Приступ кашля, глоток воды и несколько глубоких вдохов спустя ему удалось выдавить:
— Что ты сказала?
— Я спросила, отвратительно ли мое тело. Оно уродливое?
Нет. Он правильно расслышал.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ну, в клетках я была единственной, кого охранники никогда не трогали. Даже Капля кому-то понравилась. А потом, в душе, я думала, что ты меня поцелуешь, но ты не поцеловал.
Значит, ее не насиловали во время пребывания в плену. Ну, это была хорошая новость. Теперь как бы объяснить, он нашел ее слишком привлекательной?
— Ты красивая женщина. Но целовать тебя было бы неправильно.
— Почему?
— Потому что ты жертва.
Рене наклонила голову и с любопытством посмотрела на него.
— Но ты спас меня, так что я больше не жертва.
— Ты все еще приспосабливаешься к реальному миру.
— Разве секс не является частью этого? Или это табу? Есть ли какие-то культурные проблемы, о которых стоит знать? Я читала книги, знаю про свадьбу и все такое. Поэтому ты не поцеловал меня?
Зачем, о, зачем ему понадобился этот разговор?
— Не все женятся до секса. Что касается нашей культуры, некоторые люди думают, что секс — это что-то особенное. Другие занимаются им ради удовольствия. Это зависит от человека.
— К какой группе принадлежишь ты?
Пусть сюда кто-нибудь вломится, пожалуйста!
— Нам нужно об этом говорить?
Золотые глаза внимательно смотрели на Виктора.
— Я доставляю тебе неудобства? Я не хотела этого делать. У меня так много вопросов.
— Тебе стоит поговорить об этом с другой женщиной.
— Но я не знаю другой женщины. И я доверяю тебе. — Золотистые глаза внезапно расширились от шока. — Так вот причина, по которой ты не поцеловал меня? Ты женат? У тебя уже есть подруга?
— Нет. — Виктор все еще видел вопрос в ее глазах. — Я поцеловал тебя не потому, что ты не просто жертва, ты… ты слишком молодая.
Двенадцать лет разницы, плюс ее наивность… девушка заслуживала лучшего, чем старый крокодил, даже если он мог переплюнуть более молодых своей силой и мастерством. И он имел в виду не только боевые качества.
Рене выпятила грудь.
— Мне двадцать шесть. Большинство женщин моего возраста уже давно занимаются сексом.
— А откуда тебе это известно?
— Амели сказала, что потеряла девственность в шестнадцать. И что почти неслыханно, чтобы женщина в двадцать лет ни разу не была с мужчиной.
— А кто такая Амели?
— Она жила в соседней камере, пока ее не перевели на другой этаж.
— Твоя подруга ошибается. Нет ничего плохого в том, чтобы быть неопытной в двадцать шесть.
«Клянусь болотом, стало жарче».
— Но я не хочу быть неопытной. Разве ты не можешь научить меня?
Черт, да! Подожди-ка, нет!
— Рене, ты не можешь просто так предложить секс мужчине.
— Почему бы и нет? Я хочу учиться. Ты сказал, что научишь меня. — Ее упрямая нижняя губа снова восхитительно выпятилась.
Несмотря на невинность требования, Виктор не мог сдержать всплеска вожделения.
— Я сказал, что научу тебя бороться, чтобы тебе не пришлось… — «Раздеться и кричать мое имя, пока не кончишь». — Послушай, когда вы с подругой говорили об этом, она не объясняла тебе, что люди выбирают кого-то более близкого по возрасту, чтобы заняться сексом?
Проклятие. Кто-нибудь убьет его уже или нет? Он так не хотел этого разговора.
— Какое отношение к этому имеет возраст?
— Еще какое. Если ты решишь с кем-то заняться сексом, — только через его холодный крокодилий труп! — тогда нужно заняться этим с кем-то молодым, как ты. Не с таким старым, как я.
— Ты не выглядишь старым.
Комплимент не должен был его радовать. Но это произошло. Виктор подавил самодовольство.
— А я старый. Хватит об этом. Это неуместно. Ешь.
Рене прекратила задавать вопросы, во всяком случае, молчала, пока ела, но Виктор ловил на себе ее взгляд.
Когда трапеза наконец закончилась, и Виктор заметил, что Рене зевает, то сразу же ухватился за возможность уложить ее спать. Одну.
Холоднокровные существа не прижимались друг к другу. Да, именно.
Проводив Рене в комнату, он пожелал ей спокойной ночи и сбежал.
Тем не менее, даже работая, проверяя отчеты об операции по сети FUC и данные других жертв, Виктор не мог не смотреть на закрытую дверь спальни.
Несмотря на то, что Рене была частью его миссии, и осознание того, что она вцепилась в него из страха, он не мог не хотеть в глубине души встретиться с ней при других обстоятельствах. Когда он был моложе. Когда был не таким циничным. Когда был не настолько собой.
****
Рене проснулась, чувствуя себя более отдохнувшей, чем когда-либо. Кровать была такая удобная. К ее удивлению, несмотря на ясный день, она легко заснула и не видела снов.
