На Земле человек может находиться в глубоких дебрях непроходимых джунглей, но там всегда есть возможность встретить другое человеческое существо. Человек может оказаться один на отдаленнейшем необитаемом острове и все же сохранить надежду, что на каком-нибудь судне, или челне, или самолете прибудет другое человеческое существо. Человек, приговоренный к пожизненному Одиночному заключению, твердо знает, что за тюремными стенами находятся люди.
Но на Луне это полнейшее и абсолютнейшее одиночество. Там нет человеческих существ и — что еще хуже — нет даже возможности появления человеческих существ. И никогда прежде люди, два человека, не находились в таком положении. Человеческому разуму, невзирая на его способность приспособляться к окружающей обстановке, пришлось проникнуть за ее пределы, чтобы воспринять реальность совершенной изоляции.
Медленно тянулась лунная ночь. Однажды Фоулер и Макинтош расстилали неподалеку от купола свою грязную одежду, чтобы, как обычно, выдержать ее в течение трех часов в лунной атмосфере, прежде чем вытряхнуть и убрать, пока она снова не понадобится.
Вдруг Фоулер выпрямился, с минуту пристально глядел на Землю, затем сказал:
— Мак, ты обедал когда-нибудь в вагоне-ресторане?
— Конечно, много раз.
— Помнишь, как старший официант рассаживает обедающих?
Макинтош подумал немного, потом ответил:
— Понимаю, что ты имеешь в виду. Он рассаживает их поодиночке. До тех пор, пока уже не останется пустых столиков; тогда он начинает сажать людей по двое.
— Совершенно верно. Он сохраняет иллюзию обособленности. Я думаю, люди и представления не имеют, как они нуждаются друг в друге.
— Мне кажется, ты не прав. Люди ведь странные существа.
Они улыбнулись друг другу сквозь пластины своих лицевых фильтров, хотя все равно было слишком темно, чтобы заглянуть внутрь шлема. Покончив с одеждой, они вместе вошли в купол. Оба лишь недавно осознали одну поразительную вещь: умри один из них, другой его не переживет. Даже вдвоем трудно было сохранить разум. Никто, оставшись наедине с собой, не мог бы прожить здесь и одного земного дня. Люди на Луне жили парой, и умирали они парой. И если бы Фоулер и Макинтош вздумали повнимательнее присмотреться друг к другу, они обнаружили бы несколько едва заметных морщинок у глаз. Больше ничего. Ничего особенного, ничего необычного; и уж тем более не было в их глазах того отсутствующего выражения — только эти морщинки.
А. Соколов. Извержения на Луне.
Ночь должна была продлиться еще два земных дня. Фоулер и Макинтош начали подумывать о путешествии домой не с тоской или душевным томлением, а как о чем-то вполне возможном, достижимом. Но все-таки это представлялось им нереальным, почти неправдоподобным. Правдоподобней казался другой, жестокий исход: ракета может не прилуниться — ведь случалось такое и раньше. Поэтому, хотя они смутно представляли себе, что через четыре земных дня, вероятно, покинут этот мрачный серый мир, это их не очень волновало.
Программа изысканий была выполнена. Фоулер и Макинтош сидели в куполе и с удовольствием пили чай, стараясь согреться. Фоулер устроился с ногами на скамье, Макинтош с чашкой в руках стоял у окна, хмуро разглядывая сумрачный пейзаж, не в силах оторвать от него завороженный взгляд. В куполе воцарилась тишина.
— Ох! — раздался вдруг сдавленный крик Макинтоша, глухо, словно он не успел проглотить чай.
Фоулер удивленно поднял на него глаза. Он увидел, как Макинтош выронил чашку и она упала на пол, как потом Макинтош весь подался вперед, прижав руку к прозрачному пластику окна — весь как струна; мускулы его шеи напряглись, рот был перекошен.
— Какое-то движение там! — голос звучал пронзительно, в каждой ноте скрывался страх.
Одним прыжком Фоулер подскочил к Макинтошу и взглянул не в окно, а ему в лицо, в его остановившиеся, полные ужаса глаза, на его стиснутые зубы. Крепко обняв его и прижав к себе, Фоулер говорил:
— Спокойно, Мак, спокойно. Это только тени. Все в порядке.
— Да нет же, что-то двигалось там, вблизи того бугра, немного правее. Что-то двигалось там! — и он глубоко вздохнул.
Все еще сжимая его в объятиях, Фоулер выглянул в окно. Он увидел лишь смутно выступающую во мгле зубчатую поверхность Луны. Долгую минуту он вглядывался в нее, прислушиваясь к прерывистому дыханию Макинтоша, и в нем постепенно поднимался безотчетный, неудержимый страх. Он снова повернул голову к Макинтошу, но вдруг уголком глаза уловил на ландшафте какое-то слабое колебание. Опустив руки, он быстро оглянулся, но в этот момент Макинтош снова вскрикнул:
— Вот, вот оно опять, вот оно движется!
Оба они, тяжело и часто дыша, прижались к окну. Целую минуту они стояли, напряженные до предела, с трудом глотая воздух. Пот струился у них со лба, стекая на лицо и шею. В призрачном свете им представлялись фантастические картины, но разум подсказывал, что это игра воображения.
