Мы с Самосом восхищенно рассматривали ее. Впрочем, немногие из мужчин, находившихся в зале, смогли удержаться от этого. Некоторые из них даже встали и приблизились к нашему столу, правда, держась позади, откуда они могли бы разглядеть пленницу получше. Я услышал даже тихие восхищенные крики нескольких рабынь. Даже они оказались под впечатлением от увиденного. Женщина выпрямилась и расправила плечи, похоже, ей было лестно нашей восторженное внимание.
Я немного обернулся и бросил косой взгляд в сторону. Меня заинтересовала реакция рабыни с белокурыми волосами, в короткой, откровенной тунике, незаметно подкравшейся и теперь стоявшей на коленях около Самоса. Это была Линда, в прошлом земная девушка, одна из самых любимых рабынь Самоса. Она смотрела на стоящую перед мужчинами женщину со страхом и злостью. Линда потянулась и коснулась рукава своего господина, заставив того слегка вздрогнуть от ее неожиданного прикосновения.
Улыбнувшись, я вновь перенес свое внимание к стоявшей перед нами женщине.
— Как Вы можете видеть, — заявила та Самосу, — я слишком красива, чтобы быть рабыней.
Что до меня, так мне приходилось видеть тысячи рабынь, которые были гораздо красивей ее, но, и это надо признать, без сомнений она была весьма лакомым кусочком.
Самос, молча, рассматривал свое новое приобретение.
— Что Вы собираетесь сделать со мной? — беспокойно спросила она.
— Вы слишком красивы, чтобы не быть рабыней, — заметил Самос.
— Нет! — закричала она испуганно. — Нет!
— Уведите ее вниз, — приказал Самос одному из своих охранников, обрамляющих женщину. — Поставьте на ее левое бедро, обычное клеймо кейджеры, и, как мне кажется, общий ошейник нашего дома подойдет для нее.
Ошеломленная женщина смотрела на него, вытаращив глаза, кажется, она даже не поняла, что обе ее руки снова оказались в захвате у охранников.
— Твой ход, — бросил он мне, снова глядя на доску.
Я, также, обратил свое внимание к игре. Охранники сделали вид, как если бы собирались увести женщину прочь с наших глаз. Мы с Самосом, тоже всем своим видом показывали, что все дела с нею закончены.
— Нет! — закричала и задергалась в руках охранников Леди Ровэна. — Нет!
Самос удивленно посмотрел на нее, удерживаемую между двух дюжих мужчин.
— Вы протестуете? — спросил он.
— Конечно, — выкрикнула женщина.
— На каком основании? — как бы озадаченно поинтересовался работорговец.
Она была его законной добычей, и он мог делать с нею вообще все что угодно. Любой суд на Горе поддержал бы его.
— На том основании, что я — свободная женщина! — гордо заявила она.
— О-о-о? — протянул Самос.
— Да! — воскликнула Леди Ровэна.
Самос сделал вид, что начал раздражался, и ему не терпелось вернуться к его игре.
— Я лучше умру, чем стану рабыней! — бешено кричала и рвалась она.
— Замечательно, — кивнул Самос. — Разденьте ее.
В следующий момент ее одежда была наполовину сорвана с нее, и осталась висеть на ее бедрах.
— Как Вы посмели снять мою одежду! — возмутилась женщина.
— Во-первых, не твою, а мою, а во-вторых, я не хочу запачкать ее кровью, — ответил он.
— Кровью, почему кровью! — испуганно крикнула она. — Я не понимаю!
Затем, уже полностью раздетую, ее бросили на колени, правым боком к нам. С нее сняли даже ее перчатки и сандалии. Один из охранников за заломленные назад руки удерживал ее согнутой, на коленях. Другой взял ее обеими руками за волосы, обнажая ее шею, и оттягивая ее голову вперед и вниз.
— Что Вы собираетесь делать? — в ужасе завизжала она.
Самос махнул одному из своих мужчин, и тот, вытащив свой меч из ножен,
аккуратно приложил острие клинка к ее шее, и затем он поднял оружие над своей головой, словно замахиваясь для удара. Мужчина держал меч обеими руками, причем левая ладонь, слегка выступала за край эфеса. Все было готово к казни. Многие рабыни отвели взгляд и старались не смотреть на происходящее.
— Что Вы собираетесь делать! — заверещала Леди Ровэна.
— Голову Тебе отрубить, — спокойно осведомил женщину Самос.
— Почему-у-у! — выкрикнула она.
— В моем доме нет места свободным женщинам, — объяснил он.
— Ну, так поработите меня! — закричала женщина.
— Я не верю своим ушам, — заявил работорговец, скептически.
— Поработите меня! — заплакала Леди Ровэна. — Поработите меня!
Мужчина, стоявший с занесенным над головой женщины мечем, слегка опустил его, и выжидающе посмотрел на Самоса.
— Неужели это действительно говорит гордая Леди Ровэна из Лидиуса? — спросил Самос.
— Да, — сквозь рыдания проговорила она, беспомощно растянутая руками охранников за руки и волосы.
— Гордая свободная женщина? — уточнил он.
— Да, — прорыдала Леди Ровэна.
— Давай-ка мы с Тобой уточним, — предложил Самос. — Несмотря на то, что я был готов предоставить Тебе достоинство быстрой и благородной смерти, столь подходящие свободной женщине, Ты вместо этого выбрала и предпочла унижение рабства?
