.
«А. Е. Голованов и в первом, и во втором обращении к Сталину дал ясно понять, что он тяготится своим служебным положением и намерен, уйдя в запас, не только заняться собственным здоровьем, но и работать, не отрываясь, кстати, от лётного дела, но на гражданском поприще…»[17]
Передача АДД в ВВС
«…Сталин был не так уж и добр к нему, как это может показаться при беглом чтении мемуарных записок. „Хозяин“ крепко держал командующего АДД в своих железных руках и не отпускал на волю отнюдь не из благожелательных побуждений – просто так, „по собственному желанию“ от него ещё никто не уходил. Он, несомненно, знал – как знал всё обо всех, кто окружал его, – об особых, далеко не безоблачных, но внешне вполне пристойных отношениях друг с другом двух главных маршалов авиации и, конечно же, понимал, что значит для такого обострённо честолюбивого человека, каким был А. Е. Голованов, после непосредственного подчинения самому Сталину оказаться на вторых ролях у А. А. Новикова.
Не возрадовался и командующий ВВС, неожиданно обретя под своё начало очень уж неуютного зама, всё ещё остававшегося куда более приближённым к Сталину, чем он сам. Вероятно, Новиков рассчитывал, что с преобразованием АДД в армию её возглавит кто-то другой (не будет же Главный маршал командовать армией – для этого есть генералы), тем более что Голованов решительно отказывался от этой, новой для него, ипостаси. И вот…
Вождь умел „расставлять кадры“, подставляя несовместимых одного под другим. То-то в тех „глубоководных“ архивах мне не раз попадались на глаза прелюбопытные записки на имя товарища Сталина с доносами на своих начальников – министров, маршалов… особенно по части их личных пристрастий.
Но, как бы то ни было, „смена вех“ состоялась.
В конце ноября 1944 года Сталин принял решение о преобразовании АДД в 18-ю воздушную армию, подчинённую командованию ВВС. А. Е. Голованов был назначен командующим этой армией. Сталин сказал ему по телефону: „Без дела вы пропадёте, а с армией, и болея, справитесь. Думаю, что и болеть будете меньше“. „Аэрофлот“ был передан в непосредственное подчинение Совнаркому СССР, а Отдельная воздушно-десантная армия – расформирована: её корпуса были возвращены в наземные войска. А. Е. Голованов утратил свой особый статус и стал подчиняться командующему ВВС: в победном 1945-м он ни разу не был на приёме у Сталина.
А. Е. Голованов заметно замкнулся, в общении стал несколько суше, но внешнюю значительность не утратил, а с новым начальством по-прежнему держался обособленно: в работе Военного совета участия не принимал и не вступал в какие-либо контакты и связи с руководящими деятелями ВВС, предоставив эту новую служебную неизбежность своим управленческим службам и штабу. Почувствовал ли А. Е. Голованов „новую руководящую руку“? Да ничуть. Он изрядно отошёл от Ставки, но не приблизился к А. А. Новикову – был как бы сам по себе и, может, поэтому, как и предвидел Сталин, но отнюдь не по его „рецептам“, болеть стал реже и меньше. В военных и государственных кругах его, как и прежде, считали командующим АДД, и только в формальных документах он числился командармом»[18].
Итоги боевой работы
Дальняя авиация (ДБА[19], АДД, 18-я ВА) в годы Великой Отечественной войны являлась мощным дальнобойным и наиболее манёвренным ударным средством в руках Верховного Главнокомандования. Имея значительный радиус действия, она, не меняя своего базирования, могла успешно действовать в интересах различных фронтов. За годы войны она произвела около 220 тысяч боевых самолётовылетов, сбросив на врага около 2 млн 266 тыс. бомб общим весом более 200 тыс. тонн, что составило около трети всех бомб, сброшенных на врага всей авиацией (половину всех бомб, сброшенных на врага всеми ВВС КА). Кроме того, сброшено около 400 млн экземпляров листовок, газет и брошюр. Вместе с этим потери ДБА, АДД и 18-й ВА в войне составили 3570 самолётов (1941 год – 1592, 1942-й – 748, 1943-й – 516, 1944-й – 554, 1945 год – 160) и более двух тысяч членов экипажей.
Вклад ДБА, АДД и 18-й ВА в разгром фашистского агрессора получил всеобщее признание. За годы войны стали гвардейскими 4 корпуса из 8, 12 авиадивизий из 22, 43 авиаполка из 66. Орденами награждены 7 авиадивизий и 31 авиационный полк. Среди отмеченных наградами было и Челябинское военное училище штурманов и стрелков-радистов, подготовившее за полтора года пребывания в составе АДД более 3 тысяч высококвалифицированных специалистов, из которых более 2 тысяч – штурманов. Училище было награждено орденом Красного Знамени. Новосибирская школа военных лётчиков подготовила около 2300 пилотов и также была награждена орденом Красного Знамени. Более 20 тысяч авиаторов были награждены орденами и медалями.
