На мгновение мне показалось, что он может кончить просто так, от воздуха, от восхитительного, непередаваемого ощущения свободы в своем самом чувствительном месте. А уж если наклониться и дунуть…
Нет-нет-нет! — еле остановила себя. Ни в коем случае нельзя наклоняться! Потому что, если я наклонюсь, эта замечательная штука с идеальными параметрами, синеватыми прожилками и увенчанная красивой, крупной головкой, может случайно оказаться у меня во рту.
Что, в принципе, очень неплохо — лучшего экземпляра для первого минета и не придумаешь…
СТОП! Он-то не будет знать, что минет первый — девственности во рту нет. Решит, что шлюха, раз так набрасываюсь. Впрочем, я и есть шлюха. Приличные девушки в такие ситуевины не попадают и не оказываются у возбужденных, связанных деканов на коленках…
— Максимова…
Я вздрогнула, с трудом отрывая взгляд от произведения искусства, которое, как оказалось, Матвей Александрович носил в штанах. И тут же утонула в его глазах — полузакрытых, мутных от желания, отчаянно требующих моего участия. Гипнотизирующих меня, за неимением других средств, поднять руку и обвить пальцы вокруг широкого, гладкого ствола…
Только по его стону облегчения я поняла, что сделала именно это.
Боже, я дотронулась до члена нашего декана! И не просто дотронулась, а уже приспосабливаюсь, уже ищу удобное положение, как бы получше обхватить его, как огладить так, чтобы мозги взорвать ему, гаденышу…
Судя по еще одному мучительному стону сквозь зубы, у меня получилось.
— Не останавливайся… — хрипло потребовал он.
Бедра подо мной задвигались, заходили ходуном — так, что мне даже рукой не приходилось двигать. Красивое лицо декана исказилось почти звериной гримасой… И не успела я как следует насладиться этим зрелищем, не успела решить, что буду делать с неизбежным результатом своей «помощи», все было кончено.
Толкнувшись так, что чуть не снес меня, Донской зашипел, грязно выругался, зрачки его расширились до невозможности… и так, не сводя с меня взгляда, он выстрелил мне в руку, заливая все вокруг густой, горячей спермой — и меня, и себя, и даже пол…
О да… У него явно не будет проблем с зачатием — слабо подумала я, обозревая все это обильное безобразие.
Пытаясь отдышаться, декан снова подпихнул меня коленом к себе, с жадностью атакуя мой рот, терзая его так, будто все еще был на пике страсти… с явным наслаждением вторгаясь, вдалбливаясь в меня языком…
И только тут, прижатая к его напрочь испорченному костюму, к его оголенному члену, я поняла еще кое-что.
У него. Все. Еще. Стоит.
Стоит, мать его! Как будто ничего не случилось! Как будто это не он только что кончил, а кто-то другой.
— Еще… — хрипло потребовал он, подтверждая мои опасения. — Продолжай, Максимова… Только теперь ртом…
— Что?.. Но как… вы же только что…
У меня слов не было. Как такое может быть?! На всякий случай я провела по возбужденному органу рукой — в надежде, что это остаточный эффект…
Я не сильна в мужской анатомии, может сейчас все и опадет?
Но вместо «опадания» я получила новый стон и новый толчок в кольцо из моих пальцев.
Сомнений не было — декан был все так же возбужден, все так же требовательно-голоден до моего тела, как и раньше.
— Я… не буду я ртом… — помотав головой, я обхватила его плотнее. — Могу повторить…
— Ртом, я сказал! — прорычал он, явно начиная злиться. — Или освободи меня, я сам все сделаю… Не бойся, я не трону твою задницу…
Ого! Неужели в себя приходит и понимает, что маленько перешел границы, когда расписывал тут свои пристрастия? Это внушало надежду. Но недостаточно, чтобы я освободила своего связанного зверя.
— Нет, я лучше… как раньше…
Вероятно, я слишком долго думала, потому что ему успела прийти в голову новая идея.
— Сдвинься ниже! — приказал отрывисто.
Я слегка помедлила, не понимая, что ему нужно, однако подвинулась, седлая уже его колени, а не бедра.
И тут случилось то, чего я боялась больше всего. Вероятно, успев каким-то образом расстегнуть пару пуговиц на одном из манжетов, Донской резко рванул рукой из-за спины… Раздался треск, оставшиеся две пуговицы запрыгали по полу… и в волосы мне впились жесткие, невероятно цепкие пальцы.
— Пустите!
Я рванулась вбок и вверх, отлично понимая, куда пригибает меня так невовремя освободившаяся рука. Ну уж нет! Если я не хотела делать ему минет, раньше, то теперь — когда все это выглядит, как извергшийся вулкан… Меня точно вырвет.
— Максимова, или твой рот у меня на члене, или моя подпись на твоем исключении! Я ведь найду повод…
Смотри как связно говорить начал! Еще пару оргазмов, глядишь, и в себя придет!
Однако, сдаваться и вылизывать вот это я не собиралась.
— Исключайте… — выдавила, еле открыв и тут же плотно закрыв рот.
И даже загордилась собой — не такая уж я и шлюха, Матвей Александрович! Шлюха бы запросто отсосала после такой угрозы, а я тут еще ерепенюсь. Как партизан на эротическом допросе.
