Наконец впереди замаячил бакалейный магазинчик родителей, над которым жила вся семья. Тони прошел к задней двери, повернул ключ в замке и стал подниматься по грязным ступеням без ковра. В столовой, также служившей гостиной, горел свет. В видавшем виды кресле-качалке, кое-где подмотанном проволокой, развалился с газетой Бен Гуарино. Ноги в синих форменных брюках и тяжелых черных ботинках с тупыми носами были заброшены на грязную скатерть в красно-белую клетку. Со спинки другого хлипкого кресла, на котором лежали форменные мундир и фуражка, свисал зачехленный револьвер.
Заметив младшего брата, Бен, коренастый малый лет двадцати пяти, оторвался от газеты. Его рот и подбородок свидетельствовали о жестокости, дерзкие черные глаза, как всегда, недобро поблескивали. По ряду причин, которые Тони держал при себе, он считал, что брат добьется в правоохранительных органах большого успеха. Для Тони полицейский отличался от гангстера только значком. Выходцы из одних и тех же кварталов, знакомые с детства и с одинаковым образованием, они всегда хорошо ладили, если у гангстеров водились деньги.
– Почему так поздно? – буркнул Бен.
– А тебе что за дело? – огрызнулся Тони, затем вспомнил, что собирается просить об услуге, и стал покладистее. – Извини, не хотел грубить. Просто жутко болит голова.
– Небось опять околачивался в притоне О’Хары?
– Ну, не все же дома сидеть. Выбор невелик: либо туда, либо в танцзал к дешевым шлюхам.
– Ишь ты, какой разборчивый!
– Угу.
– И правильно, – ухмыльнулся Бен. – Баба, она как судьба: и в облака поднимет, и в грязь втопчет. – Внезапно он скинул ноги на пол и, подавшись к брату, впился взглядом ему в глаза. – Слушай, говорят, ты доставляешь пакеты Копченому Джо?
– Кого волнует?
– Ты вообще в курсе, что там травка?
– Нет, теперь запрошу с него больше.
– Бросал бы ты эту дрянь.
– Ясно. Небось уже кто-то из копов наябедничал. Ладно, пусть забирает эту работенку, если хочет. Мне и так есть чем заняться.
– Судя по тому, что мне рассказывали, – да. Значится, на стреме у игорного притона Майка Рафферти тоже стоял ты?
– Да. Почему бы и нет? Это честный способ заработать пару баксов. Неужто лучше промышлять грабежами, как остальные ребята в округе?
– Конечно, нет. – Бен подался вперед и заговорил серьезно: – Не вздумай угодить в серьезные неприятности. Иначе моей карьере в полиции крышка.
– Не попаду, будь спок. За собой лучше следи.
– К чему ты клонишь?
– Ни к чему, – с непринужденной улыбкой ответил Тони, наслаждаясь внезапным страхом на лице брата. – Просто дружеский совет от одного парня, который знает больше, чем ты думаешь.
– От кого? – потребовал Бен.
– От меня, – снова ухмыльнулся Тони, стряхивая сигаретный пепел прямо на голый пол. – Слушай, Бен, можно завтра взять твой мотор?
– Нет, самому понадобится. У меня выходной.
– А послезавтра?
– Нет, угодишь еще на нем в неприятности. Машины детям не игрушки.
– Ладно, у меня скоро своя будет, и я заполучу ее так же легко, как ты.
С этой прощальной шпилькой Тони хлопнул дверью и отправился спать. Как при жалованье в полторы сотни честным путем приобрести автомобиль за почти три тысячи долларов, было выше его понимания. Тем не менее все полицейские ездили на больших машинах, а начальство владело многоквартирными домами и отсылало детей учиться в европейские частные школы.
Странная тишина, что опускалась ночью на дом Гуарино, была бальзамом для души Тони. Только эту часть суток он мог провести в родных стенах, не опасаясь за свой рассудок. Остальное время здесь стоял шум и гам… шум и гам. Интересно, спрашивал себя Тони, у других дома столь же негостеприимны и отвратительны?
Быстро раздевшись, он забрался в засаленную постель, которую делил с Беном. Хотел заснуть до прихода брата, чтобы избежать очередной ругани, но мысли снова и снова возвращались к Вивиан Лавджой. Стоило подумать о девушке, как бросало то в жар, то в холод. Она станет моей, дрожа от предвкушения, обещал себе Тони. Никто меня не остановит, даже Аль Спингола. Плевать, что Вивиан принадлежит другому. Жизнь – борьба, и куш срывают более сильные. Так или иначе, Вивиан обещала поговорить, надо только найти машину и бабки. Что ж, и то, и другое будет, и завтра вечером он снова пойдет караулить к двери.
Глава 2
На следующий вечер в пол-одиннадцатого Тони Гуарино исправно явился в темный переулок к железной двери «Театра радости». Шагал он гордо, чувствуя себя большим и сильным. Приподнятое настроение отчасти объяснялось тем, что по пути он, против обыкновения, завернул в три салуна, но в основном готовностью ко всему. У обочины остался ждать дорогой спортивный родстер, обычно привлекавшийся на службу для более нечестивых дел. Тони нанял его на вечер, а почему, сам не понимал. По словам знакомых, украсть машину было проще некуда, а попадались на угонах нечасто. С них начинал чуть ли не каждый местный гангстер. Просто Тони не хотел, чтобы его прищучили на первом свидании с Вивиан – а она почтит его своей компанией, пусть даже пока об этом не знает! Карман брюк оттопыривался от банкнот: в общей сложности две сотни долларов – все деньги Тони. Первой, в качестве обертки, шла новенькая хрустящая сотка, внутри же, помимо нескольких пятерок, лежали в основном однодолларовые, благодаря чему сверток выглядел в десять раз дороже.
