Вообще, до сегодняшнего дня я не знала, что он курит. Что-то неприятно саднит в груди. Наши отношения, они словно ненастоящие…
— Ну что, идём обратно?
— Подруга твоя где? — вдруг спрашивает Мирон.
Его взгляд устремлён прямо на мои туфли, которые переливаются зеркальным блеском под фонарным столбом. Сердце начинает частить.
— Линка? — Соколов оглядывается и пожимает плечами. — Да внутри, наверное.
Саша за сегодняшний вечер успел упасть в моих глазах на несколько пунктов вниз. И ему придётся хорошенько за это извиниться.
— Наверное…
— Чё вы тут застряли?
В дверях появляется голова татуированного, и Мирон, бросив напоследок взгляд на кусты, где я прячусь, кивает Саше на вход в клуб.
Как только они скрываются внутри, отряхиваю свои ступни и, надев туфли, иду следом. Сначала заворачиваю в туалет, поправляю макияж и, улыбнувшись себе в зеркале немного кривой улыбкой, возвращаюсь в зал.
Народу значительно прибавилось, и все места на диванчике оказываются заняты.
— Что-то ты долго, — усмехается какая-то рыжая, имя которой я не успела запомнить, и остальные её подружки начинают глупо хихикать.
— Иди сюда, малыш, — окликает меня Саша и, похлопав себя по коленке, предлагает сесть к нему.
Я на него, конечно, обижена, но выяснять отношения при стае гиен не намерена. Не собираюсь устраивать им представление, которое они потом будут с удовольствием обсасывать.
Со всей грацией, на которую способна, опускаюсь на Соколова. Его рука тут же ложится на моё голое бедро и начинает собственнически поглаживать.
— Когда мы поедем домой, Саш? — спрашиваю, потираясь о его щёку носом.
— Ещё немного побудем, потом вызову нам такси. У меня останешься?
Киваю и спотыкаюсь о внимательный взгляд Мирона, на коленях которого тоже сидит какая-то девица. В ответ на мой взгляд парень насмешливо приподнимает брови.
Поворачиваю к себе Сашу за подбородок и впиваюсь в его губы своими.
3
Обычно я встаю по утрам очень легко. Сказывается многолетняя практика просыпаться рано, будь то выходной или будний день, в семь утра я уже бодра,весела и готова сворачивать горы. Но не сегодня.
Спустив ноги с постели, касаюсь холодного, потрёпанного жизнью линолеума кончиками пальцев. Удивительно, но в этой квартире холодно даже летом. Может быть, всему виной второй этаж? Ветви растущих во дворе деревьев почти никогда не пропускают солнце.
Хмуро обвожу взглядом свою крохотную комнату, задерживаю взгляд на серебристых туфлях и моём аккуратно висящем на вешалке вчерашнем наряде. Все этикетки на месте, и нет ни единого пятнышка. Когда я говорю, что комната маленькая, я имею в виду, что она очень маленькая. Если вытяну сейчас ногу, дотянусь до старого скрипучего шкафа без особого труда.
Жилье съёмное, мебель не обновлялась уже лет сто. Кровать тоже древняя, но я всё же купила на неё новый матрас, ещё есть тумбочка, на которой лежит ноутбук, а внутри — книги. Книги лежат и на подоконнике, и на полу около окна, больше их просто некуда складывать.
Сашу я никогда не смогу привести сюда. Мне просто будет жутко стыдно: у него машина в полтора раза больше, чем вся моя жилплощадь. Поэтому я так мечтала попасть в его квартиру. Поспать на нормальной кровати, сходить в нормальную ванную и просто побыть вдвоём, чтобы никто нам не мешал. Ни моя работа, ни его друзья.
Вчера, после своего обещания поехать к нему, Соколов напился в слюни. Ненавижу пьяных людей, просто на дух не переношу. Особенно таких, которые полностью теряют контроль над своим разумом и телом. Поэтому вчера, когда мой парень,уронив голову на моё голое плечо, испачкал его своими слюнями и захрапел, я поняла: с меня хватит.
Вызвала себе такси и оставила своего несостоявшегося любовника на попечение его приятелей.
Мирон к тому времени отчалил куда-то наверх со своей кукольной блондинкой, которая полвечера засовывала язык ему в ухо. Мне было даже на руку, что эта кукла приняла его на себя. Он был занят и к концу вечера потерял ко мне интерес. По крайней мере, больше не прожигал взглядом и не требовал вернуть ему его деньги. Хотя чувствую, это не последняя наша встреча.
Может, бросить Сашу? Ну уж нет…
В коридоре слышатся шаркающие шаги, двигающиеся в направлении кухни. Моя соседка проснулась. Сегодня моя очередь первой занимать ванну, а её — плиту. Пока она гремит чашками на кухне, я иду под душ смывать со своего лица остатки вчерашней ночи и плохого настроения.
— Пельмени на завтрак? — спрашиваю я, поправляя на голове тюрбан из зелёного полотенца.
— Это всё, что было в холодильнике, — пожимает плечами Маринка, не отвлекаясь от ленты новостей в своём телефоне. — Будешь? Там ещё плавают в кастрюльке.
— Воздержусь, — говорю, скривившись.
