– Нищим, как говорится, выбирать не пристало. Или нет, не так: переборчивый станет нищим, если нищету не выберет.
– Что это значит?
– Понятия не имею, – отозвалась Псина. – Итак, ты знаешь, как пользоваться предметами, оставленными для тебя?
– Ну ладно, «Книгу памяти и забвения» я прочла, – нерешительно призналась Лираэль. – Так что, наверное, теорию я знаю.
– Практика нужна, – объявила Псина. – Этот опыт тебе того гляди понадобится.
– Но мне придется отправиться в Смерть, – запротестовала Лираэль. – А я никогда этого не делала. Я даже не уверена, что мне следует пробовать. Я же Клэйра. Я должна провидеть будущее, а не прошлое.
– Ты должна пользоваться теми дарами, что тебе вручены, – отрезала Псина. – Как бы тебе понравилось, если бы ты угостила меня косточкой, а я бы ее не съела?
– Я бы очень удивилась, – фыркнула девушка. – Но ты в самом деле иногда зарываешь косточки. Во льду.
– Со временем я их всегда съедаю, – заявила Псина. – В нужный срок.
– А откуда ты знаешь, что нужный срок для меня пришел? – подозрительно осведомилась Лираэль. – Ну то есть откуда тебе вообще известно, для чего мои дары? Я же тебе не говорила, нет?
– Я много читаю. Так бывает, если живешь в библиотеке, – промолвила Псина, отвечая сначала на второй вопрос. – А впереди много островков. Можно причалить у одного из них. Там ты сможешь воспользоваться Темным Зеркалом. Если какая-нибудь тварь увяжется за тобою из Смерти, мы просто сядем в лодку и уплывем.
– Ты хочешь сказать, если какая-нибудь мертвая тварь нападет на меня, – уточнила Лираэль. В этом и заключалась подлинная опасность. На самом-то деле девушке ужасно хотелось заглянуть в прошлое. А вот в Смерть ради этого спускаться отнюдь не хотелось. «Книга памяти и забвения» объяснила ей, как это делается, и заверила, что девушка благополучно вернется обратно. Но что, если книга ошиблась?
А воздушная флейта в своем роде очень хороша как оружие и защита от мертвых. Семь пустотелых трубок названы в честь семи колокольцев, которыми пользуются некроманты. Вот только они уступают колокольцам в могуществе; в одной из глав книги говорилось: «…притом что флейта обычно является орудием помнящего, ею нередко пользуются преемники Абхорсена, до тех пор пока не унаследуют колокольцы». Судя по этому отрывку, ничего особенно фантастического во флейте нет.
Но даже если флейта не обладала такой же силой, как колокольцы, книга явно считала, что инструмент достаточно могуч, чтобы уберечь Лираэль от опасности. Если, конечно, девушка все сделает правильно – училась-то она только по книге. И все-таки Лираэль отчаянно хотелось увидеть нечто очень важное…
– Нам нужно как можно скорее добраться до Закрая, – задумчиво проговорила она. – Но, наверное, ничего страшного, если мы задержимся на пару часов… Вот только сначала мне необходимо немного поспать. А как только я проснусь, мы причалим к островку, если попадется подходящий. И тогда… и тогда я войду в Смерть и загляну в прошлое.
– Отлично, – одобрила Псина. – Мне тоже не мешает поразмять лапы.
Глава тридцать пятаяПомнящая
Лираэль и Псина стояли в центре небольшого островка в окружении чахлых деревьев и кустов, с трудом выживавших на каменистой почве. За ними, не далее чем в тридцати шагах, торчала мачта «Искательницы»: важный ориентир, указующий, куда бежать, если из Смерти что-нибудь вылезет.
Готовясь войти в стылое царство, Лираэль перепоясалась мечом, что вручили ей Клэйры. До чего непривычно ощущать на бедре его тяжесть! Девушка затянула потуже широкий кожаный пояс, а меч, длиннее и массивнее, чем тренировочный, отчего-то показался ей родным и знакомым, хотя прежде Лираэль его не видела. Иначе бы, конечно, запомнила и перевитую серебряной проволокой рукоять, и навершие с вделанным в бронзу зеленым камнем.
Держа ветряную флейту в левой руке, Лираэль следила, как по серебряным трубкам скользят знаки Хартии, сплетаясь со Свободной магией, заключенной внутри. Девушка посмотрела на каждую трубку по очереди, вспоминая, что о ней говорилось в книге. Очень может быть, ее жизнь зависит от того, какой трубкой она воспользуется. Лираэль вслух тихонько перечислила их имена, чтобы запечатлеть их в памяти и немного оттянуть момент перехода в Смерть.
– «Первый и наименьший из всех колокольцев – это Ранна», – произнесла нараспев Лираэль, ясно, словно наяву, видя нужную страницу из «Книги памяти и забвения». – «Ранна, снотворец, погружает в дремоту всех, кто его слышит. Второй – это Мозраэль, пробуждающий. Один из самых опасных колокольцев, причем в любом обличье. Звук этой трубки, словно качели, отбрасывает флейтиста дальше в Смерть, а слушающего – в Жизнь. Третий – Кибет, вожатый. Кибет дарует свободу передвижения мертвым или заставляет мертвых идти туда, куда велит флейтист. Но Кибет своеволен и упрям и способен увести флейтиста туда, куда ему идти вовсе не хочется. Четвертый – Дайрим, глашатай, мелодичный и звонкий. Дайрим способен наделить даром речи немого, безгласного мертвого или вернуть позабытым словам их значение. А еще Дайрим может унять чей-нибудь не в меру разболтавшийся язык. Пятый – Бельгаэр, разумный, он может восстановить способность независимо мыслить, и память, и полный рисунок некогда живой личности. Или, дрогнув в неумелой руке, стереть их вовсе. Шестой – Саранет, он же налагающий оковы. Саранет говорит глубоким, низким, властным голосом и подчиняет мертвых воле своего хозяина».
