– Смотри, – тихо промолвила Риэлле, и жезл в ее руках внезапно превратился в фиал ярко-зеленого стекла.
– Учись, – подхватила Санар и взмахнула жезлом, вычертив в воздухе сложный узор прямо над головой Лираэль.
Риэлле выплеснула содержимое фиала – будто бы в Лираэль. Но Санар тотчас же подхватила разлетающуюся жидкость кончиком жезла – и превратила ее в лед. В оконце из чистого, прозрачного льда, горизонтально повисшее в воздухе прямо над головою девушки.
Санар тронула оконце своим жезлом – и лед засветился глубокой, уютной синевой. Санар постучала по нему еще раз – и синева растеклась по краям. Лираэль не отрываясь смотрела сначала на окно, затем сквозь окно, постепенно осознавая, что эта странная, висящая в воздухе рамочка помогает ей провидеть то, что провидят Клэйры. Бессмысленные узоры на ледяном потолке постепенно становились яснее. Сотни, может быть, даже тысячи крохотных картинок сливались воедино, составляя картину куда более масштабную, под стать пазлам, с которыми девушка играла в детстве.
Фрагменты сложились в изображение некоего человека, что стоял, опираясь ногою о камень. И смотрел на что-то внизу.
Заинтересовавшись, Лираэль запрокинула голову, чтобы лучше видеть. На миг накатила дурнота, и девушке померещилось, будто она падает – падает куда-то вверх, сквозь синее окно и к самому потолку, падает в виде́ние. Полыхнула синяя вспышка, Лираэль ощутила легкое прикосновение, от которого по всему ее телу прошла дрожь, – и вот уже она там, внутри картинки!
Она стояла рядом с юношей. Слышала его хриплое, нездоровое дыхание, чуяла еле уловимый запах пота, ощущала жару и влажность летнего дня.
А еще – она чувствовала мерзкий, нечистый привкус Свободной магии, сильнее и отвратительнее, чем она только могла себе представить, мощнее даже, чем в ее воспоминаниях о стилкене. Такой мощный, что в горле ее заплескалась желчь, девушке пришлось усилием воли загнать ее обратно, а перед глазами заплясали темные точки.
Глава тридцатаяНиколас и яма
Он был совсем молод, наверное, ровесник Лираэль. Лет девятнадцати-двадцати. А еще он явно болен. Высок, но сгорблен, точно ноющая боль терзает его изнутри. Светлые, спутанные волосы чистые, но обвисли, точно влажная пакля. Щеки пышут нездоровым румянцем, а вокруг губ и глаз пролегли серые круги. Синие глаза потускнели. В одной его руке болтались темные очки, сломанные дужки кое-как скреплены бечевкой, одна из зеленых линз треснула – и трещина пошла лучами.
Стоял юноша на каком-то пригорке или куче сыпучей, рыхлой почвы и близоруко вглядывался вниз, в глубокую зияющую яму. Этот котлован – или что-то вроде того – и служил источником Свободной магии, от которой Лираэль тошнило даже в виде́нии. Девушка ощущала, как эта магия пульсирующими волнами выходит из израненной земли, стылая и жуткая, и въедается в ее кости, вгрызается глубоко в ее зубы.
Яму, по всей видимости, выкопали совсем недавно. В ширину она была никак не меньше нижней трапезной, вмещавшей четыреста посетителей. Вдоль края ямы спиралью вилась тропа – и уходила вниз, в темный провал. Насколько там глубоко, Лираэль не видела, но какие-то люди таскали вверх корзины с землей и камнями и вниз – пустые. Эти усталые, неповоротливые трудяги выглядели очень странно. Их одежда, пусть грязная и изодранная, покроем и цветом отличалась от всего, что Лираэль доводилось видеть прежде. И почти на всех были синие шляпы или такие же синие, стянутые узлом, разлохмаченные головные платки.
Девушка недоумевала, каким образом эти люди способны работать, если повсюду вокруг так и разит тлетворной Свободной магией. Она пригляделась к трудягам внимательнее – и вдруг задохнулась и рванулась было назад, но виде́ние удерживало ее на месте.
Да это же не люди! Это мертвые. Вот теперь она ощущала их всем своим существом, чувствовала рядом стылое дыхание Смерти. Это трудились мертвые подручные, порабощенные волей какого-то некроманта. Синие шляпы затеняли незрячие глазницы, синие головные платки стягивали гниющие головы, не давая им распасться на куски.
Лираэль подавила накатившую тошноту и быстро оглянулась на юношу рядом с нею, опасаясь, что он – некромант и сможет ее увидеть, но не увидела на челе незнакомца знака Хартии, ни целостного, ни поврежденного Свободной магией. Лоб его был чист, не считая нескольких мутных капель пота, вобравших в себя пыль из воздуха, и никаких колокольцев при нем тоже не наблюдалось.
Юноша поднял взгляд к небу и встряхнул какими-то металлическими предметами на запястье. Наверное, обряд какой-то, подумалось Лираэль. Ей внезапно стало ужасно жаль незнакомца; накатило странное желание прикоснуться к изгибу его шеи, под самым ухом – совсем легонько, кончиками пальцев. Девушка уже протянула было руку – но вовремя вспомнила, где она и что она такое. А юноша между тем заговорил.
– Черт подери! – пробормотал он. – Ну почему ничего не срабатывает?
Он опустил руку, но продолжал смотреть вверх. Лираэль тоже подняла глаза к небу: там, совсем близко, клубились темные, низкие грозовые тучи. Проблескивали молнии, но прохладой не веяло и дождем не пахло. Только жара и вспышки.
