— Позволю себе не согласиться с вами, профессор. За каждым великим мужчиной стоит женщина, порой мягко руководящая им, порой подталкивающая к нужному решению.
— В ваших словах, несомненно, присутствует немалая доля истины, молодой человек. Женщина сильна своей слабостью, и мы всегда негласно подчиняемся ей.
— Браво, браво! — зарукоплескала сидящая рядом Любава. — Молчанчик, ты такой молодец!
Как только солнце стало опускаться за горизонт, все начали расходиться.
— Любава, а это… можно провести тебя домой? — поинтересовался у девушки Тэодор. — Темно уже…
— Ну и что, что темно? Или ты думаешь, я дороги не найду?
— Он просто хотел сказать, что ещё не поздно, и можно провести вместе ещё немного времени, если ты не против, — вставила я свои пять монет, стараясь доходчиво объяснить слова Тэодора.
— А-а, ну тогда можете все вместе меня проводить, я не против. Нам туда — на Подольскую, — кивнула она головой и зачем-то взяла меня под руку.
Мы с Любавой шли впереди, обсуждая неправильный курс нашего короля и вынужденное бесправие женщин; парни плелись следом.
— Знаешь, Молчан, ты так меня понимаешь… Ни один парень на такое не способен!
— Понимать тебя должна подруга, а парень — он на то и парень, у них мозги по — другому заточены.
— Какой же ты интересный… Жаль, что мы уже пришли… Когда еще свидимся? Хочешь, завтра? — схватилась она за меня обеими руками, стараясь заглянуть под шляпу.
— Не знаю, уезжать собираюсь… — отвела я глаза.
— Прискорбно… Напиши хотя бы…буду ждать… Ладно, всем пока! — махнув на прощанье ручкой и еще раз взглянув на меня, она скрылась за дверью.
Обратно в сумерках мы шагали молча, потому что Тэодор был в таких расстроенных чувствах, что даже бросил дурную затею — в гости зазывать.
— Так вот почему ты уезжать не хочешь, из-за Любавы, — наконец догадался Данияр, приближаясь к аптеке.
— Хотел её пригласить погулять или на лодке покататься. Если б не этот хлыщ в лаптях, родственничек твой…
— Сам ты хлыщ, — Данияр приобнял меня за талию.
Тэодор захлопал рыжими ресницами:
— Простите, ребята, я вас не знаю, — развернулся и зашагал к двери.
— Стой, подожди! — я схватила его за рукав, другой рукой снимая шляпу и распуская волосы. — Ладомира. Приятно познакомиться.
Он опешил, а затем разозлился:
— А знаете, теперь я на вас зол вдвойне! За то, что вы из меня дурачка делаете!
— Да подожди ты, — встал у него на пути Данияр. — Не кипятись. Нам всего лишь хотелось узнать, правдоподобен ли этот маскарад.
— А-а, и поэтому вы на мне эксперимент ставили. Молодцы, нечего сказать!
— Мне очень нужно покинуть этот город неузнанной, и чем быстрее — тем лучше, — не выпускала я его руки.
— Ладно, входите, — Тэодор поозирался по сторонам, взъерошил соломенные волосы и приоткрыл дверь. Зажёг свечи в бронзовом канделябре и повёл нас вверх по скрипучей лестнице, освещая себе путь. Когда мы оказались в тесной комнате, он закрыл дверь на засов и поставил канделябр на стол, приглашая нас усесться в плетёные кресла.
— А с глазами что, почему светятся?
— Не знаю.
— И давно?
— Всегда.
— Так ты, выходит, та девушка, которую разыскивает стража?
— Выходит, да.
— И за что, если не секрет?
— Часлава она обидела, а он такого не прощает. Вот мы и в Вышков собираемся, подальше, — вмешался Данияр, не дав мне открыть рот.
Тэодор ставил на стол кувшин и глиняные чарки.
— То-то моя мать от родичей из Примостня вчера возвращалась, сказывала, что все входы-выходы стражниками охраняются. Всех проверяют, а женщин заставляют оголить шею на предмет клейма какого-то.
— Они знают, что я в городе, — с ужасом посмотрела я на Данияра.
— И знают, что никуда не денешься, — добавил Тэодор. — Потому что город прочёсывают с собаками, в нескольких кварталах уже обыскали все дома, с подвала до чердака. И до вашей гончарной слободки вот-вот доберутся.
Данияр взял меня за руку, и я сжала его ладонь:
— Нужно срочно убираться.
— Да уж, поторопитесь. Тем, кто приютил преступницу, тоже не поздоровиться, — Тэодор угрюмо посмотрел в мою сторону.
— Прости, я не хочу подставлять тебя. Но скажи, как думаешь, в таком виде меня можно принять за парня и выпустить из города?
— У меня есть идея получше. Мы сейчас спустимся в аптеку, я нарисую на тебе красные пятна, и стражники даже не захотят приближаться к больному незнамо чем, заразному мальчишке.
— А ты нам лошадь не одолжишь?
— Так и быть, из города вывезу. Но дальше — сами. Так что из вещей берите только самое необходимое.
Забыв о полном кувшине и перейдя от слов к делу, Тэодор разрисовал мне лицо, руки и шею красно-бурой, неприятно пахнущей жидкостью. Мы договорились, что он заедет за нами на рассвете.
Нашу одежду я связала в два тюка, деньги же и прочие мелочи рассовали по карманам. Ложиться спать я боялась, чтобы не прозевать рассвет и не размазать «боевую раскраску», поэтому было решено прилечь в одежде, даже не разуваясь. И, как только моя голова коснулась подушки, я тут же провалилась в сон.
