— Надо двигаться дальше, а то я могу уснуть. Я расплачусь, а вы отправляйтесь попудрить носик, но не дольше десяти минут.
— Ник, позвольте заплатить мне.
— Опять спорите, Лорена. Я сказал: идите и попудрите нос. А когда дело будет закончено, я пришлю вам счет, не сомневайтесь.
Последние сорок миль по Сан-Франциско заняли почти два часа. Ник, уже отвыкший от напряженного ритма городских транспортных артерий, неожиданно почувствовал, что устал.
— Думаю, я воспользуюсь вашим приглашением на сегодняшнюю ночь, — сказал он Лорене, лавируя среди машин. — Если, конечно, ваша мама не будет возражать.
— Здесь поверните налево. Наш дом в самом конце улицы, почти на берегу, — указала вперед Лорена. — Мама не будет возражать. По сути дела, она ожидает нашего приезда.
— Что значит, она ожидает нашего приезда?
— Я позвонила ей из ресторана, когда ходила пудрить нос после обеда. Видите, вон те белые ворота, сразу за фонарем…
— Вы довольно коварно себя ведете, устраивая дела за моей спиной, — сказал Ник, останавливая машину в указанном месте. — Не знаю, насколько я могу доверять вам после этого.
Но голос его был мягок. И Лорена поняла, что на этот раз он не сердится. Даже втайне испытывает облегчение, и неудивительно — он провел за рулем десять часов с двумя короткими перерывами, а проехал столько же, сколько она накануне за четырнадцать.
— Настолько же, насколько я могу доверять вам, — ответила Лорена, направляясь по дорожке к дому. — Будьте внимательны, сейчас довольно темно.
Мать встретила их у двери. Когда Лорена представляла ей Ника Тэрренса, она заметила в глазах матери проблеск надежды. Впервые после исчезновения Алана…
— Мы очень признательны, что вы решили помочь нам, — произнесла Элизабет Гордон, пожимая руку Нику. — Лорена мне сказала, что вы лучший специалист по розыску пропавших детей.
— Она слишком добра, миссис Гордон, — заметил Ник, метнув на Лорену недобрый взгляд.
— Проходите, мистер Тэрренс, пожалуйста, сюда.
Окно в гостиной было открыто, прохладный прибрежный бриз играл с занавесками. Но в камине горел огонь, а на столе ожидали горячий чай и сандвичи.
— Мистер Тэрренс, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь, — сказала миссис Гордон, передавая ему чашку.
Ник улыбнулся с теплотой, которую Лорена в нем и не подозревала.
— В таком случае, вы можете начать называть меня Ник.
— Только если вы будете звать меня Элизабет, — улыбнулась в ответ миссис Гордон. — Я так рада, Ник, что Лорена нашла вас. Я чувствую, теперь все будет хорошо. Моя семья скоро будет в полном сборе.
— Прошу вас не радоваться заблаговременно. Все может случиться. Потребуется немало времени, прежде…
— Я уверена, Ник, что это не так. Мистер Кросс не сможет вам противостоять и будет вскоре горько сожалеть о содеянном.
— Оптимизм — прекрасная вещь, Элизабет. Однако не стоит предвосхищать событий и быть слишком уверенной.
— Я немало прожила, Ник, на этом свете и могу сказать, когда уверенность уместна, а когда — нет. Но не буду продолжать эту тему, чтобы не смущать вас. Расскажите лучше, если это не секрет, о вашей будущей книге.
Они неторопливо беседовали около получаса. Ник был предельно вежлив и внимателен, но Лорена чувствовала его напряженность. Наконец миссис Гордон объявила, что собирается спать.
— Я чувствую, что сегодня первый раз за два месяца я смогу заснуть. Так что прошу извинить меня, я вас покидаю. Лорена, я приготовила Нику спальню на втором этаже.
— Благодарю вас, мэм. Вы очень добры. — Ник ласково сжал ее руку своими. — Отдыхайте хорошенько, а завтра мы поговорим.
— Спасибо вам, мой милый! Одно ваше присутствие наполняет меня спокойствием. — С этими словами миссис Гордон покинула гостиную.
— Ну что ж, — нервно произнесла Лорена, — думаю, пора и нам отдыхать, Идемте, я покажу вашу спальню.
Его пальцы сомкнулись на ее запястье, как стальные наручники.
— Не спешите, Конфетка, мы еще не все закончили, — медленно, подчеркивая каждое слово, сказал Ник.
— Но разве вы не устали… — Лорена услышала недобрые нотки в его голосе и попыталась избежать явно неприятного разговора.
— Да, устал и к тому же весьма зол. Тем не менее садитесь и побеседуем. Я буду говорить, вы — слушать и запоминать. И если вы решите еще раз проигнорировать мои слова, я немедленно уеду. Ясно?
5
— Нет, совершенно неясно! — возмущенно воскликнула Лорена. — Я не понимаю смены ваших настроений. Моя мать встретила нас, напоила чаем, была приветлива и выразила признательность за ваше желание помочь нам. Или ее признательности недостаточно, чтобы удовлетворить вас?
Ник откровенно проигнорировал ее слова. Он не только не ослабил железного захвата своих пальцев, он и встряхнул Лорену, как тряпичную куклу.
— Я не терплю, когда меня подставляет тот, кого я считаю партнером, на честность которого рассчитываю!
— В чем же я не была с вами честной? — Лорена чувствовала себя достаточно оскорбленной и без этих упреков.
— Мы оба прекрасно знаем в чем. Вы не имели права не подготовить меня к тому, что я увижу в вашем доме.
