, вероятно, ты научишься чему-нибудь другому, – обнадежила ее собака. – Как знать, вдруг найдется что-то еще…
– Что же? Может, ты мне вышиванием предложишь заняться? – удрученно съязвила Лираэль, закрыв лицо мокрыми от слез ладонями. – Или, скажем, выделкой кожи?
– Жалость к себе лечится только одним способом, – объявила Псина без всякого сочувствия.
– Каким же? – буркнула Лираэль.
– А вот каким! – Псина подскочила и больно куснула хозяйку за икру.
– Ай! – вскрикнула девушка, вскочила на ноги и ухватилась за дверь, чтобы не упасть. – Ты чего?!
– Ты представляла собою жалкое зрелище, – объяснила Псина, пока Лираэль потирала икру, где на тонких шерстяных леггинсах обозначились характерные отпечатки собачьих зубов. – А теперь ты просто злишься, что во всех отношениях лучше, чем ныть.
Лираэль негодующе глянула на Псину, но промолчала: в голову просто не приходило достойного ответа, который не прозвучал бы… да, совершенно верно – раздраженно и капризно. Кроме того, девушка до сих пор помнила укус этой самой собаки в свой семнадцатый день рождения и совершенно не хотела добавлять к нему еще и шрам в память о наступлении девятнадцатилетия.
А Псина, склонив голову набок и насторожив уши, не сводила с хозяйки глаз в ожидании хоть какого-то отклика. Лираэль по опыту знала: собака может при необходимости сидеть так часами, так что продолжать себя жалеть было делом откровенно безнадежным. Наверное, Псина просто неспособна понять, насколько это важно – обладать Прозрением.
– Ну ладно, и как открыть эту дверь? – осведомилась Лираэль.
Сама того не сознавая, девушка оперлась на дверь, когда пыталась удержаться на ногах, резво подскочив от укуса. Она ощущала под ладонью магию Хартии, теплую и ритмичную: магия неспешно двигалась в лад с биением ее пульса на запястье и шее.
– А ты ее толкни, – подсказала Псина, подбираясь ближе и принюхиваясь к щели под дверью. – Фантом наверняка отпер ее для тебя.
Лираэль пожала плечами и уперлась обеими ладонями в дверь. Как ни странно, металлические заклепки, похоже, сдвинулись с места, пока она смотрела в другую сторону. Прежде они были разбросаны по двери в хаотичном беспорядке, а сейчас сложились в три отдельных узора, смысл которых, впрочем, оставался непонятен. Лираэль не представляла себе, какие именно символы находятся под ее ладонью, хотя чувствовала, как они оставляют свой отпечаток на ее коже.