На этот раз мне снилось море, безбрежное, спокойное и величественное. Я плавно покачивалась на волнах, слышала скрип корабельных снастей и глухие удары волн о борт. И маяк, красивый, белокаменный, освещённый ярким полуденным солнцем. Когда я открыла глаза и увидела склонившегося надо мной Данияра, то всё ещё ощущала сильную качку и подступающую дурноту.
— Вставай, уже светает, я тебе чай мятный сделал.
— Не буду я, и так мутит, — я приподнялась и села на кровати. — А почему ты не сказал Тэодору всю правду? Ты ему не доверяешь?
— Нет, почему же. Просто так ему будет спокойнее. Да и нам тоже. Если вдруг его схватят и будут пытать, он и в самом деле будет не в курсе событий, — Данияр улыбнулся, но мне было не до смеха.
Вскоре явился Тэодрор. Оставив плату за жильё на кухонном столе, Данияр взвалил два небольших тюка на телегу, на них же уложил и меня, для пущей надёжности натянув мне на нос шляпу и укрыв курткой.
— Н-но, пошла, — Тэодор тронул вожжи, и лошадка мерно зашагала по еще не успевшей запылиться улице.
Лёжа на боку и поджав ноги, я разглядывала милые плетёные заборчики и ухоженные огороды, надеясь, что сегодня мы покинем этот лицемерный негостеприимный город.
Подъехав к городским воротам, мы стали. Один из стражников, с арбалетом наперевес, приблизился к нам, второй осматривал кладь на телеге.
— Куда и зачем?
— Я — Тэодор, сын Янислава-аптекаря, знаете, наверное. А эти двое — родичи наши из Вышкова. Припёрлись вчера и зелья у отца просят, да лекаря кликать. Один вон, весь в плямах, чуть не помирает (я замычала, закрывая пятнистыми руками лицо), И второй вона чешется уже (судя по тому, как затряслась телега, я поняла, что Данияр очень усердно чешется). — А отец сказал, что нам в городе заразы всякой не надобно, и зелий таковых у него не имеется. Вот, велел их обратно отвезти, пускай в Вышкове своём лечатся.
— Это правильно, — стражник посторонился. — А сам-то не боишься?
— Боюсь, а что делать? На улице-то не бросишь — родичи всё-таки. Хоть за город вывезу, а там и сами доковыляют.
— Ну, давай, езжай уже.
Телега снова затряслась по неровной каменной мостовой. Ещё немного — и мы выехали из города. Лошадь перешла на рысь, поднимая позади повозки клубы пыли. Встать я пока не решалась и ждала, когда город скроется из виду.
— Спасибо. Дальше мы сами, — услышала я вскоре голос Данияра.
Остановившись у лесочка, мы сняли поклажу и стали прощаться.
— И что дальше? — поинтересовалась я, когда Тэодор скрылся за поворотом.
— Дальше — в Сторожинец, домой. Только Тэодор нас совсем в другую сторону вёз, к Вышкову.
— Значит, теперь возвращаться придётся? И снова мимо Старброда?
Данияр кивнул головой, взял наши вещи и зашагал, я засеменила следом.
— А идти очень долго?
— Долго. До Белобрега пешком и за день не доберёшься. Но нам, не доходя до города, на развилке повернуть, да ещё полдня. Ездят здесь частенько, так что будем проситься в попутчики. А заночевать в каком-нибудь поселище можно, они после Старброда частенько встречаются.
— Да кто ж нас возьмёт, я же вся пятнистая! Давай найдём ручей или озерцо, чтобы умыться.
— Ну уж нет! Вдруг еще стражников встретим? Может, пешком идти и дольше, зато безопаснее.
Возвращаться до ненавистного городка было недалеко — не больше часа, вот только идти было совсем лень, и я плелась за Данияром, еле переставляя ноги.
Опять неизвестность. Куда я иду, зачем, чего ждать дальше? Как же мне надоело это дурацкое состояние! Так, вздыхая и охая, я и ковыляла по пыльному тракту.
ГЛАВА 6
Лучше одну минуту быть трусом, чем всю жизнь — мёртвым.
(воларская народная поговорка)
Вскоре мы решили расположиться на отдых, как раз на тех камнях, откуда меня несколько дней назад увёз Ставр. Данияр, в отличие от меня, позаботился о неблизкой дороге, прихватив с собой хлеб, сыр и холодный мятный чай. Ну хоть кто-то из нас живёт в реальном мире, а не парит в облаках, пытаясь собрать воедино рассыпанные бисером мысли!
Мимо прокатила телега. Данияр пытался договориться с тщедушным мужичком об оплате проезда, но его сварливой бабе достаточно было взглянуть на нас, чтобы стукнуть муженька в плечи, поторапливая.
Чем ближе мы подходили к Старброду, тем большее во мне поднималось беспокойство. Я не могла рассмотреть, те же стражники, что и с утра, или они сменились. Но, к счастью, им было не до нас — у ворот уже столпилось несколько телег и горстка людей. Мы ускорили шаг. Данияр всё время оборачивался и бросал на меня сочувственные взгляды. А я старалась не показывать своей усталости, поэтому улыбалась и прибавляла шаг. Но потом плечи снова опускались, и я смотрела лишь под ноги. Так мы миновали ещё несколько верст.
На краю дороги у еще неубранного колосящегося поля стояла крытая коляска, запряжённая парой стройных рыжих лошадок. Двое мужчин, пыхтя, копошились у обочины, прилаживая колесо. Проходя мимо, на миг мне показалось, что один из мужчин мне знаком. А когда мы почти поравнялись с экипажем, из коляски высунулась дамская ручка в белой перчатке с веером, и знакомый голос возмущённо произнёс: