Сильно сдал Радищев за последние годы: «осунувшееся лицо с впалыми, большими и грустными глазами, в сорок восемь лет голова его была совсем седа». Он пережил тяжелую утрату — смерть жены. Но ничто не могло сломить прежних убеждений, погасить святой огонь веры в народ. На приеме у вице-губернатора Радищев опять встречается с директором главного народного училища Дохтуровым и его женой. Последние льстят и лицемерят, выражают соболезнование, а Радищев перебивает их излияния недвусмысленным вопросом: «Скажите, пожалуйста, почему ваши учителя не получают жалованья?» В ответ слышит зловещее:
«Горбатый с горбом и умрет. Во всем ищет и выискивает непорядки, до властей касающиеся… смутьян» (2, 453).
Радищев ценит талантливость народа, его умельство, способность тонко чувствовать и понимать прекрасное. Именно этими качествами отличается дворовый крестьянин Степан, перенявший у Радищева искусство врачевания; молодой посыльный канцелярии Аверка, жадно впитывающий уроки писателя; талантливый сплавщик Никита Афанасьев; тунгус Батурка — люди, которые тянутся душой к Радищеву.
Отношения с Батуркой особенно примечательны. Радищев вылечил жену Батурки, а несколько позже его друга Костю Урончина. Благодарный Батурка подарил Радищеву упряжку оленей. Так началась их трогательная дружба. Батурка покорил семью писателя великодушием, человечностью, бескорыстием. Его пытливый ум тянулся к тому новому, что он увидел и услышал в доме Радищева. Наблюдая за Батуркой, Радищев в своих мыслях вновь и вновь возвращался к думам о народовластии. Только в свержении самодержавия он видел путь преодоления культурной отсталости народов России. Народы должны быть равными. Природа без различия одарила всех людей способностями. Так раскрывается в романе интернационализм Радищева, его вера в творческие силы народа.
В роман щедро введен фольклорный материал: легенда о Пугачеве и Салавате Юлаеве, поверья и обычаи (Радищев наблюдает в Тобольске проводы масленицы, на Илиме — игру в кубари), но особенно душа народа раскрывается в песнях, слушать которые так любил Радищев. Вот Радищев плывет на барже вниз по Каме. Сплавщики во главе с караванным Никитой Афанасьевым запевают песню о горькой крестьянской доле. Слова этой песни ложились на сердце неизбывной болью. На остановке, в кабаке, Радищев услышал другую песню, полную угроз и ожидания воли («Мы дворян-господ на веревочки, мы попов да ярыг на ошейнички, мы честных людей да на волюшку»). Эта песня и разговоры бурлаков снова растревожили Радищева, всю ночь он размышляет о судьбе народной.
«Не здесь ли на Каме и Волге чаще всего поднимались народные бунты, от маленькой искры гнева вспыхивали восстания, потрясавшие своей силой спокойствие самодержавия?» (3, 25).
Народ — живительная сила для Радищева. Он быстро находит общий язык с лучшими сынами отечества, такими как Шелехов, Лаксман, Панкратий Платонович Сумароков.
Шелехов — отважный мореходец земли российской. Его характер дан в контрасте с иркутским губернатором Пилем, «покровителем» экспедиции. Арка у входа в Иркутск гласила: «Наполни радости предел, императрице подражая». «Да, было бы чему подражать, — с отвращением подумал тогда Радищев». А вот губернатор Пиль — достойный, верноподданный «подражатель». Это он, властный и, в то же время, льстиво-услужливый, унизил Радищева, предложив выехать из Иркутска. Смысл жизни Пиля — в сохранении своего благополучия, карьеры. Экспедиция Шелехова интересует его постольку, поскольку поможет губернатору выслужиться перед императрицей. Только Радищев сумел понять и оценить Шелехова.
«Не о награде из рук Екатерины мечтал отважный мореходец, направляясь к далеким Алеутским островам. Границы государства российского, отодвинутые к берегам нового; света, хотел обозреть он, о возвеличивании родного Отечества думал он» (1, 156).
Вместе с Лаксманом мечтали они установить торговые отношения с Японией, исследовать окраины Сибири и крайнего Севера.
Радищев понял, что Шелехов хочет вывести свою страну на широкую столбовую дорогу торговли. Перед ним — не обычный купец, который думает только о выгодном сбыте своих товаров, а человек, «сочетающий частную коммерцию с интересами государственными». «Колумбом российским» назвал Шелехова Радищев, превыше всего ставивший благо отечества. Шелехов также оценил опального писателя, проявил участие к его судьбе; рискуя собственным положением, не испугался навестить Радищева перед отъездом из Иркутска, когда тучи собирались над головой революционера. Шелехову пришлись по душе идеи Радищева о культурных преобразованиях в стране, оценка потенциальных возможностей народов России. Он рад, что Радищев целиком поддерживает его планы. Шелехов думает о Радищеве:
«Убелен сединой, видать, ущемлен судьбой, но горд духом… Такие бурям наперекор идут» (1, 182).
