[240]. Отправляясь на Кубу, я с ужасом думал, что я, человек из Москвы, им скажу, если они спросят мое мнение об этой книге, суть которой – тщета революций.
Роман был издан в Гаване с предисловием Фиделя Кастро. Вождь Кубинской революции советовал извлечь из романа уроки и не повторять ошибок прошлого. Ни авангардизма в искусстве, ни постмодернизма в литературе Фидель не страшился, при нем не было спецхрана. В Национальной Библиотеке, прямо напротив от Правительственных зданий, в открытом фонде я дочитывал американские книги о Кубинской революции, какие не успел до конца прочитать возле Кремля в спецхране Ленинки. Но вопросы о действительно контрреволюционном романе я боялся услышать, едва ступив на кубинскую землю. День-другой – никто не спрашивает. Осмелел и у сопровождающей спросил её мнение. «Такая скука!» – сказала Мириам, человек начитанный.
Кубинцы относились с иронией к основоположнику магического реализма. Посмеивались над его испанским с французским акцентом. Заглавие его романа «Потерянные следы» переделали как «Потерянные деньги». Меня удивило предисловие Пристли к английскому переводу романа. Пристли оправдывал, чему всегда сопротивлялся, – умничанье. Зачем оправдывал? Ради старой дружбы? Апологетическая взаимность? Что ж, закон существования в литературе.
«Папа был человек слабый и, как всякий слабый человек, прилагал все силы, чтобы скрыть свою слабость», – таково было заключение врача Сотолонго. Издан альбом фотографий, им сделанных. В альбоме нет той, что доктор показал нам, иллюстрируя, сколько пил. «Ты – пропойца!» – рукой врача начертано на фото, запечатлевшем Хемингуэя в ступоре. Фотография сделана с той же терапевтической целью, ради чего кинокамерой снимали пьяного Аркадия Гайдара.
«За последние годы собрано изрядное количество данных, говорящих о том, что Хемингуэй на самом деле не являлся воплощением образцовой мужественности, каким его некогда считали во всем мире».
«Хем жил с матадорами», – впервые я услышал об этом от Рассадина, когда в печати не было ни слова. Через редакцию, которой мой друг заведовал в журнале «Юность», проходило множество посетителей, принадлежавших к литературному миру, Стаська невольно от них наслушался. Имени хемингуэевского интимного приятеля он не назвал, возможно, и не знал, сообщил кем-то переданный слух, не долетавший до наших ушей. Имя узнал я много позднее, и оно, среди прочего, послужило указанием на связь между нашим и американским литературными мирами. Связь через Бруклин, оттуда поступали литературные мнения, попадавшие в нашу печать, и воспринимались мнения из Бруклина как мнения всей Америки. Из Бруклина был родом сын российского еврея, единственный американский тореро, он и за бой быков взялся, чтобы скрыть свою сексуальную склонность, которая до поры и до времени не поощрялась и у американцев.
Николюкин, наделенный чутьем изыскателя-архивиста, обнаружил среди книг в Финка-Вихия коллекцию криминально-эротических романов и пришел к выводу: «Мир мужчин». О том же говорят недавно вышедшие воспоминания Арнольда Сэмуэльсона и биографический очерк Пола Хендриксона, та и другая книга описывает сократический круг друзей Хемингуэя, спаянных близкими отношениями. «Гомосексуальные склонности, как показывают наблюдения, проявляются в раннем возрасте» (The Columbia Encyclopedia, 5th Ed. P. 1262).
Родился ли Папа Хем с гомосексуальной склонностью, уже никто не скажет, но мать старалась превратить его в девочку, а это, по мнениям психиатров, верный путь к усилению склонности. У него было четыре одна за другой жены, и когда я спросил у моего друга Васьки, что это были, по его мнению, за женщины, то друг мой, наделенный пониманием людей, особенно слабого пола, ответил: «Он стреляет, и она стреляет». И вот оказалось, действительно нравились ему такие женщины, которые «стреляют», ведут себя по-мужски. На это намекнула и четвертая жена, Мисс Мэри, в мемуарах говоря, что Папа предпочитал её в брюках. Проявился хемингуэевский гомосексуализм в посмертно опубликованном романе «Райские кущи». Сюжет развертывается по мере того, как мужчина предлагает женщине поменяться ролями в интимных отношениях: он станет женщиной, а она мужчиной.
Из нашего издательства роман прислали мне на внутреннюю рецензию, желая получить одобрение на перевод. Было это в те времена, когда за такие склонности у нас сажали. В ту пору Евгения Казимировна Ливанова звонила Брежневу, чтобы выручить из тюрьмы известного кинорежиссера: «Леонид Ильич, это Евгения Казимировна. Вы же добрый человек, отпустите Параджанова». – «Женя, – слышался рык Бориса Николаевича, – что ты беспокоишься о них?». – «Талант должен быть женственным», – объясняла мне Казимировна. Это я читал о Д. Г. Лоуренсе, так думал и Олдингтон, хотя неосторожными словами восстановил против себя «людей лунного света». Прочел я «Райские кущи» и прежде чем давать отрицательный отзыв, звоню в редакцию: как же они думают протащить историю запретной любви? «А мы пол переменим», – отвечают. «Тогда придется роман переписать», – предостерегаю. Но радикальная правка наших, и не то преображавших, редакторов не смущала.
