мнѣ визитъ.» Отецъ понялъ, что остается вести дѣло на чистоту, и сразу признался, что ему надобны документы. Полковникъ попросилъ денька два на размышленіе объ отвѣтѣ. Отвѣтъ его пришелъ въ формѣ самаго необычайнаго письма, которое пріятель-законовѣдъ показалъ мнѣ. полковникъ начиналъ съ того, что имѣетъ нѣкоторую надобность до моего отца, и почтительнѣйше предлагалъ обмѣнъ дружескихъ услугъ между собой. Случайность войны (таково было его собственное выраженіе) ввела его во владѣніе одномъ изъ величайшихъ алмазовъ въ свѣтѣ, и онъ небезосновательно полагаетъ, что на самъ онъ, на его драгоцѣнный камень, въ случаѣ храненія его при себѣ, небезопасны въ какой бы то на было часта свѣта. Въ такихъ тревожныхъ обстоятельствахъ онъ рѣшался сдать алмазъ подъ сохраненіе постороннему лицу. Лицо это ничѣмъ не рискуетъ. Оно можетъ помѣстить драгоцѣнный камень въ любое учрежденіе, съ надлежащею стражей и отдѣльнымъ помѣщеніемъ, — какъ, напримѣръ, кладовая банка, или ювелира, для безопаснаго храненія движимостей высокой цѣны. Личная отвѣтственность его въ этомъ дѣлѣ будетъ совершенно пассивнаго свойства. Онъ обязуется, собственноручно или чрезъ повѣреннаго, получать по условленному адресу ежегодно, въ извѣстный, условленный день, отъ полковника письмо, заключающее въ себѣ простое извѣстіе о томъ, что онъ, полковникъ, по сіе число еще находится въ живыхъ. Если жечисло это пройдетъ безъ полученія письма, то молчаніе полковника будетъ вѣрнѣйшимъ знакомъ его смерти отъ руки убійцъ. Въ такомъ только случаѣ и не иначе, нѣкоторыя предписанія, касающіяся дальнѣйшаго распоряженія алмазомъ. напечатанныя и хранящіяся вмѣстѣ съ нимъ, должны быть вскрыты и безпрекословно исполнены. если отецъ мой пожелаетъ принять на себя это странное порученіе, то документы полковника въ свою очередь будутъ къ его услугамъ. Вотъ что было въ этомъ письмѣ.
— Что же сдѣлалъ вашъ батюшка, сэръ, спросилъ я.
— Что сдѣлалъ-то? сказалъ мистеръ Франклинъ;- а вотъ что онъ сдѣлалъ. Онъ приложилъ къ письму полковника безцѣнную способность, называемую здравымъ смысломъ. Все дѣло, по его мнѣнію, было просто нелѣпо. Блуждая по Индіи, полковникъ гдѣ-нибудь подцѣпилъ дрянненькій хрустальчикъ, принятый имъ за алмазъ. Что же касается до опасенія убійцъ и до предосторожностей въ защиту своей жизни вмѣстѣ съ кусочкомъ этого хрусталя, такъ нынѣ девятнадцатое столѣтіе, и человѣку въ здравомъ умѣ стоитъ только обратиться къ полиціи. Полковникъ съ давнихъ поръ завѣдомо употреблялъ опіумъ; и если единственнымъ средствомъ достать тѣ цѣнные документы, которыми онъ владѣлъ, было признаніе опіатнаго призрака за дѣйствительный фактъ, то отецъ мой охотно готовъ былъ принять возложенную на него смѣшную отвѣтственность, — тѣмъ болѣе охотно, что она не влекла за собой никакихъ личныхъ хлопотъ. Итакъ алмазъ, вмѣстѣ съ запечатанными предписаніями, очутился въ кладовой его банкира, а письма полковника, періодически увѣдомлявшія о бытности его въ живыхъ, получались и вскрывалась адвокатомъ, повѣреннымъ моего отца. На одинъ разсудительный человѣкъ, въ такомъ положеніи, не смотрѣлъ бы на дѣло съ иной точки зрѣнія. На свѣтѣ, Бетереджъ, намъ только то и кажется вѣроятнымъ, что согласно съ вашею ветошною опытностью; и мы вѣримъ въ романъ, лишь прочтя его въ газетахъ.
Мнѣ стало ясно, что мистеръ Франклинъ считалъ отцовское мнѣніе о полковникѣ поспѣшнымъ и ошибочнымъ.
