Итак, сколько всего: Гутенберг (печать) и мат (непечатное слово), патриофилия и патриофобия… Доскользив от Баркова до Некрасова (минуя Лермонтова, Григорьева, Лонгинова и других), чувствуешь, что все вышесказанное могло бы служить вступлением к разговору о современности, хотя в стороне оставлен вопрос о том, как матерились позднейшие поэты — в «серебряном веке» и после. К такому разговору мы пока не готовы, тут многое еще не определилось и неясно. В последние годы стало посвободнее с допуском мата в нашу печать, а впрочем, и сейчас это проходит не без трудностей, небесконфликтно и небесскандально. В одном случае дело чуть не дошло до суда — после того как рижский информационный бюллетень «Атмода» опубликовал (1989 г.) стихи московского поэта Т. Кибирова. Вот вам сразу и Гутенберг, и мат, и о России:
Это все мое, родное,
Это все хуе-мое!
То разгулье удалое,
То колючее жнивье,
То березка, то рябина,
То река, а то ЦК,
То зэка, то хер с полтиной,
То сердечная тоска!
Посерьезневший мат, чуждый какой бы то ни было «клубничке», звучит здесь как горьковатый упрек русской советской действительности. Это традиция, о которой шла речь в связи с тюремными и солдатскими стихами Полежаева, дорожными стихами Некрасова. Не ради развлечения и пикантности, а от сердечной тоски и боли. Сверх того, некоторым нынешним концептуалистам, Кибирову в их числе, а также некоторым поэтам, типологически близким к концептуализму, мат потребен для решения еще одной задачи: воссоздать набор ментальных и вербальных стереотипов, формирующих сознание и речь нашего современника. Тут уж без мата не обойтись. Он нужен так же, как популярные, общеизвестные стихи и песенные строки (см. приведенные кибировские стихи), лозунговые клише, штампы устной речи. Принцип «правды жизни в искусстве», понятый в соответствии с этой установкой, требует особого внимания к бранной лексике в наиболее резких ее проявлениях.
Из «Девичьей игрушки»
Предлагается прогулка по вертограду поэтической барковианы — сплести венок из иных ухáющих там цветов. Проще говоря, подборка текстов: наиболее выразительные короткие стихотворения, отрывки из длинных, так чтобы жанрово-стилевое лицо сборника наглядно выявилось и читатель возымел дополнительное представление о забавных непристойностях барковщины, и не только о них. Наши сопроводительные замечания к текстам будут минимальны: пусть публикуемые стихи скажут сами за себя и сами о себе. Итак:
Ебена мать не то значит, что мать ебена,
Ебеной матерью зовут и Агафона,
Да не ебут его; хотя ж и разъебать,
Все он пребудет муж, а не ебена мать!
Ебена мать ту тварь ебену означает,
Из бездн кося людей, хуй извлекает,
Вот тесный смысл сих слов, но смысл пространный знать
Не может о себе сама ебена мать.
Ебена мать в своем лишь смысле некладется,
А в образе чужом повсюду к стати гнется,
Под иероглиф сей все можно приебать,
Синонима есть всем словам: Ебена мать.
Ебена мать — как соль телам, как масло — каши,
Вкус придает речам, беседы важит наши,
Ебена может мать период дополнять,
Французское жанфутр, у нас — ебена мать.
Ебена мать тогда вставляют люди вскоре,
Когда случается забыть что в разговоре,
Иные и Святых, не вспомнив, как назвать,
Пхнув пальцами ко лбу, гласят: — как бишь, ебена мать?
Ебена мать еще там встати говорится,
Когда разгневанный с кем в запуски бранится,
Но есть ли и любви надлежит оказать,
То тоже, но неявней скажи: — а, брат, ебена мать!
Ебена мать кладут и в знак местоименья,
К таким, которые у нас без уваженья,
Как хочешь, например, ты имрека назвать,
Вот так его зови: — ей ты, ебена мать!
Ебена мать уж ты! — значит к тебе презренье,
Уж я, ебена мать! — значит к себе почтенье,
Что за ебена мать — есть недоумевать,
А храбрости есть знак: — Кто нас? Ебена мать!
Ебена мать дурак! — в проступке есть улика,
Дурак, ебена мать! значит вина велика,
Я дам, ебена мать! — то значит угрожать,
А не хотеть — вот так: — О! ох! Ебена мать!
Ебена мать и сердце значит умиленно,
Как кто раскается в грехах своих смиренно,
Из глубины души начнет вон изгонять,
С пороком те слова: Ах! Я, ебена мать!
