Я осознаю, что ему больше ничего не остается, кроме смеха, и мне противно от одной только мысли, что я тоже понимаю его. Страхи, сомнения. Чувства. Вот они, совсем рядом, стоит только нырнуть поглубже, и можно будет читать его, как открытую книгу.
Мы враги, нам положено друг друга не понимать. Но как только он зацепил меня своей связью, опутал, часть моего сознания стала постоянно соприкасаться с частью его, и вместе с этим пришло понимание. Ему ничего не осталось — ни тела, ни свободы, ни возможности покинуть это хмурое мокрое кладбище. Только постепенно меркнущий разум, пустая могила, темная деревяшка с прозвищем вместо имени… и я.
Должно быть, на моем лице отражается что-то из этих кощунственных мыслей о нашем новообретенном взаимопонимании, потому что его призрачное лицо искажается в брезгливой гримасе.
— Вот уж избавь меня от фальшивого сочувствия, Принцесса. Пустышки не чувствуют. А ты и есть пустышка, если не хуже. Продажная безмозглая тварь.
Вот теперь я его чувствую. Он больше не пытается осторожно влезть ко мне в голову, он хочет ворваться туда со всей силы, резко, быстро и больно, пробить мысленные щиты и вырвать у меня признание, что я действительно продажная и безмозглая. Ему нужно в это верить. Это сделает его призрачный мир куда проще, понятнее и спокойнее.
Я вышвыриваю его прочь. Выталкиваю вон из моего сознания, выплескиваю на него долго сдерживаемую злость. Я не слабая глупенькая ведьмочка, которая никак не может понять, что чувства мешают работе. Никогда ей не была. Я вытравила из себя то, что называют человечностью, так давно, что и забыла уже напрочь, как эта хваленая человечность выглядит. Я не привязываюсь к местам, к вещам, к людям. Не чувствую и не сочувствую. В моей жизни есть место для одной единственной настоящей страсти — призыву демонов. Я достаточно сильна, чтобы управлять могущественными созданиями.
И вот, здравствуйте. Попалась. Тень — человек, не демон и даже не маг, а обыкновенный пограничник, охотник на ведьм — умудрился зацепиться за меня Последним Желанием, загнать в ловушку. Он, презирающий любое проявление “грязной магии”, привязал меня к себе, как Луну на веревочке, и все таланты, умения и навыки, так долго и старательно оттачиваемые, не вытащат меня из этого капкана. Я по-настоящему попалась.
Его призрачную форму отбрасывает назад, за ржавую железную ограду кладбища в разросшиеся желтые кусты, и он тускнеет, блекнет и почти теряется среди острых колючек, мелких листочков и крупных гроздьев сочных беловатых ягод. Я только что отняла у него еще частичку призрачной жизни, приблизила тот момент, когда он окончательно растворится в холодном воздухе.
Рука отзывается болью. Отдача настигает меня, впивается острыми иголочками. Причинив Теню боль, я причиняю ее себе — так работает наша новая связь. И мне приходится стискивать зубы, чтобы не вскрикнуть, не выдать своей слабости. Не стоит ему знать, что боль у нас теперь одна — общая.
Тень возвращается быстро. Ему легко — призрачные ноги не завязают в раскисшей от дождей земле, призрачная одежда не цепляется за колючки. Даже вставать толком не надо — призраки не падают, не опрокидываются навзничь. Высокая ограда с цепью мощных заговоренных фонарей ему не помеха, свет не режет призрачные глаза, не обжигает все то демоническое, что скопилось внутри. Хотя у него демонического-то и не было никогда, он же чистый. Это я грязная, мне свет причиняет боль.
Теперь на его лице нет ни тени улыбки, одна только решимость. Мы напомнили друг другу, что мы старые враги. Пора переходить к делу.
И я перехожу первая.
— Так чего ты хочешь? — спрашиваю. — Ты думал, что я тебя убила. Ну так у меня для тебя новость — черт, как известно, тоже думал, да под фонарь попал. Что теперь, о гениальный сыщик?
— Интересно, если я пожелаю, чтобы ты убила себя, ты это сделаешь? — бормочет он. Призрачный голос шелестит, как ветер опавшей листвой, холодком пробегает по коже. Еще не желание, но уже что-то близкое, пограничное. Опасное.
— Нет.
— Нет? Ой ли! Пусть твоя грязная магия и не моя стихия, но пару тезисов я знаю, Принцесса. Последнее Желание может быть любым.
— Прекрати называть меня Принцессой!
— Тебя это задевает, да? — снова смеется он. — Что же случилось с тобой в прошлом, Луна, что ты так ненавидишь это слово? Что вообще случилось с тобой такого, что ты отреклась от всего человеческого, чистого, ради темной магии? Может, тот, кого ты когда-то называла принцем, выбрал себе другую принцессу, а ты не смогла с этим смириться? — Тень насмешливо цокает языком. Это просто для него — перейти на личности. Снова начать раскапывать прошлое, ворошить полузабытое и ненужное. Искать ответы. Он всегда был ищейкой, и даже смерть не смогла это изменить. — Не хочешь быть принцессой, Принцесса, тогда перестань лгать.
Я встряхиваю головой. Серебряные бусинки на концах тонких темных косичек сталкиваются с тихим звоном, эхом отдающимся в наступившей тишине. Дьявольский перезвон, называют это ведьмы. Способ подавить ненужные воспоминания.
