Это меня удивило. Конечно, мне нет дела до того, перетрахала ли Грейс половину мужского населения Нью-Йорка. Кроме как сосать и трахаться, такая больше ни на что не годится. Но в отличие от Майкла, если бы она была моей сестрой, я бы точно не позволил ей вести себя подобным образом.
Майкл тряхнул головой.
– Я пас. Избавлю себя от этого зрелища.
Он двинулся к бару, и Маттео, задержавшись, чтобы подмигнуть мне, отправился следом за ним.
Грейс, пританцовывая, подбиралась все ближе и ближе, пока не положила руку мне на грудь.
– Я слышала, ты связан с организованной преступностью, – пропела она мне на ухо. Рука скользнула ниже. Грейс жадно и томно заглянула мне в глаза. Она недвусмысленно демонстрировала свое желание.
Если она продолжит меня гладить, наткнется на пушку, заткнутую за пояс и прикрытую рубашкой.
– Значит, вот что ты слышала? – спросил я с улыбкой, которая всегда заводила девок типа нее. Улыбка достаточно мрачная, чтобы зацепить натуру пустой избалованной богатенькой девицы. Но моя внешность совершенно не отражает мою истинную темную сущность.
– Так это правда? – затрепетала она.
– А ты как думаешь? – пророкотал я, прижимая ее к себе и демонстрируя грубоватую брутальность.
Приоткрыв губы, она смотрела на меня со смесью страха и желания.
– Я думаю, что хочу, чтобы меня оттрахали.
– Прекрасно, – мрачно сказал я. – Потому что собираюсь прямо сейчас это сделать. Веди.
Расплывшись в восторженной ухмылке, она схватила меня за руку и потянула за собой. Маттео радостно покивал мне, но уже через секунду засунул язык в горло какой-то брюнетке.
Грейс привела меня в свою спальню. Толкнув ее к туалетному столику, я приподнял девушку и усадил задницей на столешницу, сбив при этом на пол половину косметики и тюбиков помады. Грейс поджала губы.
– Ты всё разбросал.
Я хищно оскалился.
– Я похож на того, кого это ебет? Когда я тебя трахну, вся остальная помада тоже окажется на полу.
Она раскрыла ротик. Привыкла к бесхребетным богатеньким соплякам, которые и мухи не обидят.
– Значит, будешь потом ее собирать.
Она что, проверить меня решила? Хочет посмотреть, можно ли помыкать мной, как предыдущими бойфрендами?
Задрав ей юбку, я проверил кожу на бёдрах на наличие шрамов, скорее по привычке, чем по необходимости. Она не убийца Братвы, определённо.
– Грейс, черта с два я буду это делать. Уяснила? – прорычал я. Сунув руку ей между ног, отодвинул полоску стрингов и обнаружил, что она уже течёт. – Люди делают то, что говорю им я, а не наоборот. Этот ебучий Нью-Йорк принадлежит мне! – продолжил я, вгоняя в неё два пальца. В ее глазах сверкнула искра восхищения.
Ее восхищала опасность, даже если она не знала о ней ни черта.
Я грубо трахал ее пальцами.
– Придуши меня, – прошептала Грейс.
Так мы из тех, кто пожёстче любит?
Я сжал пальцы вокруг ее горла и прижал ее к зеркалу, отправляя оставшуюся косметику на пол. Грейс задрожала от наслаждения. Я почти не нажимал; если бы Грейс знала, что таким образом я когда-то убил человека; если бы знала, что этими руками я делал много чего и похуже, о таком не просила бы. Но для неё это была всего лишь игра, возбуждающее извращение. Все девушки видят во мне воплощение своих самых тайных фантазий.
Она не понимала, что перед ней я не строил из себя жестокого брутала. Что бы она ни думала, образ на публике и близко не стоит с моей истинной темной сущностью.
Нам с Маттео удалось поспать от силы пару часов, когда пришел отец и велел спускаться на завтрак. Но перед этим он хотел переговорить со мной с глазу на глаз. Это не к добру.
– Как думаешь, что ему надо? – спросил Маттео по пути в кабинет отца.
– Да кто его знает?
Я постучал.
– Войди, – наконец, крикнул отец, заставив меня потоптаться под дверью больше пяти минут.
– Удачи, – криво усмехнувшись, напутствовал Маттео.
Не обращая внимания на его слова, я зашёл в кабинет. Меня бесила эта необходимость каждый раз бежать по первому зову отца. Приказывать мне мог только он – и наслаждался своей привилегией на всю катушку. Сейчас он восседал за рабочим столом с той самодовольной улыбкой, которая меня бесила особенно сильно.
– Отец, ты меня звал? – произнёс я, пытаясь казаться невозмутимым.
Его улыбка стала шире.
– Лука, мы нашли тебе жену.
Я выгнул бровь. Я знал, что вот уже несколько месяцев они ведут переговоры с чикагским Синдикатом по поводу возможного союза, но делиться информацией отец особо никогда не спешил. Ему нравилось иметь надо мною власть.
– Из Синдиката?
– Конечно, – ответил он, постукивая пальцами по столу и внимательно наблюдая за мной. Ему не терпелось услышать от меня вопрос – кто она такая, хотелось подольше потянуть кота за хвост, чтобы позлорадствовать. Хрен ему. Я сунул руки в карманы, смело встретив его взгляд.
Его лицо потемнело.
– Она самая красивая женщина из тех, что есть у Синдиката. Потрясающая красотка. Золотые волосы, голубые глаза, светлая кожа. Ангел, спустившийся с небес, если верить Фиоре.
