– Игорь! – крикнул он, не дождавшись реакции.
Но тот будто не слышал его.
– Гоша!
Антонов обернулся и уставился на автомобиль комдира.
– Садись, подвезу.
Игорь с полминуты постоял, растерянно хлопал глазами, а затем перелез через сугроб, разделяющий тротуар и проезжую часть. Тяжело дыша, он сел в машину, предварительно стукнув ногу о ногу, и пристегнулся. Его очки мгновенно запотели, он попытался протереть их, правда, почему-то только с внешней стороны. И когда это по понятным причинам не сработало, просто стянул их на кончик носа.
В странном неловком молчании они выехали на Пушкинскую. Андрей прибавил громкость радио. Бесконечные jingle bellsы, звучащие в это время из каждого утюга, набили оскомину, так что он запустил плей-лист своего айпода.
– Тебе куда? – спросил Макаров, осознав, что понятия не имеет, где Игорь живет.
– Союзная, тридцать три…восемнадцать, – ответил тот, не глядя на комдира.
Андрей забил адрес в навигатор. Из динамиков рвалось:
Baby, I’m a loser
Tell me I’m a loser
If you wanna lose it with me²
Машина летела вперед, пробиваясь сквозь начавшийся внезапно снежный буран. Игорь не сводил остекленевшего взгляда с дороги. Вид у него становился все мрачнее с каждой минутой.
– Тебе бы надо научиться говорить нет, если тебе что-то не нравится, – сказал Андрей, мысленно возвращаясь к инциденту на корпоративе.
– А вам бы надо научиться не лезть не в свое дело, если не просят, – огрызнулся Игорь.
– Ты, оказывается, злиться умеешь! – усмехнулся Макаров.
– Извините, – Игорь виновато склонил голову.
– Да будет тебе, – ответил Макаров, прикуривая сигарету.
Несмотря на открытое окно, салон заполнился табачным дымом. Антонов поморщился и прикрыл ладонью лицо.
– Укачало?
– Воняет.
– Остановить?
Игорь кивнул. Андрей бросил сигарету и вырулил на обочину. Пошатываясь, Игорь выбрался из машины. Он не успел и на два шага отойти, как его стошнило. Макаров вздохнул, достал с заднего сиденья воду и слегка подмерзшие влажные салфетки и вышел из машины. Игорь стоял, слегка наклонившись вперед, оперевшись одной рукой на автомобиль. Его больше не тошнило, но все еще трясло. Сдавленный кашель перешел в редкие всхлипы. Андрей дал ему салфетки, он дрожащими руками утер мокрое от тающего снега и слез лицо.
– Тебе как, лучше? – спросил Андрей, протягивая воду.
Игорь не ответил, только качнулся на нетвердых ногах и уткнулся Макарову в плечо. Он был гораздо крупнее его и на полголовы выше, но рыдал, как маленький ребенок. И с одной стороны, Андрей вроде бы сочувствовал ему, но с другой – ему было до жути неловко от всей этой ситуации.
– Ладно тебе, – он похлопал его по массивному предплечью, – Нормально все будет.
– Как же достало все это! – прохрипел Игорь.
Они постояли так еще минут десять, а затем Макаров усадил его обратно в машину, включил обогрев на максимум, и хмельного и замерзшего Антонова быстро сморило в сон.
Прибыв по указанному адресу, Андрей, представившись коллегой по работе, сдал пьяное сонное детище матери. Надежда Николаевна грустно взглянула на сына и отправила его в ванную комнату.
– Он перебрал немного, вы уж не ругайте его, – осторожно произнес Макаров.
– А с чего бы мне его ругать? Он – взрослый мужик, нажрался и нажрался, – женщина пожала плечами.
От предложения выпить чаю Андрей вежливо отказался, сославшись на то, что в машине его ждут еще трое таких же молодцов, которых нужно развезти по домам. Уже на лестничной клетке Надежда Николаевна догнала его и спросила:
– У Гоши на работе все в порядке?
Андрей кивнул и улыбнулся. А по дороге домой задумался, знает ли она об ориентации сына. Из поведения Антонова и его жизненной позиции Андрей заключил, что не знает. Он удивился этому, ведь для такой любящей матери это едва ли стало бы проблемой. Должно быть, дело было в самом моменте каминг-аута. Открываться всегда страшно, тем более в первый раз. Ему самому в этом плане было легче, его родители с детства знали, кто он. Они не открестились от него, не попытались его исправить, а просто приняли это как данность. И если в семье все же заходил разговор о его ориентации, отец просил его только об одном: избегать неприятностей и скандалов. Просьба, которую Андрей никогда не выполнял, совет, который он настойчиво игнорировал.
На экране телефона отразился входящий звонок. Номер не был сохранен в контактах, но он узнал его. Внутренне негодуя, он отклонил вызов.
Утром в понедельник Андрей немного запереживал, когда не увидел Игоря на рабочем месте. Он едва не начал расспрашивать о нем его коллег по группе, но вовремя остановил себя. В конце концов, ни в его собственных глазах, ни в глазах окружающих у него не было особых причин интересоваться Антоновым.
Ближе к обеду программист сам пришел к нему в кабинет. Он немного помялся в дверях, а затем извинился за вечер пятницы и поблагодарил директора за то, что тот отвез его домой. Вид у него был слегка смущенный и немного радостный.
