Про арнов ходило много всяких слухов. Например, что они могли лишить человека разума одним прикосновением.
Кьяра в это почти не верила, но все равно старалась не давать себя трогать. Быть может, отнять разум они и не могли, зато жизнь – вполне. Она сама видела, как утром Вардан забрал сразу три жизни.
Постоялый двор недалеко от границы с Медемом оказался местом запустелым. Старое одноэтажное и длинное здание с открытой верандой и устрашающего вида решетками на окнах. Кьяра не могла понять, почему они ее так напугали, но при одном виде стальных решеток появлялось стойкое ощущение, что служили они не для того, чтобы защитить тех, кто будет спать в комнатах. Скорее, наоборот, решетки повесили, чтобы постояльцы не могли сбежать через окно…
Это предположение казалось настолько непонятным и диким, что Кьяра не рискнула им делиться. Все в деревне ее считали полубезумной, она не хотела, чтобы так же думали и арны.
Комнат было немного, но постояльцев и того меньше. Поэтому на каждого из отряда Вардана нашлось спальное место.
Полуразвалившаяся конюшня находилась за постройкой. Конюха не было.
Кьяру это удивило. Подъезжая к постоялому двору, она заметила небольшую деревню и не сомневалась, что уж кто-нибудь из жителей с удовольствием пошел бы сюда работать. Но никто из деревенских в этом месте не работал.
Постоялый двор держала семья, состоявшая из щуплого и тихого мужа, полнокровной, властной жены и шести их детей: четырех парней разбойничьего вида и двух болезненно бледных и истощенных девушек.
Раздав указания подчиненным, Вардан в последнюю очередь негромко велел Йегошу выбрать место недалеко от постоялого двора, развести костер и вытаскивать припасы.
За несколько минут до этого он отказался от ужина, который предлагала ему хозяйка, хотя заплатил за постой щедро. Того, что Вардан дал, хватило бы на проживание в этом месте с полным содержанием в течение месяца.
– Что здесь не так? – негромко спросила Кьяра. Ей и самой хозяева показались подозрительными, но она списала все на свою мнительность. Людям она никогда не доверяла.
– Пока не понял. Но не думаю, что хорошей идеей будет столоваться здесь. – Он озабоченно хмурился. Вардан привык доверять интуиции, она еще ни разу его не подводила. И сейчас нашептывала, что им всем стоит быть осторожнее. И дело было не только в том, что хозяева никак не отреагировали на отряд арнов, въехавший на их двор…
Кроме новоприбывших, переночевать здесь остановился один купец. Дела у него шли плохо, и его обоз был скромен. Несколько полупустых телег, два воина в охране и еще два слуги, следивших за товаром. И супруга без служанки или сопровождающей.
Они поселились в правом крыле. Левое отошло отряду Вардана.
Хозяева быстро заметили, что гости готовят себе еду на улице, и это их задело.
Хозяйка лично подошла, чтобы узнать причину:
– Неужели моя стряпня так плоха?
Она натянуто улыбалась, в ее низком голосе клокотала плохо скрытая злость. Можно было бы посчитать, что хозяйка обижена…
Но она слишком плохо притворялась.
– Что вы, – Вардан улыбнулся, казалось, вполне искренне. – Мы прибыли слишком поздно и не хотели вас утруждать.
Кьяра с подозрением покосилась на него. Она видела три анхеля, что он оставил на липкой стойке в маленьком темном помещении, которое считалось здесь столовой. За такие деньги Вардан без стеснения мог утруждать все их семейство хоть целую ночь.
Хозяйке пришлось отступить. Сделала она это с большой неохотой.
После сытного ужина Кьяра заперлась в комнате, которую выделили для нее, и не собиралась покидать ее до самого утра. В этом месте она не чувствовала себя в безопасности.
Дом казался ей странным и ненадежным. Ноги холодило тянувшим из-под пола сквозняком, будто внизу находился погреб.
Наскоро смыв пыль с лица холодной водой из таза, заботливо оставленного для нее на шатком, грубо сколоченном столе у окна, Кьяра забралась под одеяло, положив рядом с подушкой свою сумку. Она попыталась по совету Йегоша нащупать свой дар, но никакого света или тепла не было, только свалявшийся матрас под спиной и темноту перед глазами. Уже засыпая, Кьяре показалось, что она нащупала что-то горячее и мерно бьющееся в такт ее сердцу, но было ли это на самом деле или только приснилось, она не знала.
Все потрясения, что пришлось пережить за день, полностью ее вымотали, и она рассчитывала проспать до самого утра. Крепко и без сновидений…
Но была разбужена посреди ночи настойчивым стуком.
Дверь Кьяра перед сном заперла, но старый замок казался совсем ненадежным, поэтому для собственного спокойствия она заклинила дверную ручку спинкой стула. И похвалила себя за предусмотрительность.
В дверь стучали деликатно и монотонно. Кьяра не могла даже предположить, как долго ночной гость пытался добудиться ее, не потревожив при этом постояльцев в соседних комнатах.
Выскользнув из постели, она прокралась к двери, прислушиваясь к тишине в коридоре. Никаких других звуков, кроме стука, слышно не было. Несколько секунд Кьяра размышляла, а стоит ли вообще отвечать?
