Через некоторое время Людмила делает небольшую экскурсию по дому.
– У вас выходили какие-то книги? – спрашиваю я, разглядывая портреты.
– О да. Первая книга была написана еще самим Колей «Авось». И он ее правил. Она вышла в издательстве «Вагриус» достаточно большим тиражом. Он пишет в ней об учителях, друзьях и коллегах, о людях, с которыми сводила жизнь, о семье. Но главная тема – творчество. Он пишет о «Ленкоме», о театре и съемке фильмов, о студиях звукозаписи. Работа над книгой была прервана 28 февраля 2005 года, когда он попал в автокатастрофу. Но вернулся благодаря врачам и всем нам, я рассказываю в конце, как мы сражались за Караченцова. А после я переиздала эту книгу с названием «Корабль плывет». Мы смогли также выпустить антологию песен. Это полностью о его творчестве за 40 лет. Очень красивое подарочное издание, где на дисках все его песни, с фотографиями из фильмов и спектаклей и концертов…
– Ваша жизнь, она…
– Мы стараемся бывать на всех премьерах. Вот недавно в Мариинку ездили в Питер. И московские премьеры не пропускаем. Коле очень нравится выходить в свет.
– Вы – счастливая женщина! – говорю я искренне. – У вас все-все получится!
Актриса удивленно вскидывает брови.
Мы боимся просить автограф, а вдруг этим невольно вызовем очередной взрыв гнева. Еще мы не знаем, может ли Николай писать, читать, а спросить неудобно… Людмила осторожно просит его подписать мне антологию:
– Светочке! Мы подпишем Светочке?
Он охотно кивает. И ровным, вполне нормальным твердым почерком старательно выводит: «Светлана! Удачи! Ваш Н. Караченцов!»
Не скрою. Я несколько удивлена и до глубины души благодарна.
– А теперь Николаю Григорьевичу?
И снова противодействие.
Но с Людмилой спорить не так-то просто. Все это напоминает какой-то бой. Бой за возвращение утраченной дипломатии или жизненной позиции. Немного усилий, и Николай, утвердительно качнув головой, подписывает книги и доктору.
Мы уже собираемся уходить. Николай Григорьевич оставляет в подарок свои колючие изобретения. Людмила с Николаем так хорошо сидят вместе, что я не удерживаюсь и осторожно спрашиваю:
– А можно вас сфотографировать?
– Конечно, можно! – доброжелательно подхватывает она, и Николай опускает сигарету, чтобы она не вошла в кадр.
И я наглею до предела:
– А улыбнуться?
Тут Караченцов совершает еще один подвиг, лично для меня. Его глаза остаются по-прежнему безучастными, поскольку мимика лица еще повреждена стрессом недавней катастрофы. Но неожиданно одна половинка губ мило и с готовностью улыбается.
Я потрясена. Стараюсь не запороть единственный шанс сделать фото. И оно получается.
Николай, видимо, очень устает от визита и шлепает обратно в комнату отдыха.
Людмила же еще некоторое время церемонно провожает нас в окружении свиты – кота и собаки – под приветливое щебетание птиц. Она сетует на то, что вот уже полгода никак не может попасть в клинику Дикуля. Я с готовностью даю ей мобильный телефон Валентина Ивановича.
…Бог испытывает, кого любит. И я весь обратный путь молюсь вслух:
– Дай Бог Николаю и Людмиле сил! Дай Бог сил, чтобы подняться! Выйти с победой из этого испытания. Все остальное у них есть – и вера, и надежда, и любовь. И главное – талант! Не сдавайтесь, ребята! Только не сдавайтесь! Я так хочу, чтобы вы снова оказались на сцене в одном спектакле или на съемочной площадке в одном фильме и у сказки был хороший конец!
Николай Григорьевич, скорее всего, думает о том же, потому что, когда мы подходим к машине, где ждут нас спутники, произносит:
– Дай Бог. Дай Бог!
Спустя некоторое время я узнаю от Людмилы, что она добросовестно делает каждый день массаж рук и ног своему супругу игольчатым валиком. Да и Дикуль встретил их по-дружески. Теперь они ездят в его центр довольно часто и активно занимаются. Валентин Иванович даже подарил Караченцову специальный матрац.
А Ляпко уже там, в Украине, связывается с докторами на предмет дальнейшей реабилитации артиста.
Этот случай тогда показал мне новую сторону в многогранной личности Николая Григорьевича. Я увидела воочию, насколько сложно иногда бывает общение с травмированными людьми. Осторожность. Терпение. Настойчивость. Доброжелательность. Любовь… (или все-таки жалость?) Все это ему присуще, кроме тех качеств, которые я уже узнала. И ясно одно – им руководит не триумфальное шествие удачливого доктора, а ежечасная титаническая работа над, для, вопреки и во имя…
Глава 13Сличенко, Жемчужные и театр «Ромэн»
Есть много народных песен. Но никому еще не удавалось понять русскую душу так, как цыгану. Цыганская песня и русская неразделимы, как береза и сосна, чьи семена выросли из одной лунки. Есть много театров в Москве, но нет ни одного, в котором бы стихии огня, ветра и земли не заставляли бы трепетать сердце зрителя от любви, восторга и восхищения так сильно, как в театре «Ромэн»!