Итак, Тони явился со всем, что просила девушка, и не только – в правом кармане пиджака лежал грозный черненый револьвер, купленный тем же вечером. Как оказалось, ходить с ним было очень приятно. Оружие дарило ощущение безопасности и силы, уравнивало с остальным миром. Ба, да с пушкой в кармане он ничем не хуже Аль Спинголы!
Так накручивал себя для храбрости Тони, хотя в глубине души задавался вопросом, что станет делать, если придется схлестнуться со Спинголой в схватке не на жизнь, а на смерть.
Вивиан вышла раньше обычного – блистательная и благоуханная, как всегда. Ее жесткое лицо обрамляла шляпа с громадными полями.
– Божечки! «У Мэри был барашек»[1]. Наш прилипала снова за свое.
– А то! – ухмыльнулся Тони. – Кстати, я раздобыл бабки и мотор, как ты хотела.
– Правда? – насмешливо ответила она. – Да ты, пострел, выбиваешься в люди!
С лица Тони слетела улыбка.
– Знаешь, сестренка, кончай дурачиться! – буркнул он, схватив ее за руку. – Мы с тобой сегодня прошвырнемся.
– Да?
– Да! Так что решай уже и пошли.
– Ладно, – устало согласилась она. – Все равно до завтра с ухажером не свижусь, почему бы и не дать тебе шанс? Но смотри, чтобы нас не застукали вместе, не то Аль прослышит. – Вивиан чуть вздрогнула. – Он опасен, малыш. Так что поезжай к углу Тейлор и Сангамон и жди. Я возьму такси и буду минут через пять.
– Не наколешь?
– Ни в коем разе.
– Смотри у меня, – пригрозил Тони. – Не то завтра подниму в твоем кабаре такую пальбу, мало не покажется.
Он сел в родстер и с ревом унесся, чувствуя себя важной шишкой. На условленном углу побурчал под нос в нетерпеливом ожидании, суля обманщице страшные кары, но она все-таки явилась и торопливо села рядом. От соприкосновения бедер, в тесноте машины прижатых друг к другу, Тони пронизала внезапная дрожь. Вивиан метнула на него взгляд, и в ее зеленоватых глазах вспыхнул странный огонек – она ощутила револьвер.
– Не боись, крошка, – ухмыльнулся Тони. – Я пущу его в ход, только если приспичит.
Молодые люди поехали в ресторан на Северной стороне, известный уединенностью своих столиков. Устроились друг против друга в отдельном кабинете наверху и заказали изысканные дорогие блюда и две бутылки шампанского. В те дни настоящее шампанское еще подавали чуть ли не в каждом ресторане.
После еды, когда на столе остались лишь вторая бутылка и пара фужеров, Тони пересел ближе к Вивиан. Та уже дошла до стадии, на которой время от времени с шумным «Уф!» остужала лицо дыханием – словно пыталась сдуть волосы с глаз.
– Ну, детка, как себя чувствуешь? – потянулся Тони к ее руке.
– Малек жарковато, – хохотнула она.
– Мне тоже.
Тони завез ее домой почти в пять утра. Поцеловав кавалера на прощание, Вивиан с тяжелым вздохом выбралась из машины.
– Черт, а ты умеешь любить! – обессиленно прошептала она и поплелась в свой дешевый отельчик.
В тот день Тони проснулся за полдень. Чисто выбрившись, он не пожалел пудры и в конце концов придал себе менее измученный вид. Настроение было странно приподнятым, внутри все будто пело. Наконец-то он покорил настоящую женщину, много старше и опытнее себя. А заодно обнаружил, что и в любви предпочитает главенствовать. Жажда власти превращалась чуть ли не в наваждение. И от понимания того, что в силу обстоятельств у него вряд ли когда-либо будет власть, ее хотелось еще больше.
Сестра, Рози, высокая красивая девушка шестнадцати лет, приготовила ему завтрак. Шестеро остальных детей были в школе. Тони ел торопливо и молча. Впереди ждали дела.
С лестницы долетел грубый оклик матери. Тони мгновение поколебался и с мрачно-дерзким видом вошел в семейный магазин. Миссис Гуарино, приземистая, сморщенная итальянка лет пятидесяти, походила на неплотно набитый куль, туго перетянутый посередине. Огромная грудь вываливалась из мешковатого халата застиранного мышиного цвета, седые волосы были сколоты на макушке в тугой пучок – модные эмансипированные красотки со стрижкой «боб» при виде такого только фыркнули бы. В ушах висели аляповатые тяжелые серьги из золота. И все же, несмотря на неприглядный и дикарский вид, лицо у нее отличалось правильностью черт и свидетельствовало о природном уме и честности натуры. Карлотта Гуарино была законопослушной гражданкой. Ей бы еще и детей воспитать такими же, как сама и муж…
– Где тебя носило? – выпалила она по-итальянски. – Ты явился домой в шестом часу.
– Да так, был деловой разговор, – на английском ответил Тони.