Но стук изматывал. И она всерьез опасалась, что звук не затихнет, пока она не сдастся и не подаст голос.
– Что случилось? – смирившись, осторожно спросила Кьяра.
На мгновение в коридоре повисла тишина.
– Госпожа, – мягкий и жалобный женский голос просочился в комнату сквозь щели в двери, – это Милла, дочь хозяйки. У меня к вам срочный разговор. Вы не могли бы открыть?
– Говори так, – велела Кьяра. Ни за что на свете этой страшной ночью она не стала бы открывать двери незнакомым людям… Да и знакомым тоже. – Если разговор настолько срочный, что ты не можешь подождать до утра, значит, и дверь для тебя не станет помехой.
Еще ненадолго по ту сторону воцарилась тишина.
Кьяра поежилась. Ей показалось, что от двери потянуло могильным холодом.
– Госпожа, – голос девушки задрожал от слез, – я боюсь говорить о таком под дверью. Вдруг нас услышат?
– Значит, расскажешь утром. – Решила Кьяра, уже возвращаясь в постель. – Уходи.
Вся эта ситуация казалась ей странной. Она никогда не боялась ночи и еще в детстве, бывало, убегала в лес после заката, спасаясь от гнева матери или ее мужа. Тогда в доме ей было куда страшнее, чем среди лесных шепотков и шорохов в темноте. Но сейчас все, чего хотела Кьяра, – спрятаться под одеялом и как-то переждать оставшееся до рассвета время. Открывать дверь и уж тем более переступать порог сейчас было слишком опасно, так говорила интуиция. А к ней Кьяра привыкла прислушиваться.
Там, в узком и темном коридоре без окон и толкового освещения, сейчас притаилась смерть.
Построено здание было странно. Окна у него шли только с одной стороны. Из них было неплохо видно последние лучи закатного солнца – когда Кьяра только вошла в свою комнату, имела возможность в этом убедиться. А противоположная стена, выходившая на восход, была глухой. Когда-то окна были и там, но после их заложили и попытались замаскировать. Из-за постоянного полумрака их было почти незаметно.
До этого момента Кьяра никогда не видела дома, в которых так сильно не ценилось естественное освещение.
Еще несколько раз Милла пыталась уговорить ее открыть дверь, но Кьяра игнорировала все мольбы. В конце концов девушке пришлось отступить.
Зло ушло от порога комнаты, вот только сон последовал за ним. Кьяра долго ворочалась в кровати, пока наконец не смогла уснуть.
А проснулась она непозволительно рано от громких криков в коридоре.
У купца, разместившегося в правом крыле, оказался удивительно тонкий голос. Он плохо его контролировал, из-за чего часто срывался на визг. На его фоне спокойный и низкий голос Вардана казался отдохновением для ушей.
Некоторое время Кьяра просто лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к шуму за дверью, стараясь вникнуть в причину спора.
Причина казалась до смешного нелепой…
– Эй, как можно кричать до завтрака? – мрачно спросила она, распахнув дверь. – Откуда у вас силы?
Купец запнулся, ошалело глядя на Кьяру. Потом указал на нее дрожащим пальцем и взвизгнул:
– Одной девки вам мало? Отдайте мою жену! Порченное племя не заслуживает человеческих женщин.
Вардан поморщился.
– Как я уже неоднократно повторял, никому из моих людей не нужна ваша жена. Почему бы вам не взять себя в руки, пока вы не натворили глупостей? Будет крайне прискорбно, если я потребую компенсацию за нанесенное оскорбление. Насколько помню, у людей разрешено брать плату жизнью.
Купец с опаской посмотрел на Вардана, который больше не улыбался. Он запоздало сообразил, что перешел черту, но не мог пойти на попятную.
– Э… это действительно только при дуэли. Но я никогда не приму вызов от грязного арна!
– У вас пропала жена, и вы не придумали ничего лучше, чем устроить скандал? – Спросила Кьяра. – А поискать ее вы не пробовали? Вдруг она и не исчезла вовсе, а просто куда-то вышла?
Получив возможность отойти от опасной темы, которая вполне могла закончиться его смертью, купец охотно ответил на вопрос:
– Это невозможно! Моя жена всегда предупреждала меня о том, что собиралась делать. Я ее муж и хозяин…
– Даже если хотела облегчиться? – перебила Кьяра. Ей казалось, что в ухе стало звенеть после этого дрожащего, тонкого голоса, и не хотела слушать купца дольше необходимого.
Она не поняла, почему купец посмотрел на нее с таким ужасом и отвращением и прошептал что-то о диких нравах арнов. И ответа не получила.
Кьяра еще не знала, что среди аристократов и людей, мнящих себя приближенными к ним, бытовало мнение, что настоящей леди чужды все эти низменные телесные слабости. А купец, несмотря на свой неопрятный вид и финансовые проблемы, из-за которых он поехал по всеми богами забытой дороге, вместо того, чтобы держаться торгового пути, подразумевавшего уплату пошлины, считал себя очень приближенным к аристократам. Его дед как-то имел счастье вести дела с каким-то бароном, что и позволяло ему так думать…