– Ну же, пошли, ты и так чересчур красива, – произнес Лудильщик Плоти, беря ее за руку. На Лудильщике Плоти было довольно безвкусное, пышное одеяние – костюм, покрытый тонким слоем плоского сапфира, так что от него при каждом движении исходило сияние.
В коридорах шуршали роскошные ткани, воздух был сладок от тонких ароматов. Дойдя до пересечения с главным северо-южным коридором, они влились в яркую реку празднующих и вместе с ними хлынули в людской океан Гранд-Холла.
В этот вечер Холл был разделен по высоте на три уровня. Когда торжество достигнет своего пика, полмиллиона горожан-претендентов заполнят огромный зал. Помост поменьше возвышался на десять метров над полом зала; третий павильон выходил сквозь крышу Гранд-Холла на ночной воздух.
Она задумалась, как ей найти Томова. Он должен повстречаться мне сегодня вечером, подумала она.
Музыка была бесконечным всепроникающим гулом, насыщенной тысячью модальностей. Зал бурлил вокруг них волнами празднования, толпа становилась все плотнее, в нее вливались все новые и новые люди. Лудильщик Плоти поманил ее, и они закружились в танце.
Лудильщик Плоти изменил не только ее внешность; она, которая никогда не танцевала, перемещалась элегантными движениями. Что-то внутри нее вызывало отклик и упоение танцем, и временами она забывала, что человек, державший ее, был сумасшедшим бродягой с непредставимыми мотивациями.
Повсюду над толпой парили мехи-наблюдатели, тщательно сканируя. Один из них проплыл в их сторону и опустился.
– Избранны, – произнес он тонким и слащавым голосом.
Они вытянули руки, и он защелкнул на их запястьях тонкие браслеты. Затем он исчез, окружавшие их танцоры зааплодировали, закричали с энтузиазмом и она испытала странно долго длившийся момент, когда все лица застыли. На лицах были отражены все эмоции, от черной зависти до бескорыстной радости, но каждое из красивых лиц было несовершенным. Впервые она поняла, что значит быть красивой. Слезы оросили ее щеки, и Лудильщик Плоти промокнул их кусочком кружева.
– Пока не все, пока не все, – сказал он.
На втором уровне, где собрались более выдающиеся танцоры, вокруг блестели глаза и сверкали улыбками рты. Мадейра на миг представила, что у нее забег со стаей безжалостных существ. Если она споткнется, накинутся ли они на нее, оскалив зубы?
Томов там и нашел ее, а Лудильщик Плоти тут же исчез, чтобы больше не появляться. Томов был в великолепном облачении из черного облегающего шелка и белой кожи каменного крота. Он ослепительно улыбнулся ей, как будто нашел давно потерянного друга.
– Потанцуйте со мной, – произнес он, элегантно протягивая руку. – Мы будем прекрасной парой.
Она взяла его за руку, охваченная пылающим внутри нее предвкушением.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Томов, – ответил он. – Ваш верный спутник. А ваше имя?
– Аммон Тиядо. Ваша… спутница на данный момент.
Они танцевали, они разговаривали и она вплотную прижималась к нему.
– О да, мы точно пара, – сказал он.
Вторая платформа заполнилась до отказа.
– Улыбайся! – приказывал Томов, каждый раз, когда она забывала об этом. Они танцевали, иногда присаживались рядышком, принимая изящные позы и потягивая пастельные коктейли. Они встали у балюстрады, глядя на бурлящий нижний зал. Празднующие плясали и раскачивались в блеске красок.
– Они похожи на насекомых, – сказала она. – Отравленных до конвульсий с дрыгающимися лапками и извивающимися щупальцами.
Томов бросил на нее обеспокоенный взгляд.
Они снова принялись танцевать. Рядом появился мех-наблюдатель, и Томов удвоил свои усилия. Глаза у него были широко распахнуты, кожа блестела от пота, рот оскален в застывшей самоуверенной ухмылке. Он танцевал с отчаянной энергией, и она легко следовала за ним.
Она рассмеялась, и он, зашипев, мотнул головой в сторону меха. Толпа расступилась, давая Томову пространство для его усилий. Мех опустился рядом с ними, когда Томов крутанул ее еще в одном пируэте.
– Избранны, – сказал мех.
Они оба потянулись за жетоном, который он держал; он вложил жетон в ее руку. Вид у Томова стал ошеломленным, но через мгновение жетон достался и ему. Глаза у него заблестели.
– Я хочу находиться там, когда тебя будут короновать, – сказал он. – И после.
– О, да, – ответила она.
На третьем уровне лица окружающих были менее хищными, возможно, потому что многие из празднующих были когда-то Богами Моды, спустившимися из своих покоев, чтобы пообщаться с самыми красивыми кандидатами сезона. Музыка звучала более приторная, более насыщенная. На третьей платформе царило ощущение всеобщей непринужденности, хотя Томова это не коснулось; он посерел от ожидания.
Ночь становилась все более поздней. Она без усилий плыла в этом эксклюзивном океане избранных. Она увидела, как закатывается луна. Она взглянула вверх, на высокие узкие башни, в которых жили Боги Моды. Башни казались прожилками тьмы на фоне звездных россыпей; тысячью мачт они возвышались над спиной Арцимора; на вершине каждой из них светилась бледная лампа.