Ебена мать еще присягой нам бывает,
Коль например тебя напрасно кто клепает,
И образ со стены не надобно снимать,
Скажи лишь, прекрестясь: — Как! Ба, ебена мать!
Ебена мать же ты! — значит не догадался,
Ой ты, ебена мать! — о нем значит дознался.
А! А! Ебена мать! — значит в беде поймать,
А пойманный гласит: — Вот те, ебена мать!
Ебена мать — душа есть слов, но если в оных
Неприлучается замашек сих ебеных,
Без вкуса разговор и скучно речь внимать,
Вот как ЕБЕНА МАТЬ нужна, — ебена мать!
О значительной популярности этого стихотворного филологического этюда свидетельствует наличие позднейших его вариаций и переделок (типа: «Ебена мать кричат, когда рожают…»), и по сей день достаточно распространенных в машинописных копиях.
Естьлиб так хуи летали,
Как летают птицы,
Их бы тот час же поймали
Красныя девицы.
Все расставили бы сетки,
Посадили б в нижни клетки.
Естьлиб плавали пиздушки
Так, как плавают лягушки,
Около б болот мудушки
Понастроили б избушки.
А хуи бы остряки
Все пошли бы в рыбаки,
И закинувши сеть,
Зачали пизду бы еть.
Сонетами эти стихи названы, видимо, в насмешку (правильные формы сонета были тогда известны). Ср. первый «сонет» со стихотворением Державина «Шуточное желание» («Если б милые девицы…»).
Муж спрашивал жены, какое делать дело,
Нам ужинать сперва, иль еться начинать?
Жена ему на то: — Изволь сам разбирать,
Но суп еще кипит, жаркое не приспело.
Лишь только рифмачи в беседе где сойдутся,
То молвив слова два, взлетают на Парнас,
О преимуществе кричат, они соймутся,
Так споря, вот один вознес к другому глас:
— Ну, естьли ты пиит, скажи мне рифму к небу. —
Другой ответствовал: — Я мать твою ебу. —
В последнем двустишии виртуозно использована разноударная рифма, неожиданный эффект которой сюжетно мотивирован (спор рифмачей).
Горюет девушка, горюет день и ночь,
Не знает, чем помочь,
Такова горя с ней и сроду не бывало —
Два вдруг не лезут, а одного хуя мало!
Желанья завсегда заики устремлялись,
И сердце, и душа, и мысли соглашались,
Жестоку чтоб открыть ево любезной страсть,
Смертельную по ней тоску, любови власть.
Но как ево язык с природна онемленья
Не мог тогда сказать ни слова ей реченья,
То вынувши он хуй, глазами поморгал
И немо речь сию насильно проболтал:
— Сударыня, меня извольте извинити,
Он нужду за меня всю может изъяснити.
Сафрон как чорт лицом, и к дьявольским усам
Имел еще он нос подобно колбасам,
Которы три года в дыму, будто коптились.
А дети у него прекрасные родились.
То видя, госпожа, имевши мимо путь,
Сказала, чтоб над ним немного подсмехнуть:
— Куда как дурен нос, хозяин, ты имеешь,
А деток не в себя работать ты умеешь. —
Надулся тут Сафрон, боярыне сказал:
— Не носом деток я, а хуем добывал.
Увидивши жена, что муж другу ебет,
Вскричала на него: — Что делаешь ты, скот?
Как душу обещал любить меня ты, плут! —
— То правда, — муж сказал, — да душу ж не ебут! —
— Приятель, берегись, пожалуй, ты от рог!
Жену твою ебут и вдоль и поперек. —
А тот на то: — Пускай другие стерегут,
А мне в том нужды нет, вить не меня ебут.
Крестьянка ехала верхом на кобылице,
А парень сей попался молодице,
Сказал: — Знать, ты сей день не ебена была,
Что едешь так невесела. —
А та в ответ: — Коль ты сказал мне небылицу
И истинна коль та притчина грусти всей,
То выеби, прошу, мою ты кобылицу,
Чтоб шла она повеселей.
Венус у Марса смотрела с почтеньем
Шлем бога сего, и меч, и копье,
Что видя, Приап ей молвил с презреньем:
Для ваших вить рук хуй лутчье ружье.
Разспорился мужик с подобным мужиком
И называл ево в задоре дураком.
— Ты еблю чтишь, дурак, тяжелою работой,
А я всегда веселой чту охотой.
Когда б по-твоему, дурак, блядин сын, чли,
То б наши господа боярынь не ебли,
Ано бы чванились и весь свой век гуляли,