Радищев восхищается инициативностью Шелехова, эрудицией Лаксмана, талантливостью художника Луки Воронина. А вот участнику экспедиции Екатерины II, доктору Мерку, он дает блестящую отповедь. Мерк в большом почете у императрицы, ему платят крупные деньги, а он отблагодарил Россию тем, что свое сочинение о жизни и быте чукчей (результаты экспедиции) взял да и издал в Германии. Мерк не знает не только России, но и своей страны. Ему приятно было слушать похвалу Радищева передовым мыслителям немецкого народа, но у самого Мерка весьма поверхностное представление о предмете беседы. Мерк заносчив, высокомерен, он презрительно отзывается о народностях России, отрицая их самобытность. Радищев негодует:
«Как вы смеете так дерзко говорить, живя в России и кушая русский хлеб?..» «Настанет избранный день… Над матерью Россией взойдет заря свободы и принесет народу желанное счастье…» (3, 348).
На слова Мерка: «Ваша правда умирайт здесь, в Илимске» — Радищев отвечает с достоинством и гордостью: «Правда бессмертна, господин Мерк».
Любовь Радищева к народу действенна. Из Илимского острога он смело пишет губернатору о взимании незаконных штрафов, о своевольном распоряжении земского исправника не рубить для постройки деревянных изб лиственный и сосновый лес. В первые же дни приезда в ссылку он начинает работать над трактатом «О человеке, о его смертности и бессмертии», замечательным произведением, в основу которого положена материалистическая концепция. Опальный писатель занимается с крестьянскими ребятишками, рассказывает своим детям и вместе с ними посыльному исправника юному Аверкию историю России, зароняет в их сердцах вольнолюбивые мечты.
Труд всегда спасал Радищева от тоски по утраченному, был источником бодрости и оптимизма. Круг занятий его был самым разнообразным. День у Александра Николаевича был весь расписан по минутам. Он составил для себя твердый распорядок: с утра занимался с детьми, днем писал, свободные вечера поглощало чтение. Радищев не только пополнял свои знания во всех отраслях науки, но стремился тут же их применить и углубить на практике.
Он тщательно исследует питьевые источники вокруг Илимска и приходит к выводу, что избыток в организме солей кальция приводит к образованию зоба (так было у его детей, которых он сам вылечил). Вслед за одним открытием появляется новое: проникновение в тайну лечения оспы. Много времени было потрачено на создание домашней химической лаборатории, исследование горных пород, изучение растений. Плененный оранжереей Лаксмана, Радищев также захотел поставить некоторые опыты. Один из них: выращивание картофеля в Сибири, «земляных яблок», которые всерьез тогда еще никто не принимал. И вот первая удача, за ним следует «картофельный обед», куда, наряду с местной знатью, на равных приглашаются и друзья писателя — крестьяне Никита и Евлампий. А потом — вместе с мужиками на покос, где надо не оскандалиться и крепко держать в руках непослушную косу, взятую в первый раз в жизни.
Медицина, химия, биология, экономика, педагогика — вот круг интересов Радищева в Илимске. Но превыше всего — литература, страсть всей жизни писателя-революционера, пропаганда своих заветных идей. И величайшее счастье — знать, что ты не одинок, что у тебя есть последователи, что семена брошены тобою в благодатную почву. Его дворовый крестьянин Степан говорит о вековой мечте мужика владеть землей. Довольный Радищев встрепенулся: «Мои думки пересказываешь, Степанушка». Панкратий Сумароков с горечью рассказывает о молодом тобольском проповеднике, отправленном на каторгу. Радищев разделяет возмущение друга и, в то же время, радуется смелости людей, поднимающих в далеком Тобольске свой голос против крепостнического произвола и самодержавной власти. Он не был одинок в своей борьбе в столице, сочувствующие нашлись и здесь, в Сибири.
Интересен эпизод, завершающий вторую книгу романа «Петербургский изгнанник». Радищев возвращается в Россию. В Тобольске ему выпало новое испытание: он похоронил жену, разделившую его горькую участь ссыльного. Последний прощальный разговор с друзьями. Панкратий Сумароков знакомит Радищева с молодым человеком, губернским регистратором Николаем Шукшиным, автором запрещенной книги о состоянии сибирского хлебопашества. Рассуждения Шукшина о тягостном положении крестьянства обрадовали Радищева. И вдруг выясняется, что Шукшин развивает идеи «Путешествия из Петербурга в Москву». Далее следует такой диалог:
«— Что вы сказали? — переспросил Радищев, которому показалось, что он ослышался. — Из моей книги?
— Из вашего «Путешествия». Один список с него дошел, слава богу, до нас. Горячая книга, такую лишь горячее сердце могло написать…
— Позвольте, позвольте, — заговорил Радищев, удивленный неожиданным для него радостным известием. Он по императорскому указу возвращался из ссылки, а книга, его книга, тайно шла ему навстречу! Значит, она жила, книгу не удалось ни уничтожить, ни запретить властям распространить ее в народе…
— Друзья мои! — сказал Александр Николаевич. — Я словно поднялся сейчас на высокую гору и мне вдруг стали видны новые дали… Спасибо за добрую весть, она стоит жизни… Не для себя писал сию книгу, для соотечественников моих, не ради тщеславия прослыть писателем, а мечтал увидеть свободными народы России. За то отбыл ссылку, но не утратил веры в праведное дело»… (3, 448).