Самое интересное, что женщины, рассуждающие подобным образом, как правило, окружены кавалерами, а несчастная баба, всеми способами цепляющаяся за партнера, непременно остается одна. Ну какие перспективы у Лады? Новые имплантаты? Липосакция? Ботокс? Можно каждый месяц подрезать лишнюю кожу, но ведь взгляд не натянешь! Если нет внутри огня, то никакие омолаживающие процедуры не помогут. А у Лады взор загнанной кошки, на дне глаз плещется нечто нехорошее. Так темное озеро кажется издалека красивым, а подойдешь поближе, наклонишься и отшатнешься: болото с гнилой водой.
– Постоянно волосы черные у него на рубашке нахожу, – сжимая мое плечо, шептала Донская, – и духами пахнет дурацкими – ландыш, фиалка… Ну за что мне это, Дашут? Из грязи вытащила, одела, обула, отмыла, с матерью его, змеей подколодной, подружиться пыталась, да толку! Меня все ненавидят, все! Даже родная сестра Лиля. Стройкомпания-то ей принадлежит! Не забывает намекнуть, что из милости держит, а знаешь почему? У нее муж козел, старый пердун, импотент, вот она на Витьку глаз и положила. Только моему мужу старухи не нужны. Соображаешь, как живу? Кругом одни свиные рыла, пашу словно лошадь, все в семью, в дом, в бизнес сестры, в детей, в Витю, а они… Эх! Представляешь, даже с днем рождения не поздравил!
– Мы идем мой дом смотреть? – загудел Тема из коридора:
– Надо кроссовки надеть, – сказала Маня.
– Там грязно? – удивилась Зайка. – Не люблю спортивные башмаки.
– Почему? – вклинился в беседу Витя.
– Я в них похожа на утку, – хихикнула Ольга, – на толстое водоплавающее на целлюлитных лапках.
Виталий засмеялся:
– Для начала – у птиц не случается целлюлита. А вы больше напоминаете лебедя. Впрочем, нет, если пользоваться образами из животного мира, скорей грациозную серну.
По щекам Лады потекли слезы.
– Сейчас убью ее, – впав в почти невменяемое состояние, простонала она.
Я быстро вытащила платок, сунула его прорабше и шепнула:
– Спокойно. Зайка не представляет никакой опасности, она до потери пульса любит Кешу. Ничего твой Витя сейчас плохого не сделал, просто отпустил дежурный комплимент. Возьми себя в руки, не демонстрируй слабость перед посторонними.
Лада прижалась ко мне:
– Господи! Спасибо, Дашуль! Послал господь наконец-то настоящую подругу.
Я вздрогнула. Совсем не собиралась поддерживать с прорабшей приятельские отношения, просто по-человечески пожалела ее. Но, видно, жизнь у Лады совсем не сладкая, раз обычное сочувствие вызвало у тетки прилив бурной нежности ко мне.
Глава 17
Внутри особняк выглядел мрачно, в комнатах пахло сыростью, несколько чумазых рабочих бродили по помещению с какими-то трубами в руках.
– Они иностранцы? – вдруг поинтересовалась Машка.
Витя кивнул и, поманив Тему, исчез, Лада и Зайка пошли за мужчинами.
– Как думаешь, откуда мастера? – спросила Маруська. – Чумазые, как черти.
– На стройке трудно быть чистым, – ответила я.
– Гюнтер носил белый комбинезон, – напомнила Маня. – Ну, тот, что нам в Ложкине камин делал.
– Гюнтер немец, отсюда и белоснежная спецодежда.
– Ладно, выясним, – кивнула Маруська и, повернувшись к рабочим, произнесла фразу на французском. – Хм, не понимают. Хау ду ю ду? Снова не реагируют. Муся, ты немецкий помнишь?
– Смутно, – призналась я, – надо бы почитать книги на языке Гёте, чтобы освежить лексику. Давай теперь я попытаюсь. Может, немного по-русски разбирают? Добрый день. Вы кто?
– Та из Кочетавки, – равнодушно ответил один строитель.
– Это в какой стране находится? – задумчиво спросила Маня.
– Та в… – завел было работяга, но тут же получил пинок от своего собрата и замолчал.
– Италианцы мы, – на вполне сносном русском ответил тот, кто только что пихал мастера, – с Риму приехали до вас. Нам денег треба, дома с працованием беда.
– А ваш коллега про какую-то Кочетавку говорил, – напомнила Маня.
Работяга кашлянул.
– Та уж правильно. Кочетавка завсегда итали-анским городом була, близенько от Риму стоит. Мы тама усе кто штукатуры, кто плиточники. Бачьте, яка хороша труба! Ща мы ее…
– Петро, – всунулась в комнату бабенка в криво завязанном платке, – зараз воды немае! Шукай…
– Че разгалделася? – недовольно ответил рабочий. – Всполошилася, чисто на майдане. Гэть отсюдова!
Баба, испуганно ойкнув, испарилась.
– Значит, итальянцы… – сдерживая ухмылку, протянула я. – Вас зовут Петро, женщина, наверное, Гарпина, а второй, с трубой, Грицко?
– Та ни, – замахал грязными руками строитель, – в паспорте у меня Питер записано, а это жинка так, по-простому обратилася.
– Вы абсолютно не похожи на итальянцев, разговариваете на суржике[6], – подвела я итог.
Питер почесал всклоченную голову:
– Лады, придется правду говорити.
– Правильно, – кивнула я, – лучше не лгать.
– Мы италианцы.
– Да ну?
