Мне показалось, что она чуть не упала в обморок от облегчения.
— Так что, по крайней мере, в этот раз, Твой визит в клетку к слинам отменяется.
— Спасибо, Господин! — со вздохом облегчения поблагодарила она.
— Ты — Ровэна, — назвал он женщину.
— Спасибо, Господин, — радостно сказала она, получив свою первую кличку.
Надо отметить, что рабыня, получив имя, чувствует себя несколько более уверенно. Большинство рабовладельцев не будет называть рабыню, если они планируют немедленно избавиться от нее, тем или иным способом. Это было бы бесполезной тратой имени. Но, безусловно, надо помнить, что имена могут быть как даны рабыням, и также легко отобраны по прихоти их хозяина.
— И хотя Тебе сохранили жизнь, по крайней мере, пока, не советую Тебе останавливаться на достигнутом, — предупредил Самос.
— Да, Господин!
— Теперь Ты, как и любая другая рабыня, должна осознать, что жить Ты будешь в условиях стандартной, безоговорочной рабской дисциплины.
— Да, Господин! — ответила Ровэна, которая уже теперь отлично поняла, что была рабыней как и любая другая женщина в этом доме, ни больше и ни меньше.
— Отведите ее вниз, — велел Самос старшему из двух охранников. — На левое бедро стандартное клеймо Кейджеры. На шею обычный ошейник дома.
— Да, Капитан, — кивнул охранник.
В случае девушки, такой как Ровэна, уже самой объявившей себя рабыней, клеймо и ошейник были немногим более чем простыми идентификационными формальностями. Тем не менее, она будет носить их. Их поставят ей, явно и ясно отмечая ее статус. Это делается в соответствии с предписаниями законов касты торговцев. Ну и, конечно же, они делают побег совершенно невозможным делом для гореанской рабыни.
— Когда закончите с ней, приведите ее в мою спальню, — приказал Самос.
— Да, Капитан, — кивнул старший из этих двух охранников.
— Господин! — попробовала возмутиться Линда, но под строгим взглядом Самоса, сразу пожухла и, опустив голову, пролепетала: — Простите меня, Господин.
— Я буду стараться доставить Вам удовольствие, Господин! — пообещала испуганная Ровэна, и тут же была вздернута на ноги охранниками и выведена из зала.
— Она толстая, — сердито буркнула Линда глядя ей вслед.
Честно говоря, это замечание Линды, было не совсем справедливо. Новая рабыня — Ровэна, вовсе не была толстой. Фигурка у нее была вполне себе привлекательной, для новой рабыни. Безусловно, посаженная на строгую диету, и проведенная через специально разработанный комплекс упражнений, она быстро доведет свою фигуру до совершенства рабыни.
Гореанская рабыня — это уже не свободная женщина, соответственно она должна поддерживать себя в строгих рамках, быть красивой и желанной.
— Неужели Линда Вам больше не нравится? — обиженно проворчала Линда.
— Ты мне нравишься, — терпеливо ответил Самос.
— Линда может доставить Вам удовольствия гораздо больше, чем Ровэна, — заявила она.
— Возможно, — улыбнулся Самос.
— Я могу, и я сделаю это! — гордо говорит рабыня.
— Кто? — строго уточняет Самос.
— Линда может, Линда сделает! — тут же исправляется она.
— В конуру! — отрывисто командует Самос.
— Да, Господин, — покорно ответила невольница и, со слезами на глазах подобрав тунику с пола, поднялась на ноги.
— Не волнуйся, — с улыбкой успокоил ее Самос. — Завтра ночью уже Ты будешь той, кто будет прикована цепью рабскому кольцу моей кровати.
— Спасибо, Господин! — радостно крикнула она.
— Но сегодня вечером, Ты вызвала мое неудовольствие, — добавил он, — передай надсмотрщику, что эту ночь Тебе следует провести в строгих кандалах.
— Да, Господин! — засмеялась она со счастливым видом и, поклонившись хозяину, сжимая в руке свою тунику, выскочила из зала.