Сейчас мир стоит накануне ещё одной революции, равной отмене рабства, если не радикальнее. Отношения рабов и хозяев – проблема социальная, половые отношения – природа человеческая. Рабство с незапамятных времен являлось хозяйственной основой общества, а размножение служило важнейшим условием выживания рода, поэтому однополые сношения считались табу. Теперь, чтобы появился на свет ребенок, ни папа, ни мама не нужны en persona, проблема размножения решена. Но опасность однополых отношений таится не в населяющих землю сейчас, какой бы сексуальной ориентации наши современники ни придерживались, опасность – потомство, а это скажется лишь через множество лет. О причинах однополых влечений специалисты пока определенных мнений не имеют, за исключением очевидных анатомических аномалий. Но дальнейшие исследования и наблюдения идут в том же направлении – поиск биологических причин однополости. Ведь если составить, по ходу истории, список выдающихся людей с гомосексуальными склонностями, то считающие гомосексуализм извращением, наверное, не знали бы, что и думать, либо захлебнулись от ярости. Два русских гения Пушкин и Чайковский оказались – один жертвой, другой членом гомосексуального сообщества. К той же проблеме причастен Толстой, сохранился слух и о Лермонтове, лесбийская любовь – случай Анны Ахматовой.
Мы с женой, пока преподавали в Америке, оказались в мире «лунного света». Пришли к нам две соседки предупредить, чтобы мы не удивлялись, если одна из них станет мужчиной. Но мы уже не удивлялись, та же метаморфоза совершилась с нашими сослуживцами-преподавателями. У нас на глазах гомосексуализм стал предметом политической борьбы, как некогда было с рабством, борьба эта, судя по всему, клонится к завершению признанием естественности однополой любви, признанием моральным и легальным[241]. Уже слишком много стало известно кошмарных, кончавшихся кровью и смертями историй о муках мальчиков, чувствующих себя девочками, и девочек, чувствующих себя мальчиками. Один из трех сыновей Хемингуэя, врач по профессии, четырежды женатый, отец восьмерых детей, всю жизнь страдал от сексуальной дезориентации, и все-таки решился в зрелом возрасте сделать операцию перемены пола и стал женщиной. Изменил свой пол и единственный внук Фолкнера. Внук – пивовар, мы с женой, пока находились в Шарлотсвиле, то и дело проходили мимо таинственно затененных окон принадлежавшего ему элитного бара.
«Вы же видите, книги всюду».
Мы видели, о чем говорит племянница – начинались книжные полки в доме Хемингуэя от порога, подымались на башню возле дома, возвращаясь в дом, стояли по всем стенам, не исключая туалета. Пользуясь туалетом, я брал книги с полки, специально, ради удобства, устроенной на уровне глаз сидящего человека. Одна была «История скачек». Открыл, точнее, книга как бы сама открылась, как открывались книги, которые хозяином дома были читаны. Фотография: жокей Дик Френсис весь в грязи после одного из падений на Ливерпульском стипльчезе, о которых, переломав четырнадцать костей, он мне говорил: «Это не так страшно, как думают».
Нам с Николюкиным предоставили возможность осмотреть личную библиотеку Хемингуэя. Книг у него набралось десять тысяч томов, осматривали мы два месяца. Саша, как вошел, взял с полки книгу, открыл и обнаружил неизвестное письмо. Это стало легендой, которую в музее посетителям рассказывают до сих пор, хотя в остальном сносок на нас не делают.
Из обширного книжного собрания в некоторых книгах страницы оказались неразрезанными. Хемингуэй, несомненно, читал эти книги в других изданиях. Роскошное, многотомное собрание сочинений Райдера Хаггарда стояло над письменным столом в кабинете, которым Хемингуэй не пользовался и собрание нетронутое – памятник прежним впечатлениям от чтения книг мастера рассказывать. Райдер Хаггард подсказал Хемингуэю строку, ставшую хрестоматийной под именем Хемингуэя: «Старику снились львы» (у Хаггарда это говорит о себе профессиональный охотник Алан Квотермейн). Фраза не плагиат, а просчет, оказавшийся большой удачей. Просчитался Хемингуэй, полагая, что читатели поймут намек: старик с молодости читал в его время популярные приключенческие книжки, но читавшие Хемингуэя тех же книжек уже не читали!
Прежде всего я искал книги русских – тех, о ком Хемингуэй вспоминал в «Празднике, который всегда с тобой». Нашел и Толстого, и Достоевского, и Чехова, никак не попадался мне Тургенев. В последний день осмотра, наконец, нашел. И где? В ящике комода, где обычно дер