— Молодая была, многого в жизни не понимала, — оправдалась Алла, грустно улыбнувшись.
— Ишь ты, можно подумать, сильно постарела с тех пор!
— И постарела тоже, не надо лукавить, Александр Борисович, я по вашим глазам сразу увидела. Но… раз уж все равно пришла… да что говорить?..
— Слушай, — он обратил внимание на несколько старомодную кожаную папку на ее коленях, — а у тебя часом нет с собой этого твоего резюме? Надо же, придумали слово! Покажи, если есть.
Алла молча достала и протянула ему пластиковый файл со страничкой печатного текста. Вот так, вся жизнь — на одной страничке. А что, может, еще и неплохо, а то ведь бывает, что и этого — много: одной черточкой между двумя датами дело обходится, как на кладбище…
— Оставишь? Я прочитаю, а завтра позвоню тебе.
— Хотелось бы верить… Ну, спасибо. Там я вложила еще список публикаций, наиболее заметных, с моей точки зрения, и расширенные аннотации к ним, чтоб можно было понять, о чем речь и какие были приняты меры. Не по всем, к сожалению. И еще — адрес и телефон. А если потеряете, не беспокойтесь, у меня еще экземпляр найдется. У брата — компьютер с принтером. Я пойду, да? — она встала, взяла папку под мышку.
— Погоди, у тебя как со средствами-то? На нуле?
— Ничего, не беспокойтесь, брата ведь не уволили. Он — хороший оператор, такими не разбрасываются.
— Ну, хорошо, поезжай, я позвоню. Обязательно. До встречи. Аля тебя проводит…
Он тоже поднялся и пожал ее протянутую руку. Потом, когда она вышла, — ссутулившись и будто пытаясь стать меньше ростом, незаметнее, — походил по кабинету, вернулся к столу и взял в руку резюме. «Стерина Алла Семеновна… год рождения… Образование — высшее… Профессия — журналист… Семейное положение… Обыкновенная анкета…
Вернулась Алевтина, заглянула сбоку в резюме и сказала негромко, как бы в раздумье:
— Я смотрю, старые дела возвращаются?
— Увы, Аленька, они все, в конечном счете, возвращаются — и дела, и люди.
— Так ведь это — в порядке вещей?
— Не уверен… Какие вопросы? — Турецкий поднял голову и невесело улыбнулся.
— А она — профи, Саша?
— Да, — он кивнул и продолжил чтение списка публикаций с их краткой тематической характеристикой.
Публикаций было много. Алла постаралась показать, что называется, товар лицом, за добрый десяток лет составила список. И это ведь только крупные материалы, надо понимать. Пробегая список глазами, Александр Борисович вдруг легко вспомнил те, более чем пятилетней давности, события, в которых принимал личное участие. Интересно, наверное, было бы сейчас перелистать эти материалы, словно посмотреть на происходившее со стороны. Она ведь дотошная была, эта талантливая зануда… Турецкий хмыкнул. А что, наверняка они у нее есть, каждый журналист обязательно собирает свое творческое досье — пусть и в газетных вырезках. Надо будет обязательно попросить…
— Ты сказал: зануда? Или зараза, не поняла?
Александр Борисевич взглянул на Алевтину и подумал, что, вероятно, невольно произнес последнее слово вслух.
— Нет, ни то, ни другое, очевидно, иным в ее профессии быть и нельзя, если хочешь выглядеть честным человеком не только в собственных глазах.
— А ей сейчас совсем плохо, да? Я слышала ее рассказ…
— А вот подслушивать нехорошо.
— Ха-ха! Кто бы говорил!
— Алька, прекрати, по попке нашлепаю!
— Три раза — ха-ха! А ты что, уже знаешь, как ей помочь? Куда ее можно устроить?
— Увы. Попробую переговорить с ребятами из «Новой России», я у них все-таки какой-никакой, а обозреватель… Не обязательно, чтоб брали в штат, есть же и разовые поручения… А к чему ты спрашиваешь? Или тоже имеются какие-нибудь приемлемые идеи? Так выкладывай! Добрые дела, Аленька, к сожалению, обычно даются не так просто, как нам хотелось бы. Вот с подлостью — много проще. Ну, так что имеешь?
— А то, что у меня есть варианты! А один — так просто замечательный. Я подскажу тебе, но с условием, что и ты замолвишь за меня словечко перед Всеволодом Михайловичем.
— О, даже как! Излагай!
— Саша, — заныла она, бросая на Турецкого искоса хитроватый взгляд, — ну, я же ведь следователь по образованию… И по призванию, ты все знаешь… А сижу бумажки перекладываю со стола на стол. А я хочу под твоим руководством… совершенствоваться… а ты не даешь… А ведь обещал, когда в «Глорию» переманивал! А я, дура этакая, поверила честному человеку, а он…
— Не канючь, чего предложить хочешь? Давай конкретно.
— Нет, ну, правда, — уже нормальным тоном заговорила она, — грех ведь в секретаршах профессионального следователя держать. С каким-никаким опытом, между прочим! Я и помогать могу, не обязательно в «оперативке». А эту девушку вполне можно на мой стул посадить, ну, временно хотя бы, чтоб она себя снова человеком почувствовала. Поработает, обвыкнется, а там и судимость снимут. Мы же — не формалисты! Зато я бы, со своей стороны…
— Я понял тебя, — по губам Турецкого скользнула едва заметная усмешка, — ты сообразила, наконец, что Алка никакой реальной опасности для тебя не представляет, и проявила лучшие свои, и в высшей степени гуманные, просто замечательные человеческие качества.