У нее впереди была тяжелая ночь. Довольно трудно спать в строгих кандалах, не имея возможности развести в стороны ноги или руки, но она просто светилась от счастья и радости. Она была уверена в своей интересности для господина.
— Какие у Тебя планы относительно рабыни Ровэны? — поинтересовался я.
— Она, одна из сотни девок, что должны быть проданы на ярмарке Ен-Кара — не стал скрывать своих планов Самос.
— Несомненно, рабыня Линда, — улыбнулся я, — будет рада услышать это.
— Уверен, она узнает об этом, так или иначе, рано или поздно, — заметил Самос.
— Кто бы сомневался, — со смехом поддержал я его, вставая из-за стола.
Да, долго же мы просидели! Все тело затекло. Готов поспорить, что Самос просто влюблен в эту землянку, рабыню Линду. Впрочем, уже ни для кого в Порт-Каре не было секретом, что смазливая шлюха в ошейнике дома Самоса была первой на его цепи.
Самос, также, с кряхтением, встал на ноги. Мы осмотрелись. В зале было пусто, мужчины и рабыни разошлись по своим комнатам и конурам. Мы остались одни. Наши взгляды встретились, и в его глазах я прочитал, что ему страстно хочется о чем-то поговорить со мной. Но он опять промолчал.
— Твои люди ждут Тебя в лодке, — вздохнул он.
Самос проводил меня от зала, до самого лодочного причала. Перебравшись на баркас, я осторожно потряс за плечо, и разбудил Турнока, светловолосого гиганта, в прошлом крестьянина, а уже он поднял гребцов. Стоило мне занять свое место на кормовой банке у румпеля, как один из людей Самоса сбросив огон с кнехта, швырнул швартовный конец в лодку.
— Всего хорошего, — крикнул мне Самос, поднимая руку.
— И Тебе всего хорошего, — махнул я рукой в ответ.
Мои гребцы, уперлись веслами в причал и, поднатужившись, оттолкнули лодку на фарватер. Через мгновение, подгоняя баркас неторопливыми ударами весел, мы уже шли вдоль канала, назад к моему дому. Канал тонул в ночной мгле, но мы все отлично знали дорогу. А ведь всего через два дня, здесь все будет сиять огнями. Со стен домов ограждающих канал, подобно утесам, на длинных шестах вывесят разноцветные фонари, натянут гирлянды и флаги. Всего лишь два дня осталось до Руки Двенадцатого Прохода, до время карнавала.
Из ночной тьмы, расколов тишину, до нас долетел звон сигнального рельса. Наступил двадцатый ан — гореанская полночь.
А меня по-прежнему озадачивал и не давал покоя все тот же вопрос, зачем Самос пригласил меня в свой дом этим вечером. Меня не покидало чувство уверенности, что он хотел о чем-то поговорить со мной. Но почему же тогда он этого не сделал.
Я постарался отбросить эти мысли в сторону. Если у него возникли некие собственные секретные дела, то это было его личным делом, и не мне в них вмешиваться, и выяснять его побуждения. Лучше уж подумать о том, как неплохо я сыграл в Каиссу сегодняшним вечером. Безусловно, Самос не относился к истинным энтузиастам этой игры. Насколько я помню его слова, он предпочитал другую каиссу, ту, в которой фигурами были политики и воины.
Глава 2Карнавал
— Господин! — смеясь, обхватив мою шею руками, и жадно припадая к моим губам своими, прокричала разбитная девица, голая и в ошейнике, судя по всему бывшая рабыней.
— О-о-ох! — вскрикнула она, почувствовав мои руки на своих бедрах. Хм, действительно рабыня. Высоко на ее левом бедре, чуть ниже ягодицы мои пальцы нащупали рельефное рабское клеймо.
Бывают случаи, когда во время карнавала свободные женщины выскакивают на улицу нагишом, притворяясь рабынями.