– Святой крест, с под Риму. Тильки нам Виталий Николаевич запретили хозяевам истину балакать. Могет не понравиться.
Маня вытаращила глаза, а я расстегнула сумочку, вынула купюру и помахала перед парнем.
– Начинай, голубчик! Питер ловко сцапал «гонорар».
– Наши дед с бабкой в войну с итальянцами удрапали. Муссолини с Гитлером корешился, ну и пришли солдаты в Кочетавку. Дедок смекнул, что войне не один год идти, и подался к чужим. Они с бабкой потом бежали, под Римом поселилися, дом построили, дитев нарожали, место Кочетавкой назвали, в нее потом и другие эмигранты прибилися. У нас дома украинский в ходу, с работой в Италии плохо, да и недолюбливают нас, до сих пор за чужих держат. Спасибо Виталий Николаевич к себе пригласили, тильки они велели особливо правду не трепать. Оно конечно, мы сами ниче дурного не напортачили, но русским людям, мабуть, неприятно, за предателев почитают. Вы уж меня не выдавайте. Работаем на совесть, по-итальянски. Самогонку не дуем. Сухой закон! Зараз напрацуем шикарно!
Мне стало стыдно. Ну почему сразу заподозрила Донского в обмане? Питер на самом деле гражданин Италии. Впрочем, и наши-то украинцы теперь не наши, только жителей, как нынче принято говорить, ближнего зарубежья за настоящих иностранцев никто не считает. И ведь я очень хорошо наслышана о коллизиях, как та, что случилась с предками Питера. Многие бандеровцы, к примеру, осели в Канаде, у них там свой тесный мир: школы, поликлиники, бизнес. Потомки беглых советских граждан плохо ассимилировались, практически не овладели чужими языками, обитают в своем кругу. Нет, встречаются и такие, которые напрочь забыли о корнях, про славянское происхождение напоминают лишь фамилии, переиначенные на местный лад, Petroff или Nikolaeff. Но таких, как Питер, тоже по миру хватает.
Посчитав ситуацию исчерпанной, гастарбайтер с товарищем ушли в глубь дома.
– Ой, шикарно получится, – зачастила Лада, выныривая из холла, – не надо никаких искусственно состаренных стен, требуется нормальная штукатурка. Хоть это и дороже, да лучше.
– Простая краска стоит больше денег, чем новомодная отделка? – с некоторым сомнением осведомилась шедшая сзади Зайка.
Лада с плохо скрытой неприязнью оглядела Ольгу.
– Конечно, – снисходительно кивнула она. – Как вы выразились, «новомодная отделка» не требует тщательности, любые огрехи можно объяснить дизайном, а нормальная покраска предусматривает идеальную подготовку поверхности. Эх, лохают народ! Вам повезло, что к нам обратились, мы клиентов не обманываем, а уж для друзей и вовсе расстараемся.
– Может, вначале и дороже покажется, – подхватил Витя, старательно обходя гору мусора, – хотя не вопрос на рынке дерьмо за копейки купить.
– Но на круг хуже получится, – запела Лада, – мигом все сломается, придется переделывать.
– Надо сразу все качественно делать.
– Дешево классно не бывает.
– Рабочие итальянцы – не молдаване и не украинцы.
– Материал импортный. Весь! Даже вода! – в азарте воскликнула Лада.
— А вот на этой трубе написано «Сделано в России», – подала голос Зайка.
– Ошибаетесь, – коршуном кинулась вперед Лада. – Где, покажите?
– Смотрите, – фыркнула Ольга.
– Где?
– Вот.
– Где?
– Неужели не видите?
– Нет, – замотала головой Лада. – Кстати, мы заказали окна, супер…
– Лучше сначала с трубой разберемся, – не смутилась Зайка. – Виталий, можно вас на минутку?
– Всегда готов! – маслено улыбнулся красавчик.
– Надеюсь, вы разберете надпись, – ехидно отметила Ольга, – а то Лада не видит.
– У нее старческая дальнозоркость, – ляпнул ласковый муж, – давно бы пора очки нацепить. Да и буковки мелкие, их лишь молодые, вроде нас с вами, рассмотреть способны.
Лада, забыв о красивой одежде, привалилась к серой стене и слилась с ней цветом лица, а я испытала почти непреодолимое желание треснуть мачо по покрытой искусственным загаром морде.
– Ну что? – упорствовала Зайка.
– Ничего, – спокойно ответил Витя. – Обратите внимание, тут написано «Made in Rasia». Rasia – это одна из маленьких провинций в Америке, местечко в штате Пенсильвания. По-русски название звучит как Разия. В Разин производят самые лучшие в мире трубы.
– Да? – протянула Ольга.
– Именно так, – закивал брутальный прораб. – Если б железки производили у нас, то написали бы «Made in Russia». Вы английским владеете?
– Нет, – уже иным тоном ответила Ольга, – только французским.
– Понятно, – безо всякой усмешки кивнул Витя. – У нас многие клиенты такие, особо в строительных тонкостях не разбираются, Разию с Россией путают. Не расстраивайтесь, главное, мы у вас есть, поможем. Кстати, еще денег надо.
– Вроде все заплатил! – удивился Тема.
– В принципе да, – кивнула Лада, – но ведь сейчас смети сами увеличили, захотели говорящий пол.
– Что? – подскочила я. – Тема, зачем тебе болтающий паркет? По мне лучше, если доски помалкивают!
– Он, конечно, не начнет вступать в дискуссию с хозяином, – захохотал мачо, – просто порой сообщит: «Пора включить подогрев».