Мы тогда играли и по спартаковской схеме. Не помню, с каким счетом закончился матч. Сыграл я не очень, но удалось забить гол в пустые ворота с прострела. Это был единственный положительный момент, в котором мне удалось показать себя.
Потом уже было много тренировочных занятий с «Зенитом» до того момента, пока команда не ушла в отпуск. После того как команда вернулась, я продолжал ходить на тренировки, и в один прекрасный день мне предложили подписать контракт.
Одновременно с этим в Санкт-Петербург приехал представитель «Ростсельмаша», который сейчас именуется «Ростовом». Они хотели заполучить меня в свои ряды. Ответил им, что всю сознательную жизнь тренируюсь в Санкт-Петербурге, мечтаю играть за «Зенит», тем более что Морозов ко мне хорошо относится и собирается подписать контракт. В общем, отказал.
Не остановило меня даже то, что предложенные условия в три-четыре раза превышали зенитовские. Представитель «Ростсельмаша» меня выслушал и сказал: «Хорошо, я тебя понял, но останусь в Санкт-Петербурге до завтра».
Его расчет был прост: как раз на следующий день я должен был подписать контракт с «Зенитом», и, если бы что-то пошло не так, мы бы, по его плану, вылетели в Ростов.
Вечером того же дня в офисе «Зенита» мне дали «рыбу» пятилетнего контракта с клубом. Меня это испугало, пять лет казались тогда огромным сроком, за который все может измениться, поэтому я поступил оригинально – составил свою версию контракта.
В нем я не менял суммы зарплаты, только снизил срок – с пяти до года. Подписывал контракт я в кабинете Виталия Леонтьевича Мутко. Пришел к нему, и он с радостью принял меня. Поинтересовался моим состоянием дел, потом, довольный и счастливый, сказал:
– Ну что, приступим к подписанию?
Отвечаю ему:
– Конечно, Виталий Леонтьевич, но у меня есть одна поправка.
– Какая?
– Ну вот, смотрите. Сам на компьютере свою версию составил.
По мере того как Мутко все это читал, он менялся в лице. Дочитав, сердито спросил у меня:
– Я не понимаю, тут написано, что контракт годичный?
– Да.
– Ты как это себе представляешь?
Надо оговориться, что тогда я не понимал, что футболист за полгода до истечения контракта может подписывать соглашения с другими клубами. Прописывая длительность контракта, об этом вообще не думал, просто испугался подписывать сразу на пять лет, думал, что проще каждый год перезаключать новый. Никакого злого умысла в моих действиях не было.
Испугавшись реакции Виталия Леонтьевича, сказал:
– Ну, давайте подпишем на два года.
Тут Мутко не сдержался и высказал все, что он обо мне думает после такого поворота событий, и отправил восвояси. Уходя, спросил у него, где мне забрать загранпаспорт, оформленный для поездки в Турцию.
– Кому отдавал, у того и забери, – сурово ответил Виталий Леонтьевич.
После разговора поехал на метро к директору СДЮШОР «Зенит» Евгению Наумовичу Шейнину рассказать о случившемся. Захожу к нему и слышу, что он разговаривает по телефону с Виталием Леонтьевичем, и Мутко, негодуя, говорит, что восемнадцатилетний пацан позволяет себе такое безобразие.
Сейчас я все понимаю, но тогда не мог взять в толк, что именно его так разозлило. Шейнин дипломатически ответил Виталию Леонтьевичу:
– Если вы предлагаете пятилетний, а он хочет годичный, почему бы вам не сойтись посередине и не заключить трехлетний.
Это предложение вполне устроило Мутко. Вместе с Шейниным мы поехали на базу «Зенита» в Удельную. Там как ни в чем не бывало мы с Виталием Леонтьевичем обнялись, и он даже потрепал меня по голове. Так я подписал свой первый контракт с «Зенитом».
Сразу после подписания отправился на сборы в Турцию. Первый официальный матч за «Зенит» сыграл против волгоградского «Ротора», с которым у нас всегда были непростые отношения. В Волгограде тогда было прохладно.
Солнце светило, но еще не грело. Я играл справа и должен был контролировать подключения левого защитника «Ротора». За девяносто минут ни разу не ходил в атаку, только бегал и оборонялся, четко выполняя тренерскую установку.
Защитник мне в опеку попался из тех, что очень любят подключаться в атаку. Сыграли мы в итоге 0: 0. Я был счастлив, что в восемнадцать лет сбылась моя мечта и я сыграл свой первый матч в Премьер-лиге за «Зенит».