За героизм, проявленный в годы войны, 270 человек удостоены высокого звания Героя Советского Союза и Российской Федерации, а пятеро этого звания удостоены дважды. Более 80 экипажей стали экипажами Героев. Самым именитым по Героям является 10-й гв. ап дд[20] (226-й гв. тбап[21]) – 29 Героев воспитано в полку и четверо уже прибыли Героями[22].
В этом, несомненно, огромная заслуга прежде всего самого командующего А. Е. Голованова.
Атомный вектор
«Пока мы воевали с немцами и выпускали серийную боевую технику, американцы, коим война не особенно мешала, сумели сработать и новый стратегический бомбардировщик „Суперфортресс“ Б-29, и атомную бомбу. Нам на этот вызов ответить было нечем. Эту тревожную тему Сталин не раз обсуждал с А. Е. Головановым.
Что касается советской атомной бомбы, то она была ещё в работе, и её испытание было лишь в 1949 году. А бомба уже поджимала. Сталин негодовал, искал, по обыкновению, виновных в отставании и источал угрозы тем, в чьих руках была авиация. Между тем А. Е. Голованов не заклинился на этой безысходности, а обратил свой взор на восток, в Приморье, где ещё с конца 1944 года, после бомбёжки объектов Японии, отсиживались на вынужденной посадке три вполне исправных Б-29. Это была не просто оказия, а воистину дар божий.
А. Е. Голованов глаз не сводил с этих машин. Он обстоятельно изучил, в меру возможного, весь комплекс предстоящих проблем, и по его докладу Сталин приказал перегнать машины в Москву, а А. Н. Туполеву, вызванному в начале июня на двухминутную аудиенцию в кремлёвский кабинет, приказал в кратчайшее время создать точную копию, один к одному, Б-29. Голованов при докладе Сталину предложил передать это дело А. Н. Туполеву. Сталин так и поступил.
Замысел был прост до гениальности: за тот срок, что будет отпущен А. Н. Туполеву для завершения постройки первого советского „Суперфортресса“, наша авиационная индустрия под грозным оком вождя и лично товарища Берия, подключённого к этой задаче, должна не только прорваться к мировым высотам технологической культуры самолётостроения, но и открыть пути для её развития в будущем. А. Н. Туполев оценил объём предстоящих работ минимум в три года. Сталин дал два. Через два года появился первый стратегический бомбардировщик СССР – носитель ядерного оружия Ту-4. Монополия США на применение ядерного оружия была ликвидирована»[23].
Сталинское внимание
С. Экштут: «Его лично знал Сталин и испытывал к нему отеческие чувства. Сталин всегда, когда этот человек приезжал к нему домой, встречал и пытался помочь раздеться, а при уходе провожал и помогал одеться. Маршал конфузился. „Я всегда почему-то чувствовал себя при этом страшно неловко и всегда, входя в дом, на ходу снимал шинель или фуражку. Уходя, также старался быстрее выйти из комнаты и одеться до того, как подойдёт Сталин“. „Вы мой гость“, – наставительно говорил Хозяин смущённому маршалу, подавая ему шинель и помогая её надеть. Можно ли представить Сталина, подающего шинель Г. К. Жукову или Л. П. Берия, Н. С. Хрущёву или Н. А. Булганину?! Нет! И ещё раз нет! Для несклонного к сантиментам Хозяина это было чем-то из ряда вон выходящим. Иногда со стороны могло показаться, что Сталин откровенно любуется собственным выдвиженцем – этим высоким, богатырского роста красивым светлым шатеном с большими серо-голубыми глазами, который на всех производил огромное впечатление своей выправкой, подтянутостью, элегантностью. Открытое лицо, добрый взгляд, свободные движения дополняли его облик.
Зрителями другой незабываемой картины стали лица из ближайшего сталинского окружения. Когда глубокой осенью переломного 1943 года у маршала родилась дочь Вероника и он приехал к супруге в роддом с фронта, то узнавший об этом Сталин строго приказал адъютанту А. Е. Голованова ничего не говорить ему о срочном вызове в Ставку до тех пор, пока сам маршал не спросит. За ослушание адъютанту грозили отстранение от должности и отправка на фронт. Когда же обеспокоенный А. Е. Голованов прибыл в Ставку, его с поздравлениями встретил сам Верховный главнокомандующий. Суровый вождь вёл себя как гостеприимный хозяин и заботливо принял из рук маршала его фуражку. Сталин был не один, и „сброд тонкошеих вождей“ стал свидетелем этого уникального проявления отеческих чувств: рождение собственных внуков никогда так не тешило вождя, как обрадовало его рождение Вероники. И хотя Голованов только что прибыл с фронта, разговор начался не с доклада о положении дел в войсках, а с поздравлений…»[24]
А. Е. Голованов – депутат Верховного Совета СССР 2-го созыва (1946–1950). Да, в первые послевоенные годы Сталин снова приблизил к себе Голованова и был к нему весьма благорасположен. Как усомниться в том, если однажды большой группе высших военных деятелей был преподнесён поразительный сталинский жест, адресованный лично Голованову. «