Малх строил порт частями, в расчете на увеличивающийся приток кораблей, и пока он мог принять их не более пяти одновременно. И это было ровно в пять раз больше, чем сейчас стояло в порту. Небольшой кораблик с косым парусом вез груз лазурита в Урук, а обратно планировал везти финикийское стекло и пурпур. Такие плавания были редки, и капитан не ожидал увидеть порт там, где еще недавно была песчаная коса. Команда из черных, как смола, жителей Синда с любопытством рассматривала окрестности. Размах строительства поразил их. Города в дельте Инда почти не строили чего-то нового, наследия великого прошлого хватало с избытком. В свою очередь, жители Бандара с любопытством рассматривали индийских моряков. Капитан, с бородой, выкрашенной в красный цвет, и пёстрым тюрбаном на голове, приковал к себе все внимание. Руки и ноги, увешанные серебряными браслетами, массивные серьги в ушах, как у женщины, и бусы из цветных камней — все это выглядело непривычно пестро и дико. На его фоне матросы, бусы которых были деревянными, а браслеты свинцовыми, смотрелись очень блекло. А работы в порту не останавливались ни на минуту. Сотни рабов-военнопленных в набедренных повязках, а то и вовсе обнаженных, носили камни, удлиняя мол, который все дальше уходил в море, грозя вскоре закрыть бухту кольцом. Когда не было камней для переноски, рабы таскали землю и песок, не доверяя природе, которая была слишком медлительна и не поспевала за торопливыми людишками. Ту землю высыпали между камнями, прочно утаптывая, и каждый день суша все дальше отодвигалась от берега.
Малх жестом пригласил владельца судна спуститься на причал и заговорил с ним по-персидски. Тот ответил на схожем языке. Язык ариев для персов был понятен, а в долине Синда его знали хорошо.
— Уважаемый, я приветствую вас в первой сатрапии Персидского царства. Меня зовут Малх, я начальник порта. Сатрап и азат нашего города уже извещены, и скоро встретятся с вами. Если вам нужна пища и вода, скажите, и вам все предоставят без промедления.
Индус коротко поклонился, сложив на груди руки с выкрашенными ладонями.
— Я принимаю ваше предложение, уважаемый Малх. Меня зовут Рави. Двое моих матросов останутся на корабле, остальные захотят сходить в город и поесть нормальной еды. Я удивлен. Когда я тут плавал в прошлый раз, тут не было города, а про персов я слышал, как о племени в далеких горах.
— У нас многое поменялось, уважаемый Рави, и вы сами это скоро поймете.
Сукайя с трудом узнал хозяина в иссиня-черном брюнете с завитой по местной моде бородой. Золотых лент в ней не было, но даже это повергло бывшего наемного убийцу в шок, уж больно отличался обычный воин в пропыленной тунике от одетого в белоснежную льняную хламиду жреца. И только непривычно голубые глаза выдавали Пророка с головой.
— Господин, вам нельзя пристально смотреть на людей, вас узнают. Пожалуйста, просто скользите взглядом, не задерживая его на людях.
— Ты нашел, где она? — нетерпеливо перебил убийцу Макс.
— Да, господин, она заперта во внутреннем дворе храма Эсагила. Десять копьеносцев снаружи и столько же внутри. Скорее всего, есть охрана у двери, где ее держат. Мы сможем прорваться туда, но мы не сможем уйти. В храме может быть сотня стражников, да еще патрули в самом городе. Если поднимется шум, то сбегутся многие десятки воинов, а городские ворота будут закрыты. Мы не сможем уйти, господин.
— Сколько человек охраняет ночью?
— Ночью в карауле стоят по трое, но горожане ночью спят, и на улицах людей нет. Такая толпа вызовет подозрения. Первый же патруль нас схватит. Опять же, ворота ночью закрыты, уйти мы не сможем. Храм находится в центре города, и нам придется уходить по дороге Процессий, которая с двух сторон окружена стенами. Нас просто расстреляют лучники.
— Понимаешь, Сукайя, я не могу просто сидеть и ждать, когда гонец повезет в Сузы ее палец, или ухо, или глаз. Я просто сойду с ума. Я готов на этих копьеносцев с голыми руками пойти.
— Это верная гибель, господин. Я предлагаю выйти завтра в город и проскочить в храм вместе с паломниками. Вы сами посмотрите на месте, что там, и как.
Ворота Великого города открывались на рассвете. Группа, сопровождавшая Пророка, рассредоточилась в толпе, держа, впрочем, друг друга в поле зрения. По улице Процессий, которая была еще известна, как Дорога Мардука, катилась привычная толпа, бесстыдно глазеющая на высоченные стены и башни вокруг. Картины на стенах, выложенные цветными изразцами, били по глазам жителям убогих деревень и халдейских становищ, для которых привычными цветами были желтый, зеленый и серый. Несколько тысяч шагов, и толпа начала разливаться вокруг Эсагилы. Кто-то остался тут, спеша попасть в храм, а кто-то пошел дальше, собираясь в ручьи, покатившиеся по другим улицам столицы мира. Макс это все уже видел, а потому эта картина не произвела на него прежнего впечатления. Напротив, Ахикар, который шел в пяти шагах сзади, своего изумления не скрывал и крутил головой во все стороны. Впрочем, он мало отличался от тех, кто следовал рядом. Они шли с посохами и кинжалами на поясе, ничего другого проносить в город было нельзя. Сукайя не имел и этого, снова бредя, согнув костлявые плечи, как городской нищий. Вокруг бедер была намотана прочная удавка, и это все, что он мог сейчас себе позволить.
