Отец пил чай, долго мешая ложечкой, шуршал пергаментной бумагой, чавкал и что-то говорил маме. Потом сказал: "Левка, не спишь? Хочешь курицы кусочек?"
Лева слышал, но не ответил, ему не хотелось разговаривать с отцом. Ему и стыдно было за свою вспышку. И жалко отца за то, что тот, кажется, почти догадался. И, вспоминая медвежью шкуру, он думал о том, что все равно будет любить отца и жалеть его и, может быть, у них и будут еще общие игры и разговоры, но того отца, который у него был, которым он гордился перед всеми, гордого, безупречного, лучше всех на свете, - у него уже нет и никогда не будет.
1965
Предыдущая
Стр. 4 из 4