— Да, — прошептала она.
— Говори яснее, чего Ты от меня хочешь, — потребовал Самос.
— Я прошу рабства, — сказала она.
— Надеюсь, Ты понимаешь, — заметил он, — что, рабство, о котором Ты просишь, будет полным и абсолютным?
— Да, — признала женщина.
Я улыбнулся про себя. Гореанское рабство иного и не предполагало.
— А мне показалось, что раньше Ты думала, что такое рабство могло бы быть в порядке вещей для твоих служанок, но не для Тебя самой, — напомнил ее Самос.
— Я была неправа, — проговорила она. — Я действительно ничем не отличаюсь от них. Я, такая же женщина, как и они.
Мужчина, стоявший над ней, наконец, опустил свой занесенный меч. Но теперь Леди Ровэна, несомненно, видела его прямо около своей шеи.
— Я расстроен, — задумался Самос.
Леди Ровэна с трудом повернула голову вправо, морщась от боли из-за оттянутых охранником волос, и попыталась в глазах Самоса прочитать свой приговор. На ее лице отпечаталось страдание и безысходность, губы женщины дрожали.
— Предоставьте мне шанс, прошу Вас, — взмолилась она.
— Признаться, я сомневаюсь, — заметил Самос, делая задумчивый вид.
— Вы сомневаетесь, из-за некой неуверенности относительно моего характера, из-за опасения в уместности или приемлемости для меня этого действия?
Самос неопределенно пожал плечами.
— Выбросьте такие сомнения из своей головы, — заявила она, не переставая вздрагивать от рыданий. — Мои претензии на свободу всегда были обманом. Теперь я готова, наконец, стать женщиной. В действительности, в этом, я чувствую возможность осуществить все, о чем я до настоящего времени мечтала, и даже больше. Как изумительно, наконец, отвергнуть фальшь взятой на себя роли и стать, той кем я действительно являюсь!
— Говори яснее, — попросил Самос.
— Мое порабощение будет совершенно уместным, — заявила она.
— И почему же? — поинтересовался он.
— Да потому, что в самых глубинах моих сердца и живота, я уже являюсь рабыней.
— Откуда же Тебе это стало известно? — спросил работорговец.
— Это ясно дали мне понять мои потребности, — призналась Леди Ровэна. — Это ясно мне исходя из моих чувств. В течение многих лет со всей очевидностью это проявлялось в скрываемых от всех мыслях и желаниях, в бесчисленных повторяющихся снах и фантазиях.
— Интересно, — заметил Самос.
— Поработите меня, — тихим голосом попросила женщина.
— Нет, — вдруг отказал он ей.
Затрясшаяся от охватившего ее ужаса, Леди Ровэна умоляюще посмотрела на него. Палач снова взялся за эфес меча двумя руками.
— Объяви себя рабыней, — приказал Самос, и его работник ослабил хватку на мече.
— Прошу Вас, не заставляйте меня делать это, — взмолилась она. — Пожалейте меня! Вспомните о моей чувствительности!
На бесстрастном лице работорговца не дрогнул ни один мускул.
— Я — рабыня, — наконец смогла выговорить женщина, объявляя себя рабыня.
Несколько рабынь в зале вскрикнули, и их крик ознаменовал появление на Горе еще одной новой невольницы.
Повинуясь жесту Самоса, палач вложил свое оружие в ножны, а два охранника, до того удерживавшие девушку в положении для казни, отпустили ее и встали на ноги.
Та, что еще несколько мгновений назад была Леди Ровэной, осталась стоять на руках и коленях, голой, на плитках, перед нашим столом. Она дикими глазами уставилась на Самоса.
— Посмотрите на эту рабыню! — засмеялись насколько девушек, тыкая в нее пальцами.
И на этот раз никто не сделал им даже замечания. Испуганная женщина, переводила взгляд с одного лица на другое. Роковые слова были произнесены, и забрать их назад она была уже не в силах. Отныне она была бесправным, безымянным домашним животным, неспособным сделать что-либо вообще, дабы изменить свою судьбу или повысить свой статус.
— Рабыня! Рабыня! — смеялись присутствовавшие в зале женщины.
По жесту Самоса двое охранников, схватив новую рабыню за плечи, вздернули ее на ноги, держа перед нами.
— Уберите ее отсюда, — скомандовал Самос, — и бросьте ее к слинам.
— Нет, Господин! — закричала она, пытаясь упасть на колени. — Пожалуйста, нет, Господин! Будьте милосердны, Господин!
Могло показаться, что Самос был не слишком доволен ее, той, кто прежде была Леди Ровэной из Лидиуса.
— Господин! — заливалась слезами женщина.
Охранники легко подхватили ее и развернулись якобы собираясь вытащить из зала. Женщина оказалась практически беспомощна в их руках. Пальцы ее ног едва касались пола. Она вывернула голову, отчаянно пытаясь поймать взгляд Самоса.
— Почему Вы это делаете? — прокричала она, в этот раз, уже не оспаривая его права, сделать с нею все чего бы ему захотелось.
Охранники как будто заколебались, удерживая ее в месте, спиной к нам, и ожидая, не захочет ли Самос ответить на ее вопрос. Если бы Самос не заговорил, то через мгновение они продолжили бы свой путь к клеткам со слинами, прихватив с собой их предполагаемый ужин.