Стража у храма, которую они и пришли рассмотреть внимательно, впечатления невероятных бойцов не производила. Обычные бородатые мужики в кожаных рубахах, которым смертельно надоели толпы людей вокруг. Они опирались на копья и вели друг с другом неспешную беседу, перебрасываясь рублеными фразами.
— Господин, опустите плечи и не смотрите никому выше подбородка, низшие не смотрят в глаза воинам, — прошипел Сукайя.
— Это я как раз очень хорошо помню, — хмыкнул Макс, — а моя спина особенно. — Но указание выполнил, вспомнив рабскую науку.
Час шел за часом. Небольшой отряд Макса стоял во внешнем дворе Храма, изображая религиозный пыл, а Сукайя, сидел на улице, выпрашивая кусок лепешки у равнодушных прохожих. Но глаза его непрерывно скользили по окрестностям и людям вокруг. Вдруг его взгляд зацепился за стайку девушек с корзинами в руках, сопровождаемых стражником. Что-то смутило его в невысокой тоненькой женщине, идущей сзади с опущенной головой.
Не может быть! Госпожа? Но как? Эти мысли пронеслись в голове Сукайи за доли секунды, и он аккуратно пошел за Ясмин, боясь выпустить ее из виду. Госпожа со стражником отстали и стали уходить в бедные районы. Сукайе было все тяжелее прятаться, и он догнал Ясмин, униженно склонившись перед ней.
— Подай на пропитание, добрая женщина.
— У меня ничего нет, прости, — ответила та, не узнав.
— А ну, пошел вон, — заорал стражник.
— Госпожа, мне убить этого дурака, или он уже служит вам?
Ясмин вскинула глаза и чуть не вскрикнула, зажав рот рукой.
— Ты! Здесь?
— Конечно здесь, госпожа. Разве вы сомневались? Так мне убить его?
Стражник смотрел выпученными глазами и мычал что-то невнятное. Он только что понял, что видит перед собой тот воплощенный ужас, что сдирал кожу с несчастных наемников и развешивал их головы и кишки в прихотливые гирлянды. Весь город говорил об этом, шепотом передавая друг другу жуткие вести.
— Нет, Сукайя, он теперь служит мне. И он получит награду. Заслужил. У нас мало времени. Надо выйти за городские ворота, меня, скорее всего, уже ищут.
— Госпожа, но как?
— «Раненая куропатка», «Свинцовые уши» и «Кошелек на улице».
— А лезвия в поясе?
— Не понадобились, так справилась.
— Госпожа, я так тронут, — почти расплакался от чувств Сукайя, — вы помните мою науку.
— Да если бы не твоя наука, меня бы сначала изнасиловал отряд наемников, потом этот жирный боров-жрец, и я до сих пор сидела бы в камере, а твоему господину посылали бы мои пальцы. Я твою науку вовек не забуду.
— Но куда мы идем?
— В харчевню за воротами. Мне помогут люди Господина.
— Госпожа, это опасно, вы не знаете, что это за человек!
— Я знаю Сукайя, но мы заключили сделку.
Глава 15,где семья наконец воссоединяется
Отряд персов во главе с Пророком скакал галопом, держа под уздцы заводных коней. Мимо пролетали деревушки с круглыми хижинами, крытыми тростником, и люди в набедренных повязках, провожающие их долгим взглядом из-под ладони. Персы были одеты, как ассирийские всадники, даже вместо седел были старые попоны без стремян. Ни один человек в здравом уме не посмел бы остановить воинов Великого царя, даже то, что один из конников явно был безусым мальчишкой, никого не удивило. Мало ли, может сын чей или внук солдатскую науку постигает. Ясмин, а это была она, не отставала от воинов. Девчонка, выросшая в персидском кишлаке, на коне скакала куда лучше, чем ее муж. Ассирийцы в подвластных им землях вызывали такие же чувства, как зондеркоманда СС в белорусской деревне, а потому препятствий никто не чинил. Любопытные быстро убирались с дороги, посверкивая из-под бровей ненавидящим взглядом, и отряд благополучно доскакал до берега Тигра. На призывный свист подтянулись тростниковые лодки, которые явно ждали их тут все время, и уже через полчаса счастливое семейство было на родной земле. Дорога до Суз заняла пару дней, и Пророк с женой помчали прямо в себе в поместье, отправив гонца к царю, который места себе не находил.
Ясмин отправила служанок греть воду, а сама побежала к детям, которые повисли на ней, как репей. Счастливая Ясмин рыдала, дети рыдали, слуги рыдали, и даже сам Пророк чуть не расплакался. Но рядом стояла охрана, несолидно было, поэтому он изо всех сил сохранял торжественную мину. Наконец все отплакали, все перецеловались в восьмисотый раз, а вечером Ясмин, отмокнув в ванной из асфальта, сделанной по вавилонской моде, снова читала детям привычную сказку. Почмокав каждого в свежие щечки, уложила спать и пошла к мужу.
— Супруг мой, я намерена наверстать то время, что была без ласки.