Наконец корабль прилунился, пыль, поднятая им, вскоре осела. Фоулер и Макинтош не торопясь направились к кораблю. Отворилась боковая дверь, и две фигуры в космических костюмах стали неуклюже спускаться по стремянке. Прежде чем они успели оглядеться, Макинтош окликнул их:
— Сюда! Купол находится здесь!
Члены экипажа космического корабля «Аполлон-11» (слева направо): Майкл Коллинз, Нейл Армстронг (командир корабля) и Эдвин Олдрин.
Сбор лунного грунта («Аполлон-12»).
Четыре человека подошли друг к другу и обменялись рукопожатиями. Фоулер сказал:
— Вон купол, он виден отсюда! — и указал рукой на строение, находившееся на расстоянии полумили. — Мы оставили вам горячего чая. Местность труднопроходимая, будьте осторожны первые несколько дней. Желаем успеха!
Они снова пожали друг другу руки. Новоприбывшие направились к куполу, а Фоулер с Макинтошем подошли к кораблю и, не оглянувшись назад, поднялись на борт. Они задвинули затвор, сняли космические костюмы, растянулись на койках и по внутреннему телефону крикнули «о’кэй!».
— Есть! — откликнулся пилот из своего отделения. — Добро пожаловать. Приготовиться к полету.
Через мгновение они почувствовали, как быстро увеличивается ускорение. Но затем оно стало уменьшаться, и они уснули. Большую часть времени пятидневного путешествия они спали. И если бы они вздумали взглянуть друг другу в лицо; то не заметили бы ничего необычного — несколько едва заметных морщинок вокруг глаз, и все.
Корабль достиг Космической станции, Фоулер и Макинтош пересели на корабль ближнего сообщения, который стал быстро спускаться на Землю. Воздух, уплотняясь, резко свистел в ушах.
Телекамеры первыми уловили корабль, сначала в виде маленькой точки. Люди у телевизоров напряженно вглядывались в экран, боясь пропустить его появление. Они с волнением наблюдали, как корабль скользнул по песку, остановился и как постепенно оседало поднятое им облако пыли.
Наконец в средней части корабля распахнулась дверь, и в ней словно выросли двое. Они остановились в дверях. И стояли там неподвижно, глядя наружу, как показалось всем, бесконечно долго.
…Когда Фоулер и Макинтош выглянули в дверь, они увидели сверкающие пески пустыни Нью-Мексико. Но они увидели больше, чем это. Они увидели больше, чем родную землю. Они увидели место зарождения человеческого рода. Как молния, пронзило их сознание, что для них произошло нечто гораздо более значительное, чем просто возвращение на Землю. Они снова присоединились к роду человеческому. Они были обособлены от него, а теперь они снова одно с этим драчливым, надоедливым, беспокойным родом, в котором все братья и все едины. Это было не возвращение на Землю, это был возврат в лоно матери, в лоно, которое вскормило их и сделало людьми. Их наполнил поток сочувствия и глубокого понимания. Странности и особенности каждой личности отпали, и остались только люди непреоборимого духа.
Фоулер и Макинтош переглянулись, кивнули и спрыгнули вниз. Они упали на колени из-за непривычной силы притяжения. Но быстро поднялись и направились туда, где их ждали вертолеты.
Телекамера показала лица Фоулера и Макинтоша крупным планом, их увидела вся страна.
У них теперь были другие глаза. Сеть мелких глубоких морщинок в уголках глаз — оба казались старше своих лет. Их взгляд был словно устремлен в себя, отсутствующий взгляд; он был неотразим, полон какой-то дьявольски мощной силы, хотя и принадлежал просто человеку.
Полет наш стал возможным благодаря работе тысяч людей. И не только в Соединенных Штатах. Без первого искусственного спутника Земли и полета Юрия Гагарина, без исследований ученых многих стран полеты к Луне не могли бы состояться… Земля действительно очень маленькая планета. Мы в этом воочию убедились, и земляне, ее жители, должны объединиться перед лицом космоса. Освоение космического пространства — это задача всего человечества, а не только отдельных стран.
Фрэнк Борман, командир космического корабля «Аполлон-8»
День прилунения длился очень долго, и все это время у нас не было ни минуты покоя…
На участке спуска от 30 тысяч футов до 5 тысяч мы были целиком поглощены ЭВМ и проверкой приборов и потому не могли уделить должного внимания ориентировке «по местности». И лишь когда мы спустились ниже 3 тысяч футов, нам впервые удалось посмотреть наружу. Горизонт на Луне очень близкий, поэтому с такой высоты многого не увидишь. Единственным ориентиром, который мы заметили, был большой и весьма внушительный кратер, известный под названием Западный, хотя, признаться, мы его в тот момент не узнали.
