— Зачем нам сейчас обсуждать их социум, Гамма? Ты что-то планируешь?
— Иногда я сам не знаю, какие данные пригодятся, а какие бесполезны. Иногда я сначала вижу правильное решение, а потом уже понимаю, почему оно правильное. Некоторые выводы я делаю интуитивно. Но интуиция хорошо работает только при большом количестве наблюдений и известных фактов. Сейчас я думаю, что нам придётся очень серьёзно изучить структуру общества хомо. Не знаю, что нас ждёт, но от этой планеты я не жду ничего хорошего. Ни одного корабля поблизости, ни одной большой орбитальной станции — это значит, что тут не просто нет кораблей — их тут и не бывает или бывает очень мало. Но сюда проложен маршрут армейского корабля. Значит здесь какой-то военный объект, но что это за объект, где нет военной техники… Не ясно. Для нас было бы идеально оказаться на производственной колонии, там полно разных транспортов, не всегда хорошая охрана. Я очень надеялся, что выбранная мной планета как раз таким местом и окажется. Намного проще было бы провести диверсию и угнать корабль с пилотом. А тут очень похоже на секретный военный объект, где совсем другой уровень контроля за транспортом. Не знаешь, что это может быть?
— Не знаю.
— И я не знаю. На карте было всего четыре таких планеты с похожей маркировкой. Я выбрал самую удалённую. Надеюсь, моё решение не просчитают аналитики хомо. Но ценность груза такая, что им придётся проверить абсолютно все направления, куда вели маршруты в бортовом компьютере. Это больше пятисот маршрутов, но они точно знают время нашего старта, время в полёте уже рассчитано, соответственно они могут проверить выходил ли в определённое время корабль в той или иной системе или нет. В большинстве их систем, как и в наших, стоят станции, которые сканируют пространственные возмущения, которые появляются в момент торможения после сверхсветовой скорости. Получается, что они очень быстро определят все системы, где мы не выходили из прыжка и будут проверять только те, где нет соответствующего оборудования. А сколько их таких систем, мы не знаем, но можно быть уверенным, что если мы быстро не покинем эту планету, то за нами прилетят.
— Остаётся посмотреть на планету и сориентироваться, что делать дальше, — я не знал, что ещё добавить к рассуждениям аналитика. Бортовой компьютер предложил перейти на местную систему исчисления времени, что, кстати, удобно, так как позволяет быстрее адаптироваться к местным реалиям. Если не поменять время на местное, то утро будет по часам в разное время, а в местных единицах всё обычно более-менее синхронизировано. На орбите это пока не актуально, но лучше привыкать заранее. Я одобрил смену исчисления времени. Вывел на экран часы и календарь, чтобы сориентироваться. Увиденное меня поразило.
— Гамма, тут что-то не так! У хомо, как и у нас, десятичная система счисления, у них на всех планетах тридцать часов в сутках, десять или двадцать месяцев, сто минут в часе, сто секунд в минуте, плюс есть универсальное время, но оно по такой же десятичной системе, а тут знаешь, что творится?
— Что? — заинтересованно повёл усами принц.
— Двадцать четыре часа в сутках! Это же неудобно! И дней в месяце то тридцать, то тридцать один, а то и двадцать восемь, плюс суточные циклы объединены не в декады, а в недели по семь дней! Это имело бы смысл, если бы в месяце было двадцать восемь или тридцать пять дней, а так какое-то паучье дерьмо, а не календарь. Дальше тоже странно: шестьдесят минут в часе и шестьдесят секунд в минуте. Может у них и система счисления не десятичная?
— Такое возможно, если планета развивалась сама по себе в отрыве от цивиллизации. У них создаются странные календари, которые потом никто не хочет менять, но раз сюда проложен маршрут армейского корабля, значит, они знают об этом месте.
— Может, заброшенная колония, которую недавно обнаружили? И тут все одичали?
— Тогда придётся доживать свой век среди дикарей. Но это маловероятно. Надо разобраться на месте, что тут за тайна третьей планеты… — принц водил усиками асинхронно: правый рисовал что-то вроде эллипса, а левый качался вправо-влево. Я для себя отметил, что это признак сильной задумчивости у принца.
— Гамма, можно вопрос.
— Да, Сигма. Говори.
— Какая она?
Принц всё понял правильно.
— Добрая, умная, любящая. Ты видел её выступления, она такая и есть. Она говорит семье то, что чувствует. Мы, аналитики, рядом с ней чувствуем себя не нужными — она часто не следует нашим инструкциям, при этом никогда не ошибается в важных вопросах. Она умудряется любить нас всех. Да ты же с ней общался? Она вручала тебе награду за победу на играх.
— Да, но я робел сильно. Мы вообще не пообщались. Я помню, она только сказала: «Тел много, а ты один, не теряй себя в них». И, да, я запомнил, что она добрая.
— Красивые слова и для таких как вы, Сигм-Операторов, очень верные.