А после спектакля мы в гостях у Николая Алексеевича Сличенко. В кабинете скромность и в то же время изящество. Хозяин встречает по-доброму без пафоса и до удивления человечно.
Н. А. Сличенко – народный артист СССР, никто в России ни минуты не сомневается: Николай Сличенко – звезда. Звезда яркая. Первой величины.
И с ним, и с его супругой Тамилой Суджаевной мы дружим уже лет десять.
Кабинет Николая Алексеевича удивителен не только своими арочными окнами, картинами с лошадьми, но более всего роялем. Еще не было ни разу такого, чтобы он вот так вот запросто не сыграл бы гостям какой-нибудь романс.
С кем бы мы ни приходили, всегда с восхищением слушали песни в любезном исполнении хозяина. Частенько, несмотря на болезнь и усталость! Ведь когда мы прибыли с Ляпко, до спектакля, как сказала Тамила Суджаевна, его супруга, артист буквально неделю не вставал с постели! И, обещая встретиться, нашел в себе силы выступить, после чего, скорее всего, снова сляжет.
Уловив во взгляде тень этой усталости, доктор сразу же приступил к знакомству семьи Сличенко со своими аппликаторами. Как всегда с неуемной щедростью засыпал стол великого артиста разными видами валиков, стелек, ковриков. А лентами уже обматывал артисту ноги.
Немного ошеломленный Сличенко, не привыкший к такому обращению, поначалу сопротивлялся заботе доктора. И позволил себя «полечить», только когда мои друзья незаметно рассосались на территории кулис.
На прощание Николай Сличенко обещает Николаю Ляпко добросовестно выполнять все «инструкции» по использованию волшебных лечебных подарков. А для Ляпко это и является главным подарком.
Семья Сличенко очень быстро «подсела», как и остальные мои друзья, на колючие коврики и стельки. На валики и шарики. Не прошло и недели, как Тамила звонила и…
И происходило то, что происходило всегда после визита доктора Ляпко, где бы он ни появлялся. «То, что вы привозили на прошлой неделе, мы уже съели, и ждем не дождемся, когда же вы к ужину привезете дюжину новых и свежих калош…»
Иногда я жалела, что писатель, а не простой распространитель фирмы «АРГО». Но продажи – не наша тема.
В театр «Ромэн» Ляпко приезжал часто.
Когда моя семья сдружилась с супругами Жемчужными, наша любовь к этой звездной паре распространилась и на Ляпко. Живут они на Маяковке. Рядом с метро. Народный артист России Георгий Николаевич Жемчужный относится ко всему новому с интересом. Но уложить себя на аппликаторы поначалу не позволил. А вот Катерина Андреевна, тоже народная артистка России, оказалась посговорчивей, так как остеохондроз сокращает расстояние между пациентом и доктором до нескольких минут.
Их дальнейшее отношение к аппликаторам Ляпко изменилось, только друзья мои не любят жаловаться на здоровье и обходятся без подробностей, даже если оказываются в больнице.
– Как чувствуете вы себя на аппликаторе? – слыша покашливание или сип в голосе в мобильный телефон, иногда спрашиваю я Георгия Николаевича.
– Талантливо! – всегда кратко шутит великий артист, даже не давая шанса переводить разговор на бытовые мелочи.
Глава 14Желтый чемоданчик для Прокофьевой
Автор фильма «Приключение желтого чемоданчика» Софья Прокофьева. Еще одна наша подруга-писатель.
Это нежное сказочное существо, проживающее на территории московского центра, встречает, как всегда, заботливо и ласково.
Вообще, она более похожа на фею из легенды, нежели на обыкновенную пенсионерку.
В квартире Софьи Леонидовны обитает настоящий волк – рыжеватая немецкая очень умная овчарка Джарик. Пожилая, интеллигентная, хрупкая, очень приятная в общении женщина скромным своим внешним видом не претендует на изысканность. Но тем она и изысканна во всем. И изыск этот не в прическе или угощении. А в том, что уже через пару минут вы чувствуете себя рядом с нею, как в надежном домике. Как под крылом. И не сразу понимаете, что всюду в этой квартире не стены, а старинные картины и книги.
Книжные шкафы как опоры, как колонны, как основа жизни, бытия, сознания и побуждения к творчеству окружат вас.
Нас с доктором Ляпко церемонно угощают чаем. Беседа ведется неторопливо и вдумчиво.
Софьюшка, как любезная хозяйка, дает возможность высказаться каждому гостю. Это черта чисто дворянского воспитания.
И даже Джарику позволено «дать лапу». Но во время первой встречи голос он не показывает, а лишь внимательно наблюдает за нами.
Николай Григорьевич знакомит Софью Леонидовну с аппликаторами.
Вообще-то, когда мы ранее встречались с нею, она никогда не жаловалась ни на какие болезни. Мы говорили обычно о литературе, искусстве, художниках.
И лишь перед доктором совершенно искренне стала сетовать на руку.
Вел себя очень деликатно-нежно и доктор. Он сделал Софье небольшой поверхностный массаж руки и позвоночника через одежду, помассировал пальцы. Рассказал, как дальше без него пользоваться своими подарками.