И тут, нежданно-негаданно, слепящая молния ударила в яму, высветив черный провал ярким белым светом. В этот миг Лираэль разглядела сотни мертвых подручных: они копали и рыли – кто киркой или лопатой, а кто и собственными гниющими руками. Они не обращали внимания ни на молнию, что сожгла и обуглила нескольких их собратьев, ни на оглушительный раскат грома, прозвучавший почти одновременно с ослепительным разрядом.
Спустя несколько секунд молния ударила снова, по-видимому, в ту же самую точку. Затем еще одна, и еще; и гремел и гремел гром, сотрясая землю под ногами девушки.
– Четыре за приблизительно пятьдесят секунд, – отметил про себя юноша. – Частота увеличивается. Хедж!
Последнего слова Лираэль не поняла, но тут из ямы выкарабкался какой-то человек и помахал юноше рукой. Тощий, лысоватый, в кожаном доспехе, армированном металлическими, покрытыми красной эмалью пластинами у шеи, на локтях и на коленях. На поясе у него висел меч, а на груди – бандольер с колокольцами, рукояти черного дерева торчали из красных кожаных футляров. По дереву и коже скользили искаженные знаки Хартии, оставляя огненные следы.
Даже на таком расстоянии от него пахло кровью и раскаленным металлом. Должно быть, это и есть некромант, которому служат мертвые подручные, – или один из некромантов, ведь мертвых так много. Но не он был источником Свободной магии, что обжигала Лираэль язык и губы. Что-то гораздо худшее таилось в глубинах ямы.
– Да, господин Николас? – отозвался незнакомец. Лираэль отметила, что он жестом велел двум последовавшим за ним мертвым подручным вернуться назад в тень, как если бы не хотел, чтобы их рассмотрели получше.
– Молния бьет все чаще, – промолвил юноша. Выходит, он и есть Николас. Но что же это за человек такой – причем даже без знака Хартии, – если некромант зовет его господином? – Мы, по-видимому, уже совсем близко, – хрипло добавил он. – Спроси своих людей, не согласятся ли они поработать сверх смены сегодня ночью.
– О, они поработают, еще как поработают! – прокричал некромант, смеясь одному ему понятной шутке. – Хотите спуститься?
Николас покачал головой. Он несколько раз откашлялся и наконец сумел прокричать:
– Мне… мне опять нездоровится, Хедж! Пойду полежу в палатке. Я посмотрю позже. Но если что-нибудь найдете, обязательно позовите меня. Это металл, я думаю. Да, сияющий металл, – продолжал он, глядя прямо перед собою, словно уже видел находку наяву. – Два сияющих металлических полушария, каждое – выше человеческого роста. Их нужно отыскать как можно скорее. Как можно скорее!
Хедж коротко поклонился, но отвечать не стал. Он уже выбрался из ямы и зашагал вверх по насыпному холму, на котором стоял Николас.
– Кто это рядом с тобой?! – закричал Хедж, указав пальцем.
Николас оглянулся, но ничего не увидел, только отсвет молнии да отображение сияющих полушарий: этот образ всегда стоял у него перед глазами в часы бодрствования, как если бы намертво отпечатался в сознании.
– Ничего тут нет, – пробормотал юноша, глядя на Лираэль. – Ничего и никого. Я так устал… Но я на пороге великого открытия…
– Шпионка! Ты сгоришь у ног моей Повелительницы!
В ладонях некроманта вспыхнуло пламя – и пролилось на землю: алые языки огня, одетые черным удушливым дымом, побежали вверх по холму, точно лесной пожар, прямо к Лираэль.
В то же самое время взгляд Николаса внезапно сфокусировался на ней. Юноша дружески протянул руку:
– Привет! Но ты, наверное, просто очередная галлюцинация.
Однако тут девушку схватили сзади за плечи и выдернули обратно в Обсерваторию. А в следующий миг алое пламя достигло того места, где только что стояла Лираэль, и взбурлило тонким столпом смертоносного огня и чернейшего дыма.
Лед раскололся, Лираэль заморгала. Когда же она открыла глаза, она вновь стояла между Риэлле и Санар, повсюду валялись блестящие осколки, крошево синего льда осыпало ей голову и плечи.
– Ты провидела, – промолвила Риэлле. И это не было вопросом.
– Да, – кивнула Лираэль, глубоко потрясенная как опытом ви́дения, так и тем, что именно провидела. – Это и есть – обладать Прозрением?
– Не совсем, – отозвалась Санар. – Мы по большей части провидим краткими вспышками, прозреваем мимолетные фрагменты многих разных частей будущего, все вперемешку. И только вместе, в составе Стражи, здесь, в Обсерватории, мы можем объединить наше ви́дение. Но даже тогда только тот, кто стоит на твоем месте, способен провидеть все в целом.
Лираэль призадумалась и снова запрокинула голову. Льдинки таяли, струйки воды потекли ей за шиворот. Высокий потолок снова стал всего-навсего слоем льда. Девушка вновь опустила взгляд: Клэйры расходились, не говоря ни слова и не оборачиваясь. Внешний круг уже исчез, а она и не заметила; теперь следующий круг развернулся в цепочку, и Клэйры одна за другой покидали зал через другую дверь. Похоже, в Обсерватории много выходов. Лираэль подумала, что очень скоро и она пройдет сквозь один из них, чтобы никогда уже сюда не возвращаться.