Кто-то из гостей, сидевших за самыми дальними столами, ахнул и выкрикнул:
– Дева Фэн прекраснее всех! – И другие пирующие с радостью поддержали этот возглас, снова наполняя чаши вином.
– Ты так выросла, мэймэй, – сказал Гэн Лэй и окинул Мэйфэн оценивающим взглядом. – С нашей последней встречи ты и правда стала прекраснее цветов и красивее луны. Белая кожа, прямо как у придворной красавицы, да и лицо уже не такое пухленькое, как раньше. – Он легонько ущипнул названую сестру за щёку, давая ей понять, что между ними ничего не изменилось.
– Говори потише, стыдно же перед людьми, – проворчала Мэйфэн, перейдя на дружеский тон.
– Прогуляемся по саду? Я так давно не был в доме семьи Ван… Здесь каждая дорожка навевает воспоминания о прошлом.
– Приятные ли воспоминания? Я вот помню, как вы с Ван Юном только и делали, что грызлись и без разрешения устраивали поединки у каждого камня, а теперь вдруг слились, будто вода и молоко[19]. Что между вами произошло?
Гэн Лэй лишь пожал плечами и сдержанно улыбнулся, отчего любопытство Мэйфэн разыгралось ещё больше, но она не стала расспрашивать: долгая разлука всё же не прошла бесследно, и былые тёплые отношения между ними невозможно было восстановить за одну встречу.
Она оглядела гостей – здесь о ней уж точно не вспомнят до самого утра: все веселились, увлёкшись разговорами и вином, и дошли до того состояния, когда трудно вспомнить повод торжества, а значит, можно было уйти незамеченной. Кивнув госпоже Ван Хуалин, Мэйфэн взяла старого друга за край длинного рукава и повела к выходу из зала.
– Какой прохладный ветерок! – протянула она и с шумом вдохнула. – Эти тяжёлые праздничные одежды невыносимы, а пояс просто не даёт дышать! – Мэйфэн попыталась ослабить плотно завязанную под грудью юбку, но та не поддалась.
Гэн Лэй улыбнулся, прикрыв нижнюю часть лица длинным рукавом.
– Ты не меняешься, мэймэй, до сих пор предпочитаешь свободную форму учеников школы Юэин красивым платьям?
– Конечно. Чем неприметнее цветок, тем приятнее его аромат, ты разве не слышал? – Мэйфэн перестала держать спину и руки, как того требовал этикет, и потянулась, задевая пальцами ветку сливы, с которой посыпались высохшие от долгой засухи листья.
– Но и прекрасные цветы порой источают тонкий аромат, как мэйхуа[20] весной, – ответил Лэй, вынимая листочек из причёски Мэйфэн. – Ты скорее похожа на сливу, чем на неприметный цветок.
– Твои бы слова да какой-нибудь богатой наследнице, а не девушке из угасшего рода, у которой на уме только путь Лунной тени.
– Не будь так строга к себе. – Он убрал руки в широкие рукава перед собой и взглянул на небо – над изогнутым краем крыши висел жёлтый растущий месяц. – Ты уже несколько лет обучаешься в школе Юэин. Как твои успехи?
Мэйфэн взглянула на друга так, словно умоляла его придумать какой угодно вопрос вместо того, который прозвучал и разрушил непринуждённую беседу. Но Гэн Лэй ждал ответа.
– Не хотелось бы навлекать позор на школу своими скудными достижениями, но раз ты хочешь об этом поговорить… После того как дядя Ван потерял зрение и перестал меня обучать, я начала заниматься с остальными учениками в храме Юншэн, но так и не смогла догнать их: первая ступень[21] совершенствования тела даётся мне нелегко, но я не так плоха, как ты можешь подумать. А о второй ступени даже упоминать не хочется. – Она посмотрела на своё левое запястье, украшенное браслетом с отражающими свет фонариков чёрными камнями, и продолжила: – Мне не подчиняется лунная ци, мой цзюань до сих пор не наполнен и наполовину.
Гэн Лэй еле слышно вздохнул и медленно пошёл вдоль сливовых деревьев, растущих во дворе семьи Ван.
– А что же Ветер, ты так и не смогла им овладеть? Всё же это твоя стихия по праву рождения.
Мэйфэн направилась следом за ним, приподнимая цепляющиеся за кустарник чёрные и серебряные юбки, и, когда поравнялась с мужчиной, тихо ответила:
– Ты же знаешь, что это бессмысленно. Я бесчисленное множество раз медитировала на вершинах всех холмов в округе, но Ветер не откликнулся на мой зов. Хоть я и родилась на пике Юнфэй и по происхождению должна принадлежать школе Дафэн, это уже в прошлом. Кажется, наш небесный покровитель, Приручивший ветер, больше не обращает свой взор на землю.
– Мэймэй, я слышал, что такое случается, когда заклинатель не может достичь гармонии в своей душе. – Он посмотрел на неё с беспокойством. – Думаю, всё дело в том дне, когда на пике Юнфэй случилась трагедия. С тобой тогда произошло нечто ужасное, и наверняка тёмная ци до сих пор препятствует твоему совершенствованию.
– Не знаю, так ли это… – протянула Мэйфэн, перебирая пальцами шёлковый подол платья. – В конце концов я отчаялась и решила получить благословение Последней небожительницы Юэлянь, но сделала это слишком поздно. Теперь мне уже семнадцать, цзюань наполнен лишь на треть, и я даже не могу назвать себя заклинателем из школы Юэин, ведь моё ничтожное развитие не сравнится с успехами сверстников.