— О, вот так… хорошо… — раздалось над моей головой одновременно с мокрым и совершенно определенным скольжением в ложбинке между двумя полушариями груди. — Не хочешь ртом… кончу тебе между сисек…
Рука пригнула меня еще ниже — так, что почти положила щекой на твердый, рельефный живот с той самой умопомрачительной полоской курчавых волос, на которую я засмотрелась ранее. Крепко прижав мою нависающую в такой позе грудь к эрегированному члену мужчины.
Изобретательный, гад!
Побрыкавшись пару секунд, я поняла, что все бесполезно, и постаралась расслабиться, от скуки принявшись считать толчки, сопровождаемые короткими, матершинными ругательствами и хриплыми стонами.
А через секунд десять продолжила считать, но уже по другой причине — сбить вдруг накатившее возбуждение. Потому что если Донской почувствует, что соски мои вдруг затвердели от трения о его вспотевший живот, об эти замечательные, напряженные «кубики», я этого точно не переживу…
Хорошо, что ему было не до этого.
— Сожми… сожми грудь руками… — по тому, как изменился его голос, я поняла, что уже скоро. И сделала то, что он приказывал — просто, чтобы это скорее закончилось. — Ох, твою ж мать…
Сдавленно замычав, Донской толкнулся финальные пару толчков, доставая мне до самого подбородка, и кончил во второй за сегодня раз, полностью залив мне грудь со вздернутым наверх лифчиком.
Внезапно ослабев, я распласталась по его телу, вздрагивая и пытаясь успокоить разгорающийся жар внизу живота.
Пару минут стояла тишина, нарушаемая лишь нашим тяжелым дыханием. Словно успокаивая, он перебирал мои волосы — уже не давя рукой, просто гладя меня по голове, как хорошего, послушного щенка. Довольный и, наконец, (вроде бы!) удовлетворенный.
А потом, словно издалека, пробивающееся сквозь бурю крови в ушах, я услышала самое страшное за сегодняшний день.
Настойчивый, но пока еще вежливый и аккуратный, стук в дверь.
Глава 7
— Матвей Александрович! Вы сильно заняты? — осторожный голос секретарши говорил, казалось в самую замочную скважину. Не исключено, что глаза секретарши были там же.
— Очень занят! — неожиданно бодрым голосом ответил декан, одной рукой пытаясь заправиться и застегнуть рубашку.
Я отбежала от него, схватил с пола свой джемпер и заметалась в поисках чего-нибудь вроде салфеток. Нашла и кинулась вытирать следы нашего безумия.
Потом принялась помогать Донскому освободиться, за что тут же была схвачена за задницу, и помощь закончилась втискиванием меня в полуголый торс Матвея Александровича. Рот мой снова атаковали, грудь мяли свободной рукой…
Боже, он сейчас опять возбудится…
— Матвей Александрович! — от двери снова позвали.
— Занят! — рявкнул он, задирая мою ногу себе на бедро и тяжело дыша в шею.
Нет, мы так далеко не уйдем… Мозги опять поплыли, под толкающейся в меня ширинкой выростал объемистый бугор.
— Вы извините, конечно… Но Ольга Владимировна просила до вас достучаться… Говорит, вы плохо себя чувствовали…
Черт! Я попробовала выпутаться из цепких объятий декана — не получилось. Тогда, стараясь не обращать внимания на его губы и пальцы, сама принялась развязывать ремень, снимать его с батареи, расстегивать манжету и, наоборот, застегивать пуговицы спереди рубашки Донского…
— Ай! — освободившаяся вторая рука тут же нашла себе применение, оттянув мою голову за волосы и предоставляя декану лучший доступ к моему телу. Меня дернули, уложили спиной на пол… Горячие губы схватили через джемпер сосок… Я выгнулась, кусая запястье, чтоб не вскрикнуть…
— Матвей Александрович!
Да блииин! Я уже сама готова была зарычать на нее.
— Если вы не откроете, Ольга Владимировна проинструктировала меня воспользоваться запасным ключом.
Губы на моей груди замерли. Декан поднял голову.
— Что?
— И еще… коллеги иностранные… голландцы волнуются, спрашивают, что с вами… Вы так неожиданно покинули фуршет.
Я фыркнула — догадываюсь, кто там спрашивает. Одна селедкообразная особа, которую сегодня облапали. Понравилось, что ли? Или не понравилось, что соблазняющий ее декан куда-то убежал с другой?
И тут до меня дошло, кому еще могло не понравиться, что декан убежал с другой. Ректорше! Вот почему она грозиться вскрыть кабинет Донского, зная к тому же, что со студенткой он не просто убежал, а заперся в собственном кабинете!
— Пох*й…
Матвей Александрович сел и с твердой решимостью в глазах принялся стягивать с моих бедер джинсы. Мне вдруг стало интересно, сколько раз он успел бы уже трахнуть меня, если бы я была в юбке? Ура брюкам, защитникам женской чести и безопасности!
Джинсы уже были наполовину стянуты, когда я опомнилась и оттолкнула его, выкарабкиваясь и натягивая их обратно.
— Это вам пох*й! — прошипела. — А мне не пох*й, что сюда сейчас ворвутся, и все будут думать, что я — ваша шлюха.
Выползая из-под него, я успела перевернуться, и теперь он прижимался ширинкой к моему почти голому заду.