— А сами вы, сэръ, какого мнѣнія объ этомъ дѣлѣ? спросилъ я.
— Дайте сперва кончить исторію полковника, сказалъ мистеръ Франклинъ; — въ умѣ Англичанина, Бетереджъ, забавно отсутствіе системы; и вопросъ вашъ, старый дружище, можетъ служитъ этому примѣромъ. Какъ только мы перестаемъ дѣлать машины, мы (по уму, разумѣется) величайшіе неряхи въ мірѣ.
«Вонъ оно, подумалъ я, — заморское-то воспитаніе! Это онъ во Франціи, надо быть, выучился зубоскальству надъ вами.»
Мистеръ Франклинъ отыскалъ прерванную нить разказа и продолжалъ.
— Отецъ мой получалъ бумаги, въ которыхъ нуждался, и съ той поры болѣе не видалъ шурина. Годъ за годъ, въ условленные дни получалось отъ полковника условленное письмо и распечатывалось адвокатомъ. Я видѣлъ цѣлую кучу этихъ писемъ, написанныхъ въ одной и той же краткой, дѣловой формѣ выраженій: «Сэръ, это удостовѣритъ васъ, что я все еще нахожусь въ живыхъ. Пусть алмазъ остается попрежнему. Джонъ Гернкасль.» Вотъ все, что онъ писалъ, и получалось это аккуратно къ назначенному дню; а мѣсяцевъ шесть или восемь тому назадъ въ первый разъ измѣнилась форма письма. Теперь вышло: «Сэръ, говорятъ, я умираю. Пріѣзжайте и помогите мнѣ сдѣлать завѣщаніе.» Адвокатъ поѣхалъ и нашелъ его въ маленькой, подгородной виллѣ, окруженной принадлежащею къ ней землей, гдѣ полковникъ проживалъ въ уединеніи, съ тѣхъ поръ какъ покинулъ Индію. Для компаніи онъ держалъ котовъ, собакъ и птицъ, но ни единой души человѣческой, кромѣ одной фигуры, ежедневно являвшейся для присмотра за домохозяйствомъ, и доктора у постели. Завѣщаніе было весьма просто. Полковникъ растратилъ большую часть состоянія на химическія изслѣдованія. Завѣщаніе начиналось и оканчивалось тремя пунктами, которые онъ продиктовалъ съ постели, вполнѣ владѣя умственными способностями. Первый пунктъ обезпечивалъ содержаніе и уходъ его животнымъ. Вторымъ основывалась каѳедра опытной химіи въ одномъ изъ сѣверныхъ университетовъ. Третьимъ завѣщался Лунный камень въ подарокъ племянницѣ, ко дню ея рожденія, съ тѣмъ условіемъ, что отецъ мой будетъ душеприкащикомъ. Сначала отецъ отказался. Однако, пораздумавъ еще разокъ, уступилъ, частію будучи увѣренъ, что эта обязанность не вовлечетъ его ни въ какія хлопоты, частію по намеку, сдѣланному адвокатомъ въ интересѣ Рахили, что алмазъ все-таки можетъ имѣть нѣкоторую цѣнность.
— Не говорилъ ли полковникъ, сэръ, спросилъ я, — почему онъ завѣщалъ алмазъ именно миссъ Рахили?
— Не только сказалъ, а даже это было написано въ завѣщаніи, отвѣтилъ мистеръ Франклинъ:- я досталъ себѣ изъ него выписку и сейчасъ покажу вамъ. Не будьте умственнымъ неряхой, Бетереджъ. Все въ свое время. Вы слышали завѣщаніе полковника; теперь надо выслушать, что случилось по смерти его. Прежде чѣмъ засвидѣтельствовать завѣщаніе, необходимо было оцѣнить алмазъ формальнымъ путемъ. Всѣ брилліантщики, къ которымъ обращались, сразу подтвердили показаніе полковника, что онъ обладаетъ однимъ изъ величайшихъ въ свѣтѣ алмазовъ. Вопросъ жео точной оцѣнкѣ его представлялъ довольно серіозныя затрудненія. По величинѣ онъ былъ феноменомъ между рыночными брилліантами; цвѣтъ ставилъ его въ совершенно отдѣльную категорію; а въ добавокъ къ этимъ сбивчивымъ элементамъ присоединялся изъянъ въ видѣ плевы въ самомъ центрѣ камня. Но даже при этомъ важномъ недостаткѣ, самая низшая изъ различныхъ оцѣнокъ равнялась двадцати тысячамъ фунтовъ. Поймите удивленіе моего отца; онъ чуть не отказался быть душеприкащикомъ, чуть не выпустилъ этой великолѣпной драгоцѣнности изъ нашего рода. Интересъ, возбужденный въ немъ этимъ дѣломъ, заставилъ его вскрыть запечатанныя предписанія, хранившіяся вмѣстѣ съ алмазомъ. Адвокатъ показывалъ мнѣ этотъ документъ вмѣстѣ съ прочими, и въ немъ (по моему мнѣнію) содержится ключъ къ разумѣнію того заговора, что грозилъ жизни полковника.