Вначале мы думали прилуниться неподалеку от этого кратера. Именно туда и вела нас автоматика. Однако на высоте тысячи футов нам стало ясно, что «Орел» хочет сесть на самом неподходящем участке. Из левого иллюминатора мне отлично были видны и сам кратер, и усыпанная валунами площадка, причем некоторые из них были не меньше автомобиля «фольксваген»…
Было бы интересно сесть среди валунов. Я убежден, что часть вулканических выбросов такого большого кратера является лунной коренной породой, а поэтому представляет особый интерес для ученых. Соблазн был велик, но здравый смысл все же взял верх. Мы понеслись над самыми валунами, выбирая место для посадки немного западнее. Нам попалось несколько как будто подходящих площадок, но я пока не принимал решения… Та, на которую пал наш выбор, была размером с большой садовый участок. С одной стороны ее окаймляли приличных размеров кратеры, а с другой — местность, усеянная мелкими камнями. Как бы то ни было, она пришлась нам по душе. Здесь я и посадил «Орла».
В последние секунды спуска наш двигатель поднял значительное количество лунной пыли, которая с очень большой скоростью разлеталась радиально, почти параллельно поверхности Луны. На Земле пыль обычно висит в воздухе и оседает очень медленно. Поскольку на Луне нет атмосферы, лунная пыль летит по плоской и низкой траектории, оставляя позади себя чистое пространство. Облако, которое мы взметнули, приближаясь к поверхности, к моменту прилунения еще не осело и быстро удалялось от нас. Оно казалось полупрозрачным — я различал сквозь него камни и кратеры, — но само его движение отвлекало. Впечатление было такое, будто приземляешься сквозь быстро несущийся туман…
В течение первых 12 минут после посадки мы с Баззом (Эдвином Олдрином) были очень заняты всякими неотложными делами и лишь некоторое время спустя смогли наконец облегченно вздохнуть.
Нам понадобилось несколько больше времени, чтобы выбраться из «Орла», чем предполагалось, но не потому — как полушутя предположила моя жена возможно, кое-кто еще, — что я обдумывал, что сказать, ступив на Луну. Я думал об этом еще до полета, и главным образом из-за того, что многие придавали этому такое большое значение. Я немного думал об этом и во время полета, действительно немного. И лишь после прилунения я решил, что сказать: «Один небольшой шаг для человека — огромный скачок для человечества». Я не припоминаю каких-либо особых чувств, которые испытывал в этот момент, кроме того, что старался быть осторожным, хотел убедиться, что ступить на эту поверхность безопасно…
На Луне мы походили на пятилетних мальчишек в кондитерской лавке. У нас разбежались глаза, надо было так много сделать…
Нейл Армстронг, командир «Аполлона-11»
Находясь на поверхности Луны, мы не ощущали никаких запахов ни в скафандрах, ни в гермошлемах. Вернувшись в кабину и сняв шлемы, мы почувствовали какой-то запах. Вообще запах — это вещь весьма субъективная, но я уловил отчетливый запах лунного грунта, едкий, как запах пороха. Мы занесли в кабину довольно много лунной пыли на скафандрах, башмаках и на конвейере, при помощи которого переправляли внутрь ящики и оборудование. Запах ее мы почувствовали сразу.
Сейчас мне трудно сказать, что я думал о значении этого полета. Человеку судьбой было предначертано рано или поздно высадиться на Луне. Этот вызов стоял перед ним с тех пор, как человек впервые взглянул на Луну, и он неизбежно должен был принять его.
Эдвин Олдрин, астронавт «Аполлона-11»
(Из книги В. Губарева «Космический перекресток»)
Нейл Армстронг, астронавт США
Автор, побывавший на Луне, рассказывает о том, что видели, чувствовали и как работали космонавты на лунной поверхности.
ИССЛЕДОВАНИЕ ЛУННОЙ ПОВЕРХНОСТИ
Выключив ракетный двигатель, мы проверили аппаратуру и прильнули к иллюминатору. Пыль, поднятая двигателем, сразу осела — видимость стала хорошей. Мы прилунились на отлогой равнине, изъеденной кратерами. Самый большой из них имел диаметр 15 метров, самый маленький — только 2 сантиметра. Горизонт неровный. Склоны больших кратеров создавали впечатление, что вдали множество пологих холмов. Грунт (в пределах видимости, то есть в радиусе двух метров от нас) представлялся песчаным с обломками пород. Угловатой или слегка сглаженной формы обломки сверху прикрыты песком. Лунная поверхность в момент прилунения была ярко освещена. Казалось, что это не лунный грунт, а песчаная поверхность пустыни в знойный день. Но если взглянуть еще и на черное небо, то можно вообразить, что находишься на усыпанной песком спортивной площадке ночью под ослепительными лучами прожекторов. Ни звезд, ни планет, за исключением Земли, не было видно.
КАК МЫ РЕАГИРОВАЛИ НА ЛУННОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
Лунный отсек стоял в рабочем вертикальном положении. Соблюдать равновесие было нетрудно. Встать на ноги после случайного падения тоже не составляло затруднений. Подниматься на носки, как это мы делали на Земле в экспериментах, имитирующих лунное притяжение, не хотелось. Вообще ощущение притяжения на ф Луне приятнее, чем земное, и даже приятнее состояния невесомости.
ОСВЕЩЕННОСТЬ И ЦВЕТ