– Уже поздно, иди спать, – отпустил меня Норио.
Я разрывалась между желанием спросить его, что полезного он узнал от меня, и поскорее уйти. Победило второе: лишних подозрений вызывать не хотелось.
Поклонившись, я спешно вернулась в комнату к Арину и снова уселась у его кровати. Мне нужно было прийти в себя, и я с удивлением обнаружила, что рядом с Арином почему-то становилось легче. Потому ли, что он не Онэро? Потому ли, что он приобрел для меня значимость, хоть я едва его знала? Сложно объяснить, но, глядя на то, как он безмятежно спал, мой мир возвращался в привычное русло.
Еще недолго посидев возле него, я расстелила себе постель и легла спать. Спала крепко, но разбудил странный звук. Резкий и неприятный. Когда я открыла глаза, солнце едва-едва коснулось верхней кромки двери. Пока только светлело.
Но звук не прекращался.
Глава 7
Арин еще спал. Как только меня насторожил звук, я взглянула на спящего, будто ожидала, что и он проснулся, напрягся и готовился к худшему. Но Арин спал как младенец. Развалился на кровати, раскинул ноги, коленка свисала с края, сам он сопел себе в руку, которой зачем-то перекрыл доступ к воздуху.
Это немного сняло мое первичное напряжение – я тихо похихикала, потом поднялась и еле слышно открыла дверь. Холодный воздух сразу же ворвался в комнату, но в отблесках приближающегося дня я разглядела причину звука. Воспоминание о рассказах про хисинов было еще свежо, и я опасалась. Кто бы не опасался?
Но это были не хисины. К несчастью.
Выбравшись наружу, я тихо закрыла дверь, а затем побежала к миндальному дереву, у которого Рэн решил срубить несколько ветвей, поэтому и орудовал топором, нещадно ломая дерево.
– Перестань! – набросившись на него, зашипела я.
Рэн взглянул на меня сначала безразлично, как на муху, которая имела наглость на него сесть, но потом подумал и будто бы вспомнил меня. Отмахнулся. Я так просто не сдалась – принялась его отталкивать.
– Пусти, кошка драная!
– Ну, и зачем тебе это дерево? Ненавидишь брата – ненавидь дальше! Но это же подло – отыгрываться на дереве, оно тебе ответить не может!
– Не может, говоришь? – Сверкнули хищностью его глаза. Он снова попытался меня сбросить, но я вцепилась намертво. – Еще как может! Всю свою жизнь я любил миндаль, а как этот щенок уехал, у меня началась аллергия. Это ли не ответ?
– И что? Дерево в этом виновато, что ли? – все еще возмущалась я. – Как это вообще связано?
– Слышь, мелкая, совсем стыд потеряла?! Ну-ка, прояви уважение! Я твой господин!
– Ох… – Стиснула зубы. – Господин-господин, а ведете себя, как дикий неотесанный дровосек.
– Что сказала?
– Пощадите деревце, ну, пожалуйста! – взмолилась я. – А я… я… я вам за это завтрак приготовлю, хотите?
Возмущению Рэна не было предела. Он шумно набрал в грудь воздуха, выдохнул и, цедя сквозь зубы, произнес:
– Хочешь сказать, что целую тучу прислуги, поваров, знающих мои предпочтения, готовивших всю мою жизнь, перекроет завтрак какой-то драной кошки?! – недоверчиво кинул он.
– Драная, не драная, но к завтраку это вряд ли относится, – запротестовала я. – Пожалуйста, господин! Хоть каждое утро завтрак вам буду готовить, только прошу, пощадите деревце!
Рэн прищурился – в предрассветных сумерках стало легче разглядеть его лицо.
– Это должен быть лучший завтрак в мире, – зашипел он угрожающе.
– А я и не говорила, что вылью на вас помои! – тут же приободрилась я. – Пойдемте!
Совсем позабыв обо всех рамках приличия, потащила его за руку за собой. Он упирался, бухтел себе под нос, но все же шел. Все еще было неизвестно, какие у него конфликты с братом, какой он человек, но дерево мне было жаль, поэтому я собиралась за него сражаться.
Поскольку я уже запомнила, где расположена кухня, дотащила Рэна быстро. Там уже собирались повара, лениво зевая. Завидев меня, они сначала никак не отреагировали. Ну, пришла, ну, притащила кого-то за руку неинтересного. О том, что этот кто-то – их хозяин, догадались не сразу. Но когда понимали, кто этот человек, падали в ноги и молили о пощаде.
Рэн что-то рявкнул им, задрал нос, сложил руки на груди и велел мне готовить. Поскольку так все сложилось, никто не препятствовал, не возражал, только продукты подавал.
Если уж совсем честно, готовила я не очень хорошо. Иногда изобретала какие-нибудь странные рецепты, и не всегда они были съедобными.
Наличие поваров на кухне мне сегодня сильно помогло: кое-кто подсказал, что лучше не добавлять, а что лучше нарезать мельче. В итоге получилось неплохо. Как могла отблагодарила своих случайных помощников, те нервно косились в сторону господина Рэна и продолжили готовить. Я же принесла готовый завтрак надутому индюку, настолько он комично смотрелся.
– Ну, и что это? – скривился он, и повара задрожали от ужаса.
– Самый вкусный завтрак, господин! – широко улыбнувшись, заявила я. – Попробуйте.
– Чушь какая-то!
Рэн уже собирался уходить, но я вцепилась в него и протараторила:
– Не попробуете – не узнаете! – Я потащила господина обратно, а он уже не очень упирался, будто даже понравилось, когда все уговаривали. – Ну же, попробуйте. – В ответ раздалось фырканье. – Хотите, чтобы я вас покормила?