Потянувшись под своим коконом одеял, она заметила золотое свечение, ползущее по краям занавески. Рене выскользнула из постели и босыми ногами подошла к окну. Она с любопытством выглянула из-за края занавески и закусила губу, чтобы не закричать, чтобы Виктор снова не прибежал спасать ее. С другой стороны, может быть, ей стоит завопить, чтобы посмотреть, окажется ли он снова голым.
Нет. Несмотря на то, как сильно она хотела снова увидеть его загорелую плоть, Рене предпочла бы, чтобы это произошло добровольно. Но прежде чем это произойдет, нужно, чтобы он изменил свое представление о ней.
Он был солдатом. Если Рене хотела, чтобы он видел в ней не жертву, а кого-то другого, ей нужно было самой стать храброй, начиная с этого момента, с этого страшного окна. Несмотря на дрожь, она заставила себя посмотреть в окно.
Яркое. Слепящее. Красивое.
Солнце взошло над крышами разноцветных зданий и немного заглушило страх Рене перед необъятностью внешнего мира. Ее первый рассвет. И он не заставил ее кричать и прятаться под одеялом или хвататься за Виктора.
«Уже лучше».
Горя желанием поделиться своей храбростью, она выбралась из комнаты и направилась к Виктору. Почти бесшумно подобралась к краю его кровати и остановилась, задержав дыхание, позволяя себе насладиться зрелищем. Его загорелая, гладкая кожа ласкала взор. Внизу живота закололо, и Рене с трудом удержалась от желания укусить его великолепную плоть
Или не удержалась. Но как только она приземлилась на него, то обнаружила, что перевернулась на спину, а Виктор сидит сверху, приставив пистолет к ее голове.
Глаза его расширились от шока.
— Какого черта?
— Доброе утро, — весело сказала она.
— Ты знаешь, что я мог убить тебя?
— Мог бы, но не убил же.
Он вздохнул.
— Рене, я опытный убийца. Подбираться ко мне не стоит.
Нехорошо для плохих парней. Но Рене знала, что он не причинит ей вреда.
— Ты быстро бегаешь.
— И почему ты прыгнула на меня?
Потому что хотела кусочек? Хм. Может, пока ей стоит держать это при себе. Так что она сказала о чем-то более безопасном.
— Я видела, как взошло солнце.
— Это напугало тебя?
— Нет. Это было красиво. Я подумала, что стоит сказать тебе.
Странное выражение появилось на лице Виктора. Он опустил голову, и его лоб коснулся ее лба.
— О, Рене. Что мне с тобой делать?
Она уже чувствовала знакомую твердую штуку у своих бедер, и трепет пронзил ее насквозь.
— Я знаю, что я хочу, чтобы ты сделал, но ты сказал мне «нет».
— Ты не имеешь понятия о границах.
У него был такой расстроенный голос.
Она задумалась о причине.
— Я сделала что-то не так?
Скатившись с нее, Виктор сел на край кровати спиной к ней.
— Нет. Да. Тебе не стоит прыгать в чужие кровати.
— Но ты не чужой.
— Ты знаешь меня только день.
— Сколько дней пройдет, прежде чем ты станешь не чужим?
— Рене. — Он произнес ее мя с раздражением, которое она слишком хорошо знала. Как часто она слышала это во время заключения?
«Что значит, ты не можешь перевоплощаться? Почему это успокоительное не действует на тебя? Сейчас не время играть в игры».
— Что? Я пытаюсь понять, но как, по-твоему, это сработает, если ты не собираешься отвечать?
— Я не тот учитель, который тебе нужен.
— Но я была бы хорошей ученицей.
Почему-то ее слова заставили его застонать.
— Нам нужно идти в офис.
Виктор сменил тему, и это сработало.
— Нам? Ты хочешь сказать, что я тоже пойду?
— Обычно слово «нам» это и означает, — сказал Виктор. Он встал и направился к шкафу, чтобы натянуть рубашку.
Ох. Без нее он действительно выглядел намного лучше.
Она хлопнула в ладоши.
— О да. Мы отправляемся в приключение. Хотя подожди. — Ее приподнятое настроение тут же прошло. — Значит ли это, что нам нужно снова ехать в машине?
— Да.
Вкусный завтрак, еще один горячий душ и миллион вопросов, на которые Виктор ответил односложно — и вот они были на пути в офис FUC.
Как оказалось, храбрость в наблюдении за восходом солнца не распространялась на поездку на открытом воздухе и под настоящим голубым ярким небом. Рене не понравился хаос на улицах, переполненных другими транспортными средствами, сигналящими и сворачивающими, чтобы занять чье-то место. Или это было оправданием, которое она использовала, чтобы прыгнуть к Виктору на колени, крепко обнять его и уткнуться лицом ему в шею.
Какова бы ни была истинная причина, она наслаждалась ощущением его рук и игнорировала ухмылки их водителя. Но улыбнулась про себя, когда мельком увидела, как Виктор показал водителю средний палец.
Как только они подъехали и припарковались в том же переулке, что и накануне, Виктор выскользнул из машины первым, положив руку на приклад пистолета. Он объяснил ей по дороге, что, несмотря на камеры и прочую охрану, необходимо было соблюдать безопасность.
Заявив, что все чисто, Виктор протянул ей руку, и она выскользнула из машины, но ее ноги так и не коснулись земли.
Ноги, одетые в легкие тапочки, купленные накануне, потому что туфли Виктора были слишком большими для нее.