В конце концов она обнаружила, что танцует в одиночестве, посреди облака мельчайших мерцающих бого-глаз – дистанционных сенсоров, через которые за ней наблюдали обитатели башен. Глазки кружились и пикировали, следуя за ее движениями, их становилось все больше и больше, сотни. Еще через какое-то, довольно продолжительное время, она остановилась, так как бого-глаз стало так много, что она ничего не могла разглядеть сквозь их золотой сверкающий блеск.
Затем была церемония; оглушающие аплодисменты, объятия Старого бога, передача ей в пользование двоих мехов-телохранителей. Ее представили невысокому, опрятному мужчине с изысканными манерами, который должен был стать ее мажордомом. Затем ее руку сунули в механизм, и ей в кость имплантировали ключ от ее башни. Она ощутила струйку крови на запястье.
Она стала Богиней Моды.
Вечер слился с утром. Большинство гуляк вышли к внешней стене и к ожидающему их морю.
Мадейра облокотилась на балюстраду, наблюдая, как они прыгают. Томов стоял в другом конце павильона, и она чувствовала его беспокойство. Несколько раз за последний час он пытался подойти к ней, но ее мехи-охранники его не подпускали. Каждый раз она ухитрялась смотреть куда-нибудь в другую сторону.
Первые лучи солнца скользнули по павильону.
– Пойдемте, – сказала она своему мажордому. – Отведите меня домой.
Она направилась к спускной шахте, сопровождаемая мехами. Томов неуверенно плелся позади, на его лице застыла жалкая улыбка.
На первом этаже он нагнал ее.
– Аммон, – позвал он, голосом страстным и напряженным. Она продолжила идти. Когда она добралась до шлюза безопасности своей башни, Томов сумел ликвидировать отставание, так что он снова оказался в составе ее группы.
Мажордом низко поклонился и элегантной рукой в перчатке подал знак персоналу. Она поднялась по ступеням к замку, и слуги расступились перед ней, с поклонами.
Томов сделал движение, чтобы последовать следом, но мехи остановили его. Когда он попытался прорваться мимо, его угостили уколом электрошока, от которого у него волосы поднялись дыбом. Он упал и, завывая, скатился по ступенях. Мадейра повернулась и рассмеялась.
Томов поднялся на ноги, с поникшими плечами, опустошенный и съежившийся.
Посмотрев мимо него, она увидела Бинтера, наблюдающего за ней из темноты служебного люка. Он был таким уродливым, таким ужасно уродливым. Она содрогнулась и отвела взор.
Позже она поймет, что могла бы сейчас сделать многое. Но она замерла в своем позировании, мысли ее замедлились и застыли в затянувшемся миге триумфа. Томов развернулся и, волоча ноги, поплелся к приморской стене, а затем исчез и Бинтер. Мех, которого она послала за Бинтером, вернулся в одиночестве.
Она закрыла дверь в свои покои в верхней части башни и прислонилась к ней спиной. Лудильщик Плоти ожидал там, стоя у арочного выхода на террасу. Он повернулся, погруженный в блеск синевы и впился в нее пылающим взглядом.
– Итак, – произнес он тем же мрачным тоном. – Дурак мертв. Твоя месть завершена?
– Да, – сказала она.
Лудильщик Плоти, прищурясь, глядел на нее.
– Ну что ж, хорошо. Я полагаю. Но теперь пора идти!
Она прижалась к двери.
– Я Богиня Моды!
Лицо Лудильщика похолодело.
– Ты заключила сделку. – Мощный голос стал на октаву ниже и превратился в рев, не похожий на человеческий голос. – Ты заключила сделку; и теперь ты говоришь мне, что хочешь праздно существовать здесь, продолжая бесцельное кривляние, которое ты презирала в своем враге? Ты действительно хочешь жить в этом страшном городе?
Лудильщик Плоти пронзил Мадейру своим горящим пурпурным взором. Древнее лицо сотрясалось от противоречивых чувств.
Казалось, ее голос потерялся там, где она не могла его найти.
– Ты не знаешь, почему вы делаете это? Почему вы кипите и бурлите, вечно неудовлетворенные, режете глотки из-за малейшего преимущества в изяществе? И когда красота немного увядает, или вы чересчур часто проигрываете в игре «Музыкальные Друзья», тогда все, вперед к стене. Привет, хо-хо!
Он, дрожа, навис над ней, перекошеные губы обнажили крепкие белые зубы. На подбородке блестела слюна. Она попыталась отодвинуться, но он с пугающей скоростью преградил ей путь.
– Нет, послушай! Ты будешь слушать! Арцимор – это прибыльное предприятие корпорации Сид-Корп. Арцимор экспортирует моду. Аах! Можешь себе представить? Огромное количество некрасивых женщин готовы на отвратительные, бессердечные поступки, чтобы заполучить хотя бы частицу той красоты, которую ты носила прошлой ночью. Это не поддается даже моему воображению. Ты действительно не видела людей с камерами? Тех троих растяп, в клоунских колпаках с кисточками и в дамасских эльфийских сапогах? – Он дико захохотал. – Нет. Конечно, нет! Они были невыразимо бестактны – потому что были невидимы.
Она отшатнулась от него.