— Что, для вас непереносимо зрелище человека, испытывающего надежду и облегчение? Вас тяготит мысль, что впервые за два месяца моя мать сможет выспаться и встретить завтрашний день с меньшим беспокойством?
— Меня тяготит мысль, что пожилая леди видит во мне сверхчеловека, способного на все. И это ваша вина, вы внушили ей эту уверенность!
— Стыдитесь, Ник! Вы просто боитесь признаться, что вас тронул вид женщины в инвалидном кресле. Я и не думала, что такой пустяк может взволновать такого сурового мужчину, как вы.
Ник наконец разжал пальцы и провел по лицу рукой.
— Пустяк? Вы называете это пустяком? Нет, то, что вы сделали, — это далеко не пустяк. Это своего рода шантаж. Миссис Гордон теперь смотрит на меня как на бога и ожидает чуда. И если его не произойдет, то только я буду виноват в том, что милая пожилая женщина испытает еще один тяжелейший удар.
— Вы можете утром сказать ей, что не уверены в успехе, и подготовить ее к худшему.
— Конечно, и нанести ей удар заранее. Как будто она и так мало страдала на своем веку.
— Послушайте, Ник, это не я, это вы сами шантажируете себя. Что бы произошло, если бы я заранее сказала вам о маминой болезни и инвалидном кресле? Вы отказались бы от работы?
— Нет, но я был бы лучше подготовлен к этой встрече. Если моя реакция кажется вам слабостью, так это ваши проблемы. Я не люблю неожиданностей, особенно таких. А больше всего я не люблю, когда источник их — мой так называемый партнер. Если хочешь дожить до следующего дня, имей напарника, на которого можешь положиться, — это первое, чему учат в полицейской академии. Не уверен, что на вас, Лорена, можно рассчитывать. Вы умалчиваете о вещах значимых, серьезных. Поймите, это не игра, не соревнование, не я против вас и наоборот. Либо мы в этом деле вместе, либо — нет.
— Мы вместе, — поспешно откликнулась Лорена. — Мне жаль, что вы так расценили мое поведение. Я думала сразу рассказать о маме, а потом решила, что исчезновение моего племянника никак не связано с ее инвалидностью. Я не хотела связывать вас чувством жалости и сострадания.
— Именно поэтому вы с таким несчастным видом уселись у моего порога и умоляли впустить вас в дом, — напомнил Ник, но глаза его наконец утратили безжалостное выражение, и он чуть улыбнулся.
— А что мне еще оставалось делать? Мама не знает покоя с тех пор, как Грейс сошлась с Дугласом и ушла жить к нему. Она не доверяла ему с самого начала. Моя сестра, не говорите потом, что я вас не предупредила, остро нуждается в помощи психиатров. Так что я осталась единственным дееспособным членом семьи. Но мне не по силам справиться одной…
— Я понимаю. И я согласился помочь. Так что давайте договоримся — больше никаких умалчиваний. Я не хочу по вашей вине оказаться в ситуации, к которой не готов. Достаточно того, что Дуглас Кросс — неизвестная величина в этом деле. Единственное, в чем я убежден, так это в том, что у человека, способного украсть ребенка, явно нестабильная психика. На мой взгляд, не стоит добавлять к этому лишних трудностей.
— Я понимаю, — пристыженно произнесла Лорена.
— Искренне надеюсь на это. Потому что, либо отныне вы заодно со мной, либо мы расторгаем договор. Ваше решение?
— Обещаю больше ничего не скрывать от вас. Пожалуйста, не лишайте меня вашей помощи!
— Договорились. Теперь я должен отдохнуть. Вы уверены, что вашей маме будет не в тягость, если я воспользуюсь ее приглашением?
— Настолько уверена, что даже посоветую вам не произносить таких слов там, где она может их услышать. Она терпеть не может, когда ее жалеют.
— Хорошо, — кивнул Ник. — Вам виднее. Тогда давайте уберем со стола, и…
— Я покажу вашу спальню, а потом все сделаю, — прервала его Лорена.
— Мы уберем со стола сейчас.
— Но вы же провели за рулем весь день!
— А вы провели весь день в спорах со мной. И продолжаете это делать, несмотря на то что я только что сказал.
Лорена молча принесла поднос, собрала на него посуду и взглянула на Ника.
— Что ж, берите поднос, идите за мной.
Окно в кухне было открыто, и морской воздух смешивался с ароматом всевозможных приправ. Ник осмотрелся по сторонам и заметил:
— Чудесно, просто чудесно.
— Да, — согласилась Лорена. — Здесь мы втроем провели немало счастливых часов.
Она изящно двигалась по кухне, убирая остатки ужина в холодильник, ставя тарелки и чашки в посудомоечную машину. Ник задумчиво наблюдал за ней, потом спросил:
— Почему вы ничего не рассказываете о своем отце?
Лорена резко повернулась.
— Я уже говорила вам, что он оставил нас, когда мне было одиннадцать. Больше я о нем не слышала. — Она замолчала, враждебно глядя на Ника.
Перед ее внутренним взором замелькали картины, которые она давно изгнала из своей памяти. Отец, которого она боготворила, красивый, вечно смеющийся, с ней, с малышкой Грейс, с мамой… И мама — молодая, тоже всегда смеющаяся, здоровая… Удивительно, как живучи эти воспоминания и какую боль они приносят с собой всякий раз!.. Слезы навернулись на глаза, и Лорена отчаянно заморгала, стараясь не дать им пролиться.