Встав на носочки, начинаю открывать верхние шкафчики в поисках турки. На месте её не оказывается. Обычно я отвечаю за порядок, а Маринка за беспорядок. В остальном у нас царит полная идиллия, не первый год живём вместе. До этого шесть лет делили комнату ещё с двумя девчонками в детском доме. Почему мы снимаем квартиру, а не живём в собственных, положенных всем сиротам от государства? Это долгая и грустная история, на которую не хочется тратить время. Но если вкратце, то в очередь на квартиру встают с четырнадцати лет, и пока, к моим девятнадцати, она ещё не подошла.
— Правильно. Поэтому ты такая тощая, не жрёшь ничего. А кофе кончился, можешь не греметь с утра пораньше, — бубнит соседка и накалывает на вилку толстенький пельмешек, отправляя его в рот.
— Чай у нас хотя бы есть?
— Ромашковый, — громко смеётся над своей же шуткой Марина, но, наткнувшись на мой взгляд, машет рукой в сторону шкафчика у окна. — Глянь, у меня там были пакетики зелёного с жасмином. Меня от него тошнит.
Я с надеждой заглядываю в холодильник, но, кроме половинки лимона и двух банок с консервированной фасолью, там ничего нет. Мы не голодаем, но продукты у нас заканчиваются слишком стремительно для двух живущих под одной крышей девушек. Я всё лето пропадаю на новой работе в магазине. Пока не наступила учеба, стараюсь по максимуму заработать и зарекомендовать себя. Беру много дополнительных смен, дома бываю редко.
— У тебя вчера был Руслан? Потому что вчера с утра точно были яйца и сосиски, и даже йогурт был, — обличительно тыкаю в Марину пальцем.
Её парень Руслан часто к нам заходит, особенно в Маринкины выходные. От него плохо пахнет и жрёт он за троих. А ещё любит “ошибиться” дверью и облапать меня сальным взглядом. Жутко неприятный тип, понятия не имею, что она в нём нашла. Мы пару раз ругались на его счёт и в итоге пришли к компромиссу, что, когда я дома, его тут не будет.
— Ну да. Да куплю я всё, не кипишуй. Сегодня три клиентки будет. У меня баранки есть! И хлебцы твои любимые с клюквой. Садись давай, сейчас достану, — начинает суетиться соседка и, правда, достаёт из своих запасов вкусняшки к чаю, выставляя их на стол. — А ты чего такая хмурая? Твой мажорчик тебе опять не дал?
Иногда я жалею, что Марина как-то увидела нас вдвоём с Сашей, когда он подвозил меня вечером после работы. И начала пытать, а я поддалась, потому что поговорить мне больше особо не с кем, и рассказала ей всё про своего первого в жизни парня.
— Всё у нас хорошо.
— У тебя до сих пор на лбу написано: “девственница”. Чего ж хорошего? Или опять в тот клуб хочешь сходить? Они не берут одних и тех же дважды. Иначе я…
— Иначе что? — перебиваю, начиная раздражаться. — Торговала бы собой на постоянной основе? Знаешь, как это называется? Или напомнить? Иди, там и опытных любят Главное, чтобы молодая была. Не шибко юзаная.
— Дура, что ли? — бледнеет Маринка и округляет глаза. — Шуток, что ли, не понимаешь?
— Так себе шуточки у тебя, Марина. Позвони на досуге Ленке, спроси, нравится ли ей её работа, довольна ли она? Или лучше бы она ноготочки пилила, как ты? Спасибо за хлебцы, и купи еды. Я сегодня до шести и планирую сразу домой.
Отличное доброе утро, заряжает бодростью и агрессией к людям на весь день!
Сполоснув кружку под струёй воды, вешаю её на сушилку и возвращаюсь к себе в комнату. Достаю с антресолей фен и начинаю собираться. Сегодня я открываю магазин.
Не все идут учиться после детского дома. Далеко не все. Очень маленький процент хоть куда-то устраивается на работу. Остальные просто не приспособлены к социальной жизни, как слепые котята барахтаются в новом мире и теряют себя. Кто-то спивается, кто-то подсаживается на иглу, кто-то начинает воровать, потому что по-другому не получается заработать, а кто-то торгует собой.
Благодаря Ленке я и попала на вечеринку, где познакомилась с Миром. Она неплохо зарабатывала тогда, а мне нужны были деньги на учёбу. На бесплатный я не прошла. А терять год и копить… ну не хотела я этого делать. Тем более, когда такой соблазн, за одну ночь срубить от десяти тысяч долларов за раз. Неимоверные для меня деньги. Как сейчас, так и тогда.
Спустя несолько минут в дверь тихо скребутся.
— Не обижайся, а. Я не хотела тебе напоминать. Думала, вместе посмеемся.
— Три раза ха-ха-ха.
— Линка, ну прекрати, ну сморозила глупость. Знаешь, как тебе благодарна, что ты меня на эти ногти уговорила пойти учиться? Я ещё на брови отучусь, уже присмотрела курсы. Я же не такая башковитая, как ты, универ для меня закрыт. Для Ленки он тоже закрыт, и у неё не было тебя в своё время.
— Знаю, Ленку я не осуждаю. Это грязные деньги, Марин. И совсем не лёгкие, как может показаться на первый взгляд. Мне собираться пора. Давай до вечера. А на курсы запишись, лишними не будут.
Улыбаюсь натянуто и, только когда соседка, помявшись на пороге, всё-таки прикрывает за собой дверь, я прячу улыбку обратно.
На недалекость и грубость Марины давно не обижаюсь. В детском доме она была дольше моего, родителей своих вообще не помнит, тогда как я о своих стараюсь просто не вспоминать.