Собственническим жестом я провел руками вверх от бедер, скользнув по изумительной талии, до подмышек и, наполовину приподняв ее легкое тело, плотно прижимая к себе, вернул ей поцелуй с набежавшими процентами.
— Господи-и-ин! — восхищенно промурлыкала рабыня.
А я повернул ее к себе спиной и, добродушным, но хлестким шлепком ладони пониже спины, но повыше клейма, придал ей ускорение на ее пути. С веселым, жизнерадостным смехом, девушка исчезла среди праздничных толп.
— Пагу буш, братан? — заплетающимся языком предложил какой-то, с трудом державшийся на ногах моряк.
Я глотнул паги из его бурдюка, протянув ему свой, из которого, парень не преминул отхлебнуть приличный глоток.
Я резво отскочил к стене, чуть было не сбитый с ног гигантской фигурой на ходулях. По пути я столкнулся с парнем, яростно дувшим в рожок.
Возможно, здесь, на большой рыночной площади, самой большой площади Порт-Кара, что перед залом Совета Капитанов собралась не менее чем пятнадцатитысячная толпа. И эта толпа бурлила и кружила между разбросанными тут и там палатками и платформами, сценами и киосками, балаганами и стойлами. Все это было ярко украшено расписанными холстами, резными деревянными панелями, трепещущими флагами и вымпелами, освещено развешенными на веревках гирляндами ламп и факелами на длинных шестах.
Казалось, что здесь можно было приобрести тысячи различных вещей и сотни посмотреть. Потные мужчины, голые по пояс, держа в руках пылающие факелы, развлекали зевак глотанием огня. Жонглеры демонстрировали свою ловкость, исполняя фантастические трюки с кольцами, шарами и булавами. Клоуны кувыркались, акробаты вращались и прыгали, устраивали живые пирамиды, и благодаря пониженной гравитации Гора, возвышались над толпой футов на тридцать. Один канатоходец устраивал головокружительные кульбиты на натянутой между столбами противотарновой проволоке. Дрессировщик развлекал окруживших его зрителей танцующим под музыку слином.
Прекрасная ассистентка, одетая в одежды свободной женщины, но без капюшона и вуалей, вероятней всего, рабыня, заковала фокусника в наручники, и затем помогла ему залезть в сундук, да еще и упаковала его в мешок. А когда мужчина присел, она плотно завязала мешок над его головой и помогла улечься на дно. Закрыв крышку сундука, ассистентка с немалой экспрессией вогнала на места три тяжелых засова, запирая сундук. В качестве последнего штриха она замкнула три увесистых навесных замка, фиксируя засовы на месте. Одного из зрителей пригласили на подмостки проверить замки. Тот тщательно проверил, и даже подергал, проверив на прочность, и затем, с некоторой неохотой засвидетельствовал их закрытость и надежность. Ему даже вручили, и потребовали сохранить ключи. Проделав все это красотка, вошла, в стоявший по соседству, вертикальный шкаф и закрыла за собой дверцу. Люди в толпе, изумленно перешептываясь, посмотрели друг на друга. Парень на подмостках начал отбивать медленную дробь на своем барабане. Потом палочки барабанщика замелькали быстрее, все с большей силой стуча по натянутой коже. Достигнув кульминационной скорости и громкости, парень внезапно прекратил бой, и в повисшей напряженной тишине, дверца шкафа с пронзительным скрипом распахнулась и… сопровождаемый взрывом криков удивления, страха и восторга оттуда вышел улыбающийся фокусник. Мужчина, непринужденно приветствуя толпу, помахал своими абсолютно свободными руками. Он, не теряя времени даром, забрал у пораженного парня ключи и начал быстро, один за другим, отпирать замки. Через мгновение, откинув запоры, он поднял крышку сундука. В толпе затаили дыхание, не понимая, что он собрался найти внутри, если сам он уже снаружи. Но фокусник спокойно наклонился, и рывком вдернул из сундука мешок, поставив его вертикально. Я обратил внимание, что теперь на горловине был затянут узел захвата, тот самый узел, что обычно использ