– Не говори так. Я уверен, ещё можно что-то сделать! Мы обязательно подумаем об этом после торжества. Теперь я здесь, и ты больше не будешь одна…
Ночь стояла тёплая, и в воздухе разливались сладкие ароматы цветов. Рядом с небольшим прудом в траве щебетали зимородки, а из главного зала доносились крики и звонкий смех. Слова Гэн Лэя ещё звучали в ушах, и Мэйфэн показалось, что теперь, с возвращением двоих её друзей детства, всё и правда изменится.
По одной из дорожек прогуливались приглашённые на праздник девушки-ученицы, они размахивали веерами, пытаясь спастись от духоты, и прикрывали ими лица, когда смеялись. Увидев издалека заклинателя в дорогих одеждах цвета янтаря, они громко ахнули и поклонились, позволяя Мэйфэн и Гэн Лэю пройти мимо первыми.
– Гэгэ, ты, наверное, помнишь их ещё совсем девочками, позволь представить моих близких подруг: дочь нашего второго шифу[22] – Хэ Сюли и Ань Иин из семьи целителей Ань, – сказала она, остановившись напротив учениц.
Девушки ещё раз поклонились и пролепетали:
– Нам очень приятно встретиться со знаменитым заклинателем школы Шэньгуан!
– Надо же, вы и правда очень выросли за эти годы, а ведь были такими малютками, когда я уезжал! Время летит слишком быстро.
– Говоришь прямо как старый лаоши![23] – хмыкнула Мэйфэн и поймала на себе любопытные взгляды подруг. – Хотите прогуляться с нами?
– Нет, нет! Мы не смеем отвлекать вас от беседы, всё же вы с гэгэ так долго не виделись. Пожалуй, мы лучше вернёмся в зал!
Они настолько быстро засеменили по садовой дорожке, что Мэйфэн успела только вздохнуть и посмотреть на Гэн Лэя, которого, кажется, позабавил этот неловкий разговор.
– Что с ними опять? Я же столько раз им говорила, что ты мой самый близкий друг, а не возможный жених! Гэн-гэгэ, может, уже хватит ухмыляться?
На лице мужчины появилась такая улыбка, будто он задумывал какую-то шалость. Придержав широкий рукав, Лэй протянул длинные изящные пальцы к нежно-розовым пионам, растущим у самой дорожки, и сорвал один из них.
– Смотри, что будет, если я подарю тебе цветок, – сказал он и отдал пион Мэйфэн.
Из-за небольшой беседки, стоящей неподалёку, сразу раздались тихие женские возгласы.
– Гэгэ! И где ты только научился так играть девичьими сердцами? Насколько я помню, раньше ты подобным не занимался. – Мэйфэн подавила смешок и взяла подарок, вдыхая его приятный аромат. – Правду говорят о пионе, сто роз в одном цветке.
Она украдкой бросила взгляд на своего спутника и впервые заметила, насколько же он был красив. За годы службы Гэн Лэй заметно повзрослел, и это придавало его образу некую строгость, но ничуть не портило возвышенную красоту: в лунном свете волосы чуть отливали серебром, а лицо выглядело по-настоящему утончённым, словно принадлежало небожителю. Неудивительно, что молодого господина Гэн считали завидным женихом империи Чжу, а девушки из благородных семей тайно вздыхали по нему.
И всё же мыслями Мэйфэн была совсем не здесь, а потому нарушила тишину и спросила сбивчиво:
– Честно говоря, я хотела узнать у тебя, где сейчас Ван-гэгэ? Почему он вернулся домой, но даже не посетил мой праздник? С ним что-то случилось… там?
– Он… он просто устал с дороги, да и отвык за пять лет от ночной жизни, поэтому ушёл в свои покои. – Гэн Лэй посмотрел на названую младшую сестру, и в его глазах цвета тёмного мёда отразился свет алых бумажных фонарей. Лёгкая рука легла Мэйфэн на макушку и несильно потрепала волосы. – Ван Юн и правда изменился, но не будь к нему так строга, дай ему время. Он многое пережил.
В воздухе повисла неудобная тишина. Мэйфэн вздрогнула и коснулась ладонью своего правого запястья, перевязанного сегодня белой шёлковой лентой, которая скрывала шрамы от ожогов. Она хотела расспросить обо всём, что произошло за эти пять лет, но не смогла подобрать нужные слова и лишь опустила голову, продолжая идти вслед за Гэн Лэем.
Тень горного храма Юншэн виднелась на фоне безоблачного ночного неба. Величественная постройка возвышалась над обрывом, а её двухъярусная крыша со смотрящими вверх краями притягивала лунный свет, образуя серебристое мерцание вокруг здания. В деревне Юэ, что расположилась у подножия горы, бытовала легенда: покуда виден тёмными ночами светящийся ореол храма, будет живо и учение школы Юэин.
Фэн Мэйфэн опаздывала и теперь, словно десять тысяч коней[24], пронеслась через красные ворота, которые находились с северной стороны деревни и знаменовали начало пути к Юншэн. На них висела деревянная табличка с надписью: «Луна дарует нам свой свет», а с обеих сторон дороги стояли караульные, охранявшие проход день и ночь. Дальше предстояло преодолеть узкую каменную тропу, ведущую на самую вершину.