— Ну, вот видишь, как ты? Можешь ведь…
— Нет, в самом деле, молодец, я тебя искренне уважаю за это.
— «Уважаю» меня категорически не устраивает, — на ее лице появилось надменное выражение. — Вот если — «люблю тебя за это», тогда может быть другой разговор.
— Ну, хорошо, согласен. И уважаю, и люблю тебя за это… Постой, а за что — за это? Готова конкретно объяснить?
— Хулиган! — бросила она, но на всякий случай обернулась к двери. — Уж кто бы говорил! — и Алевтина, забрав пустые чашки, вышла из кабинета, вызывающе изгибая свою шикарную талию и покачивая бедрами, — куда там всем этим нынешним моделям-«вешалкам»!
Такая вот чертовка, а ведь дело предложила…
Александр Борисович вернулся снова к столу и положил перед собой резюме, будто решил заново проследить за теми событиями, которые в свое время получили громкий, даже международный резонанс. Но теперь он захотел увидеть все, происходившее тогда, глазами честной, хотя и наивной, по-своему, девушки, только что испытавшей и на себе весь ужас того же самого «правоохранительного» произвола, которому однажды, будучи совсем молодой, начинающей журналисткой, объявила бескомпромиссную борьбу на страницах маленькой провинциальной газеты. И с наивной, опять-таки, уверенностью в своей скорой и окончательной победе… Над чем? Уж не над системой ли? Или только над теми, кто подтягивал эту «систему» под себя? Куда уж дальше, если сам, ушедший в отставку министр заявил о «своих»:
«МВД — не самое крутое бандформирование». Вот так им было сказано, и — точка.
Да, было время, и были уверены, что с оборотнями покончено. Однако они — не в прежнем, так в ином обличье — все равно возвращались… И, в самом деле, может ли быть истребимо племя оборотней?
Глава первая БОЛЬШАЯ ОШИБКА
Вообще-то газетная статья называлась несколько иначе: «Катастрофическая ошибка сержанта милиции». Но катастрофа, считал Турецкий, указывает на некие события глобального порядка. А в данном случае речь шла о достаточно типичном для времени, можно сказать, по-своему, банальном происшествии на дороге, возле поста ДПС при въезде в Нижний. Но молодости, разумеется, простительны горячность и некоторое преувеличение. Тем более что судьбы нескольких людей, причастных напрямую и относящихся даже косвенно к этой истории, совершили резкий поворот, и далеко не в лучшую сторону.
А началось все с того, что два сотрудника патрульно-постовой службы заметили в самом конце своей смены, прошедшей без серьезных происшествий, мчавшийся в город с весьма превышенной скоростью японский кроссовер малинового цвета. При этом машина шла неровно, слегка виляя из стороны в сторону, что составляло определенную опасность и для самого автомобиля, но в еще большей степени другим транспортным средствам, которых легко «обходил» лихой ездок, пересекая осевую линию, и даже встречным автомобилям.
Сотрудник ДПС, недавний выпускник областного милицейского училища, лейтенант Евгений Маркин, двадцати четырех лет отроду, указав своему напарнику, старшему сержанту Ивану Филиппову, который «проводил беседу» с остановленным за превышение скорости пожилым водителем «Лады»-восьмерки, на явного нарушителя, и решительно шагнул ближе к проезжей части, чтобы затормозить опасный бег малинового автомобиля. Несмотря на молодой возраст, Женя при необходимости вполне мог задержать опасного нарушителя порядка. Был он невысок ростом, но крепок в кости и старался не пропускать тренировок в спортивной секции. На этот пост ДПС и он, и его напарник были назначены начальством недавно. И многие житейские знания из тех, что ведомы опытным сотрудникам дорожно-патрульной службы, были им еще неизвестны. Пока они знали главное: чего нельзя допускать на дороге.
Резкая трель свистка и энергичный взмах полосатым жезлом заставили водителя притормозить и податься ближе к обочине. Очевидно, как покажет дальнейшее, у водителя сработал инстинкт, или соответствующий рефлекс, при виде постового милиционера. Приближаясь к машине, которая проскочила-таки немного вперед и остановилась, Маркин понял, что водитель выходить из-за руля не собирается. Причина понятна: наверняка в нетрезвом состоянии. Или считает себя большой «шишкой» — на такой-то машине.
Ну, что ж, Маркин спокойно, без всякого раздражения, подошел к автомобилю со стороны водителя и легонько постучал концом жезла в боковое стекло. Оно медленно поехало вниз. Милиционер приложил кончики пальцев к виску и внятно произнес:
— Лейтенант дорожно-патрульной службы Маркин. Прошу предъявить водительские документы.
Стекло опустилось до конца, и милиционер, чуть пригнув голову, увидел за рулем женщину. Он успел заметить левую кисть руки, унизанную перстнями, вцепившуюся в баранку руля, копну рыжекрасных волос и разъяренные глаза.