— Такъ вы думаете, сэръ, сказалъ я, — что заговоръ-то дѣйствительно былъ?
— Не владѣя превосходнымъ здравымъ смысломъ отца моего, отвѣчалъ мистеръ Франклинъ, — я думаю, что жизни полковника дѣйствительно угрожали именно такъ, какъ онъ самъ говорилъ. Запечатанныя предписанія, мнѣ кажется, объясняютъ, какъ это случилось, что онъ все-таки преспокойно умеръ въ постели. Въ случаѣ насильственной смерти его (то-есть при неполученіи обычнаго письма въ назначенный день) отецъ мой долженъ былъ тайно переслать Лунный камень въ Амстердамъ; въ этомъ городѣ отдать его извѣстнѣйшему брилліантщику и сдѣлать изъ него отъ четырехъ до шести отдѣльныхъ камней. Тогда камни продать за то, что дадутъ, а выручку употребить на основаніе той каѳедры опытной химіи, которую полковникъ въ послѣдствіи отдѣлилъ въ своемъ завѣщаніи. Ну, Бетереджъ, теперь пустите въ ходъ свое остроуміе, догадайтесь-ка, къ чему клонились эти распоряженія полковника.
Я тотчасъ пустилъ остроуміе въ ходъ. Оно было англійское, самаго неряшливаго свойства и вслѣдствіе того все перепутало, пока мистеръ Франклинъ не забралъ его въ руки и не указалъ, куда направить.
— Замѣтьте, сказалъ мистеръ Франклинъ, — что неприкосновенность алмаза, въ видѣ цѣльнаго камня, весьма ловко поставлена въ зависимость отъ сохраненія жизни полковника. Ему мало сказать врагамъ, которыхъ онъ опасается: убейте меня, и вамъ будетъ такъ же далеко до алмаза, какъ и теперь; онъ тамъ, гдѣ вамъ до него не добраться, подъ охраной, въ кладовой банка. Вмѣсто этого онъ говоритъ: убейте меня, и алмазъ не будетъ уже прежнимъ алмазомъ; тождество его разрушится. Это что значитъ?
Тутъ (какъ мнѣ показалось) умъ мой освѣтился дивною, заморскою новостью.
— Знаю! сказалъ я:- значитъ цѣна-то камня понизится, а такимъ образомъ плуты останутся въ дуракахъ.
— И похожаго ничего нѣтъ! сказалъ мистеръ Франклинъ:- я справлялся объ этомъ. Надтреснутый алмазъ въ отдѣльныхъ камняхъ будетъ стоить дороже теперешняго, по той простой причинѣ, что изъ него выйдетъ пять-шесть превосходныхъ брилліантовъ, которые въ итогѣ выручатъ больше нежели одинъ крупный камень, но съ изъяномъ. Еслибы цѣлью заговора была кража въ видахъ обогащенія, то распоряженія полковника дѣлали алмазъ еще дороже ворамъ. Выручка была бы значительнѣе, а сбытъ на рынкѣ несравненно легче, еслибъ алмазъ вышелъ изъ рукъ амстердамскихъ мистеровъ.
— Господи Боже мой, сэръ! воскликнулъ я: — въ чемъ же наконецъ состоялъ заговоръ?
— Это заговоръ Индѣйцевъ, которые первоначально владѣли сокровищемъ, сказалъ мистеръ Франклинъ, — заговоръ, въ основаніе котораго легло какое-нибудь древне-индѣйское суевѣріе. Вотъ мое мнѣніе, подтверждаемое семейнымъ документомъ, который въ настоящее время находится при мнѣ.
Теперь я понялъ, почему появленіе трехъ индѣйскихъ фокусниковъ въ нашемъ домѣ представилось мистеру Франклину такимъ важнымъ обстоятельствомъ.