Лираэль чуть замешкалась, прежде чем произнести имя седьмой, и последней, самой длинной трубки: прикосновение к ее неизменно холодной серебряной поверхности пугало девушку.
– «Астараэль, плакальщик, – прошептала Лираэль. – Если воспользоваться им правильно, он низвергнет всех, кто его слышал, глубоко в Смерть. Всех, включая флейтиста. Не призывай Астараэля, если еще не все потеряно».
– Снотворец, вожатый, пробуждающий, глашатай, разумный, налагающий оковы и плакальщик, – повторила Псина, ненадолго оторвавшись от энергичного почесывания уха. – Хотя колокольцы подошли бы лучше. С этими трубками только малышне тренироваться, на самом-то деле.
– Ш-ш-ш, я пытаюсь сосредоточиться.
У девушки хватило ума не расспрашивать Псину, откуда та знает имена трубок. Наверняка несносная собака и сама сунула нос в «Книгу памяти и забвения», пока Лираэль спала.
Мысленно приготовившись использовать флейту – или, по крайней мере, некоторые из трубок, – Лираэль обнажила меч, отмечая, что на посеребренном лезвии играют и переливаются знаки Хартии. Да это же надпись! Девушка развернула клинок к свету и прочла вслух:
– «Клэйры провидели меня, Созидатели Стены выковали меня, мои враги помнят меня».
– Этот меч – сестра Обуздателя, – сообщила Псина, с интересом обнюхивая лезвие. – А я и не знала, что клинок хранится у Клэйр. А как его звать?
Лираэль повернула лезвие под другим углом, проверяя, не начертано ли чего на другой стороне, но при этом первая надпись изменилась, и мерцающие буквы перестроились в новую последовательность.
– «Нэхима», – прочла Лираэль. – А что это значит?
– Имя такое, – любезно подсказала Псина. И, заметив выражение лица девушки, склонила голову набок и продолжила: – Наверное, можно сказать, что оно означает «незабудка». Но по иронии судьбы, сама Нэхима была давным-давно позабыта. Однако лучше меч, чем каменная глыба, так? Это, безусловно, самая что ни на есть фамильная реликвия, – добавила Псина. – Удивительно, что ее тебе отдали.
Лираэль кивнула, не в силах выговорить ни слова. Мысли ее снова и снова возвращались к леднику и к Клэйрам. Риэлле и Санар походя, как само собою разумеющееся, вручили ей этот древний меч. А ведь он, должно быть, одно из величайших сокровищ клана Клэйр – если создан самими Созидателями Стены.
Песий нос ткнулся ей в ногу, напоминая о неотложном деле, так что Лираэль сморгнула непрошеную слезу и попыталась сфокусировать мысли, как велела «Книга памяти и забвения». По всей видимости, она сначала почувствует Смерть, а затем вроде как установит с ней связь. Такое гораздо проще проделывать в местах, где многие умерли или похоронены, но теоретически это возможно где угодно.
Лираэль закрыла глаза, чтобы как следует сосредоточиться. Лоб девушки прорезали морщинки. Она уже почувствовала Смерть – словно уткнулась лицом в стылую преграду. Девушка толкнулась в нее, ощущая, как леденящий холод вымораживает скулы и губы, впитывается в раскинутые руки. А солнце по-прежнему обжигало ей шею – так странно!
Стужа растекалась по ступням и ногам: становилось все холоднее и холоднее. Что-то толкнуло ее под колени – нет, это не Псина мягко напоминает ей о деле. Казалось, ее тянет за собою течение – могучий поток, что стремится подхватить ее и утащить под воду.
Лираэль открыла глаза. Ноги ей омывала река – но не Раттерлин. Река – черная, непрозрачная, и вокруг – ни островов, ни синего неба, ни солнца. И куда ни глянь – серые, тусклые сумерки, вплоть до ровного, абсолютно плоского горизонта.
Девушка вздрогнула, но не от холода: она сумела-таки вступить в Смерть! Где-то вдалеке грохотал водопад. Судя по описанию из книги, там находятся Первые Врата.
Течение снова потянуло девушку за собою, и, не думая, Лираэль прошла шаг, другой, третий. Река тащила за собой все сильнее, холод пробирал до костей. Как хорошо было бы сдаться этой стуже – пусть себе распространяется по всему телу! – как хорошо было бы прилечь – и пусть течение уносит ее, куда хочет…
– Нет! – выдохнула Лираэль, заставляя себя сделать шаг назад. Ведь книга предостерегала ее: сила реки не только в течении. Река принуждает уйти дальше в Смерть или просто прилечь и отдаться на волю потока… Необходимо ей противиться!
К счастью, книга не ошиблась и насчет свойств куда более отрадных. Девушка чувствовала обратный путь в Жизнь и инстинктивно знала, куда направиться и как вернуться; это несказанно ее поддерживало.
Если не считать отдаленного грохота Первых Врат, над рекой царило сонное безмолвие. Лираэль внимательно вслушивалась, нервы ее были натянуты туго, как струны, мышцы уже изготовились к немедленному бегству. Но в воде не просматривалось ни движения – ни волны, ни зыби.