Рэн смерил меня недовольным взглядом, а потом ухмыльнулся.
– Да, – согласился он.
Отличное предложение. Запомнить на будущее: никогда не предлагать того, чего делать не хочется. Только уже ничего не поделать – пришлось кормить Рэна. Ох, этот несносный мальчишка! Вел он себя как ребенок и морщился так, будто ему лимон каждый раз давали. Иногда кривился, словно я трижды отжала половую тряпку, перемыв весь город, а потом подала эту тряпку в качестве основного блюда. Сколько бы я ни приговаривала, ему все не нравилось.
– И кто тебя готовить учил? – фыркнул он под конец.
Вообще-то, съел он все.
– Никто, – честно призналась я. – Моя мама, знатная швея при дворе императора, уехала работать, еще когда я была совсем маленькой. Отец – простой ремесленник, кувшин для вина изготовит замечательный, но это не помогает в приготовлении блюд.
– Оно и заметно! – Вырвал руку, за которую я все еще цеплялась. – Редкостная гадость.
– Но Вы все съели, – улыбнулась я.
– Это потому что ты заставила! – отчитал меня Рэн.
– Я? Да ни в жизни!
Рэн надулся сильнее, обиделся и отвернулся, собираясь уходить, но задержался в дверях.
– Драная, невоспитанная кошка! – бросил он напоследок и вышел с гордо поднятой головой.
– Кошек вообще невозможно воспитать! – крикнула я вдогонку и тут же выдохнула.
– Эй! – позвал кто-то из поваров, когда Рэн окончательно ушел. – Отличная работа!
Обернувшись, я увидела, что все повара с улыбкой смотрели на меня.
– Что? – я не понимала, о чем они.
– Обычно господин в нас едой швыряет, а тут все съел.
– Швыряет? Как же он питается?
Те лишь пожали плечами. Я же поднялась на ноги и поклонилась.
– Спасибо вам за помощь, добрые люди!
После благодарности принялась готовить завтрак Арину и себе заодно. В этот раз повара помогли без лишних уточнений. Только я взялась за рис, как они уже плошками заставили мой поднос. Так я подружилась с поварами и с удовольствием отправилась обратно к своему пациенту.
К тому моменту, как я пришла, Арин уже не спал. Надулся, словно еж, обиженно провожал меня взглядом, пока я ставила поднос и закрывала дверь. Воздух еще не прогрелся – Арин мог замерзнуть.
– Куда ты ушла так рано? – негодовал он.
– А еда сама себя принесет? – с ухмылкой спросила я, про себя безумно радуясь ворчанью Арина.
С ним было по-другому во всем. Даже если он ворчал, это действовало как исцеление моей души. Что-то было особенное в Арине, и мне это все больше нравилось.
Он ничего не ответил, с аппетитом наблюдал, как я расставляла на столике еду, и думал, похоже, о чем-то своем. Подошла к нему и первым делом проверила рану: она немного кровоточила ночью, но пятно уже подсохло и стало темным. Хороший признак.
– Пересядешь? – предложила я.
Не глядя на меня, Арин выразил свое согласие и осторожно поднялся. Старалась ему не мешать, чтобы не ругался: по выражению его лица стало ясно, что он уже собирался. Свесил ноги с кровати, устал, запыхался, но заветная цель – стол с едой – грела душу. Тогда я помогла: перекинула его руку себе через плечо, медленно двинулась к столу вместе с ним.
– Как рана?
– Будто кто-то ткнул в меня раскаленной кочергой и забыл ее вытащить, – признался Арин с болью, и я осторожно усадила его за стол.
– Потерпи немного. – Села рядом. – Если будешь хорошо есть и много отдыхать, скоро все заживет.
Арин бы порадовался, но рана его действительно беспокоила. Он заметно устал от небольших передвижений, что и говорить. Посидел, собрался с силами, с трудом поел. Вновь пришлось помочь – и покормить.
Кормить его мне понравилось. Он ел с удовольствием, и неважно, что я готовила не сама. Улыбался, когда ему вкус оказался по душе. Совсем другой…
– Так не привык к слабости. – Под конец завтрака его снова смаривал сон.
– Это не слабость, а вынужденное восстановление, – поправила я, поднимаясь на ноги. – Давай перевяжем твою рану, и ты пойдешь восстанавливаться дальше. Всем это нужно, знаешь ли.
– Я – не все, – обиженно буркнул Арин.
– А кто же ты? – Я приободрилась, но он промолчал. – То, что ты особенный, стало понятно еще во время сражения.
Арин сначала о чем-то своем думал, а потом взглянул на меня. В этот момент мне сильно захотелось открыть дверь и впустить холодный воздух. Стало слишком жарко от его долгого взгляда. К тому же мне еще пришлось раздеть Арина, чтобы начать перевязку.
– Значит… – Голос его дрогнул, и это смутило теперь и самого Арина. Прокашлявшись, с трудом продолжал удерживать руки поднятыми. – Ты видела, как я сражался.
– Верно, – стараясь избегать его проницательного взгляда, улыбнулась я. – Это было… впечатляюще. Хоть сражения – это совершенно не мое, но в тот вечер сражались многие. Убийцы пугали смертью, воины клана Онэро… за них было неспокойно, ведь они держали оборону. Господин… за него было страшнее всего. И только ты один был словно лучик света среди всей этой пляски смерти. Ты пришел с надеждой на лучшее. Ты спас господина и сделал это по-особенному.