Мы замолчали, я снова просматривал в памяти момент встречи с Матерью, снова переживал эти эмоции. Мать прошла и провела своими усиками по каждому из моих тел. Казалось, она знает меня лучше, чем я сам. Хотелось расспросить её обо всем на свете и в то же время молча стоять рядом. Я искренне и по-хорошему завидовал принцу, что он входил в близкий круг Матери и мог часто её видеть и даже общаться с нею.
Я встряхнулся. Сейчас не до таких воспоминаний. Надо решать рабочие задачи.
— Можно ещё вопрос, Гамма?
— Давай.
— Почему ты стал давать неэффективные приказы во время нашего бегства? На тебя повлияла боль?
— Да. У меня отклонение. Я очень плохо переношу боль, мои аналитические способности снижаются во время получения травм.
— Тебя же должны были учить купировать боль. Особенно, если речь идёт о конечности.
— Я не научился делать это быстро, — принц задумчиво поводил перед собой оставшимся сегментом передней конечности. — И я никогда не был в реальном бою.
— Могу ли я в такие моменты брать командование на себя?
— Только с моего разрешения. Но я буду его давать. Я согласен, что в бою ты ориентируешься лучше. По умолчанию главный я, но я могу передать командование тебе.
— Спасибо, Гамма.
— Как тебя зовут, Сигма? Я думаю, хватит по названию каст общаться. Из нашей многомиллионной семьи здесь только мы двое. Я хочу знать, как тебя зовут.
— Имя или прозвище?
— Мне не очень интересен этот неповторимый и плохо произносимый набор букв и цифр, под которым ты зарегистрирован во всех базах данных. Прозвище. Мне интересно прозвище. Как тебя прозвали в детстве и за что?
— Лом Пронзающий Стены, — немного смутившись произнёс я.
— Как интересно? Назвали за что-то или просто так?
— Мы получили на тренировке задание пробить стену. Подразумевалось, что мы должны это делать когтями, но у меня они ещё были относительно мягкими, поэтому я взял лом и пробил им дыру быстрее всех. Тренера это повеселило, и он дал мне это прозвище, — вкратце рассказал я историю из очень-очень далёкого детства.
Я тоже хотел узнать у принца его личное имя, но этот вопрос был личный, и не мне спрашивать его у принца. Захочет — сам скажет.
Принц легко считал мой интерес по движению усов.
— Меня зовут Весёлый Кирпич.
Я не смог сдержать удивлённого пощёлкивания.
— Не смейся… Так и зовут. Ну, или смейся. Но никому не говори и не спрашивай, как я получил это имя.
— Хорошо, Весёлый Кирпич!
— Лом, по имени меня тоже запрещаю называть!
— Я понял, Гамма!
Принц ещё какое-то время расспрашивал меня о жизни, о боевых операциях, о том, что я чувствую, когда одно из тел умирает. Ему было интересно всё. Особенно он проявил интерес к истории, когда наш десантный бот взорвали и я потерял сразу пять тел из шести (одно тело летело в другом боте). Что я тогда чувствовал? Как было воевать, когда одно тело «опытное», а другие только из инкубатора? Принца всё это очень интересовало. Также принц поделился со мной, что каждый раз нервничает, когда надо менять тело. Ну, да, получается, он занимает одно тело, а я шесть, причём я свои периодически теряю, так что у меня введение в строй нового тела уже полностью отработанная процедура, а у него это редкость. Также принц не знал, насколько далеко могут разойтись мои тела, чтобы я мог их свободно контролировать. Тут я его удивил, сказав, что в рамках планеты не испытываю трудностей с контролем тел. Нет таких экранов, которые бы препятствовали моему управлению телами в любой точке планеты. Опыта, как ими управлять, когда одно из тел покидает планету, у меня не было.
Я же с вопросами не лез, понимая, что, во-первых, мы на совершенно разных кастовых уровнях и субординацию никто не отменял, а во-вторых, аналитику нужна любая информация. Это поможет ему принять правильное решение. Поэтому пусть спрашивает, моё дело отвечать.
Так за разговорами мы приблизились к орбите третьей планеты.
Глава 2
Мы уже который раз не спеша облетали эту непонятную планету. Периодически сканируя её поверхность. Ситуация выглядела странной. Из бортового компьютера ничего по этой планете, кроме обычной информации по географии получить не удалось. Описание континентов, климата, состав атмосферы, гравитация. Про население и общественный строй никакой информации. Ничего про производство, количество городов, количество наземных или орбитальных портов. Будто планета необитаема, хотя очевидно, что это не так. Несколько миллиардов разумных — это не самая густонаселённая планета, но и пустынной её тоже не назовёшь.
На этой планете существовала цивилизация хомо, которая была вообще не в курсе, что есть другие обитаемые планеты, что есть космические корабли и иные расы разумных. Очень интересно. Откуда они такие взялись, было неясно. Признаков более технически продвинутых хомо тоже не было. Монитор в рубке транслировал нам их новости на разных языках, при этом переводя на ту версию языка хомо, что распознавали наши тактические блоки. Получался двойной перевод, но суть была понятна. Эта планета ничего не знала про окружающий мир.