Я трахнул множество красоток. Не далее, чем вчера ночью осквернил с Грейс все поверхности в ее комнате. Неужели он считает, что меня как-то потрясёт новость о том, что мне нашли красивую жену? Будь моя воля – я бы не стал жениться в обозримом будущем.
– Надеюсь, тебе понравится обламывать этому ангелу крылья, – добавил отец.
Я ждал «но». Отец выглядел слишком самодовольно, как будто за пазухой у него что-то спрятано, и он знал, что мне это не понравится.
– Может, ты о ней слышал. Ария Скудери. Дочь Консильери, несколько месяцев назад ей исполнилось пятнадцать.
Мне не удалось быстро скрыть шок. Пятнадцать? Блядь, он, наверное, шутит?
– Мне казалось, им нужно, чтобы свадьба состоялась в ближайшее время, – осторожно сказал я.
Отец откинулся на спинку кресла, выискивая в моем облике малейший проблеск слабины.
– Им нужно. Нам всем нужно.
– Я не собираюсь жениться на чертовом ребёнке, – прорычал я, меня достали эти расшаркивания. Меня уже тошнило от его игр.
– Лука, ты женишься на ней и будешь с ней спать.
Я глубоко вздохнул, прежде чем сказал или сделал что-то, о чем позже пожалею.
– Неужели ты на полном серьезе считаешь, что наши люди будут меня уважать, если я поведу себя как сраный педофил?
– Да ладно тебе. Они нас уважают, потому что боятся. И Ария не настолько юна. Она достаточно взрослая для того, чтобы ты раздвинул ей ноги и трахнул.
Уже не впервые я задумывался, а не пустить ли ему пулю в голову. Он мой отец, но к тому же чертов садист, а я ненавидел такое больше всего на свете.
– А что девочка говорит о вашем плане?
Отец залился лающим хохотом.
– Она пока не в курсе, да и кого волнует, что она думает. Она сделает то, что ей велят, впрочем, как и ты.
– Неужели ее отец не против отдать мне свою дочь до того, как она станет совершеннолетней?
– Он не против.
Что за скот этот Скудери? Я видел, что отцу доставляет удовольствие моя ярость.
– Однако Данте Кавалларо был против этой идеи и предложил отложить свадьбу.
Я кивнул. По крайней мере, один человек в Синдикате не лишился своего гребаного разума.
– Разумеется, мы ещё не решили, как поступить. Я дам тебе знать, как только определимся. Я спущусь в столовую через пятнадцать минут. Передай Нине, что я хочу яйцо пятиминутной варки. Ни секунды дольше.
Посчитав, что разговор окончен, я вышел. Маттео поджидал, прислонившись к стене напротив кабинета отца. Я метнулся мимо него, пытаясь справиться с охватившей меня яростью. Жаждал убить кого-нибудь, и лучше, чтобы этим кем-то оказался отец. Ноги сами привели меня к бару в гостиной.
– Что на этот раз учудил наш папаша-садист? – спросил Маттео, догоняя меня.
Я просверлил его взглядом.
– Он хочет, чтобы я женился на каком-то гребаном ребёнке.
– Что за хуйня? Я думал, он хотел свести тебя с самой красивой женщиной ебучего Синдиката? – с сарказмом бросил Маттео.
– Судя по всему, красивые женщины у них там закончились, потому что они хотят женить меня на Арии Скудери – а ей, блядь, всего пятнадцать.
Маттео присвистнул.
– Что за хуйня!. У них совсем крыша поехала? Чем бедная девочка заслужила такую печальную участь?
Я был не в настроении для его шуток. Мне хотелось кому-нибудь вдарить.
– Она старшая дочь консильери и похожа на ангела, спустившегося с небес, если верить Фиоре Кавалларо.
– Поэтому они выдают её замуж за дьявола. Союз, заключённый в аду.
– Маттео, ты начинаешь меня бесить.
Я перегнулся через барную стойку, схватил самую дорогую бутылку виски, которую наш отец берёг для особых случаев, поднёс к губам и сделал большой глоток.
Маттео забрал у меня бутылку и опрокинул в себя, уничтожив значительное количество янтарной жидкости, после чего передал мне. Какое-то время мы так и передавали ее туда и обратно, как вдруг Маттео подал голос снова:
– Неужели они всерьёз собираются женить тебя на этой девочке? В смысле, я обеими руками за всевозможные извращения, но трахнуть пятнадцатилетнюю слишком странно даже для меня.
– Этот мудак, ее отец, передал бы ее мне хоть завтра. Похоже, этому ублюдку плевать на неё.
– Так что ты будешь делать?
– Я сказал отцу, что не женюсь на ребёнке.
– И он ответил тебе, что надо быть мужиком и делать то, что велит тебе твой Дон.
– Ага, так и сказал. Он не видит причин, по которым для свадьбы девочка должна быть старше. Все, что ей нужно делать, – раздвигать ноги передо мной.
Маттео прищурился в этой своей чертовски раздражающей манере, которая появлялась у него, когда он пытался что-то понять.
– И ты сможешь?
– Смогу что?
Я понимал, что он имел в виду, но меня до чертиков раздражало то, что ему приспичило спросить. Я ожидал подобный вопрос от кого угодно, но только не от него. Он знал, что даже у меня были определенные границы, которые я не готов был нарушить. И все же. Я давно усвоил, что «никогда не говори никогда» должно быть жизненным кредо.