– Да ладно, напился и напился, с кем не бывает, – отмахнулся Макаров.
От такой реакции программист приуныл, отчего Андрей почувствовал легкий укол совести.
– Гош, а ты правда знаешь французский? – спросил он первое, что в голову пришло, когда тот уже практически вышел из кабинета.
– Oui. Mais j'ai besoin d'apprendre la terminologie pour travailler³, – улыбнувшись ответил Игорь.
Андрей нравился Антонову, это было совершенно очевидно. И это грело эго, но в то же время беспокоило. Парни вроде него не были ему интересны. Игорь был слишком молод, слишком закрыт, и у него было слишком много проблем, с которыми стоило разобраться самому. Макаров рассудил, что лучше ему держаться от него подальше.
========== Часть 3 ==========
Январь выдался коротким и сумбурным. Компания подводила итоги ушедшего года. Андрей погряз в финансовой отчетности. Необходимо было скорректировать стратегический план развития, исходя из фактических экономических показателей. Тем временем группа Гараевой продолжала работу над прототипом. Они кодили денно и нощно, параллельно офигевая с постоянно меняющихся запросов заказчика. Но слово клиента – закон, они вносили правки и снова погружались в процесс.
Из-за занятости Макаров с Антоновым теперь практически не пересекались. А если и сталкивались случайно в местах общего назначения, комдир делал вид, что не заметил программиста. На его счастье тот, казалось, не переживал по этому поводу. Он вообще довольно сильно изменился за этот месяц, особенно внешне. Перестал коротко стричься и отпустил бороду; стал носить рубашки навыпуск или поло, эдакая смесь Зака Галифианакиса с канадским лесорубом. Изменения эти Макарова, конечно, не впечатлили, но вот некоторые молодые сотрудницы «Грифона» стали посматривать на Игоря с интересом.
В феврале Макаров две недели провалялся на больничном с воспалением легких, и, наверное, если бы не сердобольный Вадик, он отправился бы прямиком к покойной матушке. По возвращении на работу ему пришлось разбираться с накопившимися делами. К его собственному удивлению, это не раздражало его, а даже приносило удовлетворение. Он не помнил, чтобы в жизни своей увлекался чем-то настолько же сильно. Такая его идейность позволяла не чувствовать себя одиноким и встречаться с мужчинами только для разрядки.
Весна подкралась незаметно, еще вчера за окном вьюжило и мело, а сегодня плюс десять и капели. Замученные душным офисом, не бдящие за здоровье грифоновцы на радостях открыли сезон курения на крыше. Там даже было все оборудовано специально: стояло защитное ограждение, урны и скамейки.
У Макарова закончилась очередная встреча в офисе, и он поспешил на крышу восполнить запас никотина. К своему удивлению, там в углу, в стороне от урн, он обнаружил Антонова. Тот, держась одной рукой за ограждение, задумчиво посматривал вверх.
– Эй, суицидник, если спрыгнешь отсюда, то не убьешься. Максимум, останешься калекой.
Он застал парня врасплох. Тот отступил от края. Вид у него было напуганный, но не ясно, отчего: то ли от появления директора, то ли от разговоров о суициде.
– С чего вы решили, что я собираюсь прыгать?
– Шрамы твои видел, – вздохнул Андрей.
– Это было давно, – отмахнулся Игорь. – Я так, покурить вышел.
– Ты ведь не куришь, – Андрей посмотрел на него с недоверием.
– Следите за мной, что ли? – усмехнулся Игорь.
– Ну, так, присматривал, – равнодушно отозвался комдир.
– Зачем? – с тревогой в голосе произнес программист.
– И, правда, зачем? – Андрей разочарованно вздохнул и закурил.
Игорь некоторое время удивленно смотрел на него, затем вновь уставился в небо. Было ясно, солнце слепило глаза.
– Сегодня годовщина смерти папы, – сказал Антонов после небольшой паузы, – Мама поехала к нему, а я вот здесь застрял.
– Ох, так я прервал вашу беседу?
Игорь грустно рассмеялся. Андрей взглянул на него и осознал, что общаться с Антоновым стало куда проще, чем раньше. Они по-прежнему соблюдали субординацию, но теперь в интонациях программиста уже не звучали былые ноты самоуничижения. Макаров докурил и затушил окурок о парапет.
– Я рад, что это закончилось.
– Что, простите?
– Сложный период. Рад, говорю, за тебя, – он хлопнул парня по плечу и пошел обратно к лестнице.
В конце марта грифоновцы собирались презентовать французам прототип программы, а потому теперь практически жили в офисе. Когда бы Андрей ни натыкался на Гошу, тот всегда был занят, даже в обеденный перерыв обсуждал с коллегами текущие наработки и советовался со старшими товарищами по спорным моментам. Макаров наблюдал за этим с интересом коуча, хотя и понимал, что в «эволюции» Антонова принимает самое посредственное участие.
– Нет, Семен, мы сами зашиваемся, – рычал программист в трубку, раздраженно ковыряя в контейнере свою морковь. Комдир завис с кружкой перед кофемашиной. Из-за внепланового совещания он не смог выехать пообедать и теперь был вынужден довольствоваться перекусом. – Юлии Санны нет на месте. Хз, вроде на УЗИ пошла… не знаю, какие-то женские дела… Да я спокоен, как удав. Я понимаю, что неделя до релиза, но меня-то это каким боком? Ага, и тебе того же.