“Тень больше не дышит”, - в ту же секунду осознаю я. Пусть его призрачное лицо почти прижато к моему, а призрачная рука пытается сомкнуться на горле, я все равно ничего не чувствую. Его горячее дыхание должно было бы обжигать мою холодную кожу. Его пальцы должны были бы оставить черные синяки на шее. Но он нематериален — его больше нет. И я не понимаю саму себя, не понимаю тех чувств, которые вызывает во мне эта мысль. Я должна радоваться: мой противник мертв, еще одним охотником на ведьм стало меньше, и не надо больше приближаться к городу с такими предосторожностями, потому что только у пограничника по прозвищу Тень была личная вендетта к ведьме Луне. Но то, что я чувствую, непохоже на радость.
— Ты можешь пожелать, чтобы я убила себя, — несмотря ни на что, мой голос звучит ровно. Я, в конце концов, плохая самовлюбленная ведьма, а такие не расклеиваются от всякой ерунды. — Но я буду сопротивляться. Все сведется к битве Желаний: твоего — о смерти, и моего — о жизни. Исход непредсказуем. Так что это невыгодное Желание.
Призрачная рука разжимается.
— В любом случае, я не этого хочу, При…, — тут он осекается. Я ответила честно, и он не называет меня “Принцессой”. Это уже что-то. Начало. Мы впервые идем на компромисс. — Мне нужно, чтобы ты нашла того, кто меня убил.
Руку, куда впилось его Последнее Желание, охватывает огнем. Я не смотрю, боюсь — черное призрачное пламя напомнит мне, что я теперь уязвима, слаба. Тень принял решение — окончательное и бесповоротное — мне остается только подчиниться. Я не могу отказаться.
Приказ выдан, приказ получен.
— А почему, интересно, ты не приказал своим дружкам рыть носами землю? Ищейки из них получше меня будут, — уже для порядка спрашиваю я, чтобы хотя бы видимость создать, что я сопротивляюсь. На самом деле, обратного пути нет, я обязана найти его убийцу. Без вариантов. И чем быстрее, тем лучше, пока Последнее Желание не вытянуло из меня все силы.
Нечеткая, не до конца оформившаяся мысль проскальзывает в его призрачном мозгу.
— Вот ведь черт баночный! — невольно выдыхаю я. — Ты думаешь, что один из вас тоже потрудился на благо человечества!
Тень медленно кивает. Эта мысль — слишком сильная, чтобы умереть, когда умерло его тело — разъедает призрачные останки изнутри. Кто-то из тщательно отобранных и обученных служить и защищать цепных псов оказался не таким уж добропорядочным и нацеленным на общее благо. Поэтому Тень рискнул своей бессмертной душой, как они говорят, и решился на такой грязный ведьмовской трюк с Последним Желанием.
— Кто? Кого ты подозреваешь?
Он не помнит. Я легонько касаюсь его сознания и понимаю, что это правда.
Смерть — странная штука. Забирает самое важное, полезное и оставляет только шелуху, ненужные, глупые воспоминания. Он помнит, что мы были врагами. Он — пограничник, защитник города и чистого человечества от демонов и демонической грязи. И я — равнинная ведьма, призывающая. Демоны откликаются на мой зов, делятся частичкой темной силы. Мы не могли бы быть никем, кроме врагов. Но он помнит, как гнал меня как-то по залитой солнечным светом зеленой равнине до самого озера, как настиг на берегу. Мои темные волосы растрепались, выбились из замысловатой прически. Дыхание сбилось. Ноги вязли в снежно-белом песке. Мы сцепились как всегда — коротко и бурно; его амулеты, обереги и заговоренное оружие против моей магии. Он помнит, как уничтожал моих демонов, одного за другим, и как менялась я, теряя все больше и больше созданных темной магией вещей. И как сошлись врукопашную, тоже помнит. Как изменилось под силой внутреннего демона мое тело, исказилось. Как я перестала быть ведьмой, которую он всегда знал… Может, где-то там далеко внутри сохранилось и воспоминание о том, как я собрала оставшуюся энергию и создала для него светящегося демона-проводника, чтобы Тень мог вернуться в город, когда солнце спряталось за горизонтом и наступили сумерки. А он оставил мне куртку — его подбитую мехом кожаную заговоренную куртку — чтобы я смогла пережить ту холодную ночь на равнине, обессиленная и опустошенная.
Странные из нас получались враги. Уж очень мы наслаждались этой игрой.
Тогда мы могли бы убить друг друга как минимум несколько раз. Уверена, я тогда думала, что это достойный обмен — демон-проводник на заговоренную куртку, чтобы ночные твари не разорвали в клочья и его, и меня. Но на самом деле никто из нас просто не хотел ставить точки. Я точно не хотела. Он, думаю, тоже не хотел.
Тень помнит меня, Луну, непохожую на луну. Луна светлая, ясная. Сияет в ночном небе, как оборотная сторона солнца, и темных пятнышек на ней лишь несколько. А я темная вся — у меня темные волосы, потемневшая на солнце кожа. Обереги и амулеты из черных шкур демонических тварей, обожженных костей. Вплетенные в косы серебряные бусинки припорошены пылью, чтобы не отражать свет. Я не сияю в темноте, я сливаюсь с ней. Не боюсь мрака, не боюсь ночи, не боюсь выходящих на охоту тварей. Черная магия защищает меня, окутывает темным облаком. Демоническая энергия проникла в самое нутро, въелась в кровь, кожу и кости.