Между молодыми всегда идет негласное соревнование: я пять матчей сыграл в высшей лиге, я – два, а у меня три. После матча с «Ротором» вошел в этот круг, сыграв первый матч в Премьер-лиге. Это уже было неким достижением.
Я жил тогда в спортивном интернате, и один парень, не из числа футболистов, спросил у меня, чем, мол, занимаешься. Ответил ему довольно гордо – с «Зенитом» тренируюсь.
– С основным? – переспросил он.
– Да, с основным, – подтвердил я.
– Прям вот с Кобелевым и Поповичем? – не унимался он.
– Да, с ними, в Удельном парке, – спокойно отвечал я.
В итоге он воспринял этот разговор так, как будто я поддерживаю его шутку, но мне так и не поверил… Потом, когда через несколько дней в газетах написали, что Кержаков тренируется с основным составом «Зенита», удивление было у многих. В том числе, наверное, и у него.
Одиннадцатый номер, под которым я всегда играю, попал ко мне очень интересно. На сборах в Испании с нами тренировался Дима Радченко. Все уже готовились к тому, что он будет в нашей команде на позиции форварда.
Ехали мы на товарищескую игру в автобусе. Администратор спрашивал, кого под каким номером заявить. Радченко взял одиннадцатый, а я двадцать седьмой, потому что родился двадцать седьмого ноября.
После этих сборов должна была состояться встреча команды с болельщиками. Переход Радченко к тому моменту сорвался. Клуб и игрок не договорились. В команде его не было, но так как меня наигрывали в «основу», номер по наследству перешел мне. Сам об этом узнал на встрече с болельщиками, что стало для меня неожиданностью.
Раньше было так: футболисты, получившие номера с первого по одиннадцатый, считались основными, и это мне льстило. Очень обрадовался тому, что выпал именно одиннадцатый номер, ведь ранее под ним играл любимец болельщиков «Зенита» Александр Панов.
Об этом вспомнил и Мутко на встрече с болельщиками команды. «Одиннадцатый номер – символичный для “Зенита”», – говорил он. На встрече один болельщик спросил меня:
– Сколько голов вы хотите забить за сезон?
Я замешкался и не знал, что ответить. Другой болельщик выкрикнул из зала:
– Можешь забить один гол, но забей его «Спартаку»!
Именно до тринадцатого тура, где значился матч с «красно-белыми», мне и не удавалось забить гол. На «Петровском» в этой встрече я забил тогдашним чемпионам России, что вызвало бурю эмоций на трибунах.
Причем, хотя сначала я не реализовал два или три голевых момента, Морозов не заменил меня при счете 0: 1, и во втором тайме мяч отлетел, по-моему, к Спиваку. Мяч после его удара от рикошета завис в воздухе и прилетел аккурат на угол вратарской, где находился я один.
Для уверенности подался корпусом вперед и в падении замкнул эту свечу в ворота. Такому повороту событий, конечно, помог рикошет от защитника «Спартака». Потом были знаменитые кувырки с Андреем Аршавиным, которые мы репетировали почему-то именно утром, накануне этой встречи, договорились с ним: если кто-то из нас забьет гол, мы это исполним.
В том матче мы одержали волевую победу. После меня еще Леша Катульский забил свой первый гол за «Зенит». Такой бенефис дебютантов получился в игре со «Спартаком».
В том же году у меня появилась первая машина. Сдал на права, и по контракту мне выделили служебный автомобиль – зеленый ВАЗ-2199. До меня на нем ездил Александр Спивак.
В машине имелась секретная кнопка на механической коробке передач. Так как только начинал водить, двигатель постоянно глох прямо на дороге.
Там была хитрая система, чтобы его завести. Сначала поворачиваешь ключ, потом нажимаешь секретную кнопку и доворачиваешь ключ до конца.
Из-за этого у меня было очень много проблем на дороге, и, естественно, я волновался, мне на тот момент было всего восемнадцать. Как только выпал снег, попал в ДТП.
Ехали вместе с Антоном Жуковым на «лысой» резине, играла музыка на полную катушку. Так вышло, что мы не успели затормозить и въехали во впереди стоящий автомобиль. Разобрались на месте, ничего страшного не произошло.
Все голы за «Зенит» я помню. Благо есть Интернет, даже иногда пересматриваю. Первые сто голов знакомые ребята записывали на диски. Для меня они все значимые, любой гол, если мне скажут, в каком матче он был забит, могу описать легко.