Вдруг они увидели все совершенно отчетливо. На некотором. отдалении, ярдах в ста от окна, забил вверх крошечный фонтан лунной пыли с раскаленным докрасна основанием, затем замер так же быстро, как и возник. Словно вдруг распустившаяся, окрашенная цветом смерти серая роза, пыль взвилась небольшим кругом и так же внезапно упала на мертвую поверхность.
— Что это? — с трудом выдавил из себя Фоулер.
— Не знаю.
Они смотрели, дрожа мелкой дрожью. Взметнулся второй фонтан, выше первого, на большом отдалении и правее. Они все смотрели. Еще один, но поменьше, гораздо ближе, плотное белое основание мгновенно вспыхнуло темно-красными огоньками и погасло.
— Комбинезоны! — Фоулер почти задыхался. — Скорее надевай комбинезон.
Он повернулся и бросился к вешалке, Макинтош за ним. Они скользнули в свои громоздкие космические костюмы с ловкостью, приобретенной долгой практикой.
— Радио в исправности? — спросил Макинтош.
— Проверим.
Они устремились назад к окну. Снаружи, как казалось, все снова замерло. Прошло не менее шести минут, прежде чем Фоулер и Макинтош увидели еще один из этих пылевидных фонтанов. Они подняли шлемы, чтобы взглянуть Друг на друга, всеми силами стараясь совладать со своими чувствами. Взяв себя в руки, они стали раздумывать над причиной того, что увидели.
— Ты можешь что-нибудь понять? — спросил Макинтош.
— Нет, — ответил Фоулер. — Посмотрим из других окон.
Они подошли к двум другим окнам купола.
— Видишь что-нибудь?
— Ничего. Только этот ужасающий ландшафт. Мне кажется, все это произошло у того… Постой, вот еще один. Прямо впереди нас. Я бы мог…
— Я тоже вижу один, — прервал его Фоулер. — Они повсюду вокруг нас. Надо вызвать Землю.
Они бросились к радиоаппарату. Фоулер повернул ручку громкости, а Макинтош — выключатель. Почти тотчас же послышался голос, который все усиливался. «Полярная станция номер один вызывает Лунную станцию. Полярная станция номер один вызывает Лунную станцию», — голос все снова и снова повторял эти слова.
Макинтош приложил микрофон к шлему, перекинул выключатель передатчика и сказал: «Лунная станция вызывает Полярную станцию номер один. Мы слышим вас. Перехожу на прием».
«Слава богу! — отозвался голос. — Слушайте. Вас может настигнуть метеорный поток Леониды. Найдите укрытие — пещеру или навес — и уходите с открытого места. Повторяю. Вас может настигнуть метеорный поток Леониды. Найдите укрытие. Перехожу на прием».
При словах «метеорный поток» Макинтош стремительно обернулся к Фоулеру, рванулся к нему, и оба через пластины своих лицевых фильтров взглянули друг на друга. Улыбка осветила их лица: теперь они узнали наконец, что, собственно, происходит.
Макинтош снова приложил микрофон к шлему и ответил: «Он нас уже настиг. Здесь нет пещеры или другого укрытия в радиусе сорока миль. Как долго, по вашим сведениям, может длиться поток?..»
В этот миг раздался оглушительный взрыв, сверкнул ослепительный огонь, что-то тяжелое придавило и словно облепило комбинезоны. Тщетно пытались Фоулер и Макинтош отбиться от окутывающей их мягкой массы. Макинтош выпустил микрофон и беспомощно махал руками. Фоулер, опустившись на одно колено, силился стряхнуть с себя отвратительную массу и отчаянно от нее отмахивался. Оба боролись вслепую — мягкая, душившая масса погрузила их в полный мрак.
Вдруг Макинтош почувствовал, как что-то схватило его за лодыжку, и он яростно лягнул ногой. Он ощутил, как его нога тяжело ударилась о какую-то твердую штуку, которая покатилась от его пинка, затем снова возвратилась и опрокинула его на пол. Его руки завязли в отвратительном веществе, но он пытался отбросить твердую штуку. Вдруг сквозь слой мягкой массы он нащупал знакомые очертания шлема с вытянутой сзади короткой гибкой антенной и понял, что сражался с Фоулером.
— Мак, это я. Купол пробит и свалился на нас. Ты слышишь меня?
— Да, — ответил Макинтош, ловя ртом воздух. — Но я не понимаю, что происходит. Ты цел?
— Да. Надо выбираться отсюда. Давай держаться вместе, пока не найдем воздушную камеру. Пошли!
Они поползли рядом, разгребая перед собой тяжелые глыбы освинцованного пластика. Наткнувшись на чёртежный стол, они поняли, куда двигаться дальше. Через бесполезную теперь воздушную камеру они выползли наружу и посмотрели на купол. Очень страшно, когда у человека разрушен его дом. Но на Земле человек может найти другой, ведь у него есть родные, друзья, которые его приютят. Он в отчаянии, но жизнь его в безопасности.
Фоулер и Макинтош глядели на провалившийся купол, и тяжелое чувство обреченности сжало им сердце. Они были так одиноки в этом окаменелом, человеконенавистническом мире. Они стояли рука об руку со смертью.
Они смотрели на разрушенный купол, на столь хорошо им знакомое оборудование, торчащее теперь из-под обломков. Снаружи на фоне светящихся серых красок развалины выглядели огромными и застывшими.
Макинтош глубоко вздохнул. Тут взгляд его упал на антенну.
— Вызовем Землю и сообщим, что случилось, — сказал он. — Мы разговаривали с ними в момент, когда произошла катастрофа.