— Громов при разводе я не взяла с тебя ни копейки…
— Решила наверстать упущенное? — он насмешливо выгибает бровь, и я едва сдерживаюсь, чтобы не зарычать.
— Мне не нужны твои деньги, — повторяю я, — И никогда не были, нужны. Я здесь только для того, чтобы сохранить дом матери. Измени условия сделки.
— Не думай, что можешь ко мне обращаться таким тоном.
— Верно, я сейчас не в том положении. И тебе прекрасно об этом известно. Готова поспорить ты этим наслаждаешься, — раздраженно выплевываю я.
— У меня нет желания слушать твои слезливые истории.
Мои глаза вспыхивают гневом, и я сжимаю кулаки, пытаясь сдержаться.
Проклятье! Хотела же оставаться холодной, но с этим подонком просто невозможно сдерживать эмоции.
— Слезливые истории? Ты думаешь, я буду умолять тебя о помощи? — с ненавистью выплевываю я, — Да я лучше в быстрозайме долгов нахватаюсь, и буду собственноручно отбиваться от громил, чем приму от тебя хотя бы копейку! Забудь, я разберусь со всем сама. Только держись от меня и моей матери подальше.
Какое-то время Андрей прожигает меня раздраженным взглядом, и я даже на расстоянии слышу его шумное медленное дыхание, а затем он одним махом осушает свой бокал, и выплевывает:
— Ты просто неблагодарная глупая женщина, знаешь об этом?
— Теперь знаю. Уверена твоя новая пассия подходит тебе куда больше, — отвечаю я, стараясь придать своему голосу язвительный тон.
Он встает, его кресло откатывается назад, и я неосознанно начинаю отступать к двери. Вжавшись в нее спиной, я испуганно вздрагиваю и закрываю глаза. Андрей оказывается слишком близко. Настолько, что за запахом дорогого вина я почувствовала совсем другой: его собственный. Тот, что я почти забыла. Слегка мускусный и пряный, с нотками хвои и сандалового дерева.
— Что такое? Боишься? — шепчет он мне на ухо, опаляя кожу горячим дыханием, — А идти ко мне страшно не было?
— Пусти, я ухожу! Я не собираюсь играть с тобой!
Я попыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся с места.
— О, ты уже давно это делаешь… Ты любишь заставлять людей полагаться на тебя, лишь для того чтобы в итоге причинить им страдания, верно?
Вздрогнув, я больно ударяюсь спиной о дверную ручку, и растерянно поднимаю на него глаза.
— О чем ты говоришь? — мой голос дрожит от страха. Я никогда не видела его таким, и не знаю чего от него ожидать, но определенно не жду ничего хорошего.
Он поднимает руку и осторожно убирает прядь волос с моего лица. Я испуганно закрываю глаза, и почти не дышу, когда его пальцы скользят вниз к моему горлу.
— Отпусти меня, — шепчу на грани отчаяния.
— Отпустить? Тебе не нравится?
— Ты сумасшедший…
— Может быть, но это ты сделала меня таким. Чего тебе не хватало? Сколько он заплатил тебе? Уверен что дал бы больше, если бы ты только попросила…
— О чем ты? Что ты несешь?
На мои глаза наворачиваются слезы, и на его лице появляется разочарованная улыбка.
— Какая же ты лживая…
— Лживая? — повторяю я, не веря своим ушам, — Ты не имеешь ни малейшего права обвинять меня в лживости!
Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он крепко держит меня за запястье.
— Непорядочная маленькая лгунья, — шепчет и его горячее дыхание вновь касается моей кожи. — Ты так восхитительна, когда сердишься…
— Хватит! — кричу я, уже не сдерживая слез, — Пусти! Я ненавижу тебя! Ты растоптал меня! Уничтожил мою гордость, мою любовь, а сейчас смеешь в чем-то обвинять?! Пошел к черту! Я справлюсь без тебя! Ты мне не нужен!
Я с трудом вырываюсь из его хватки и выбегаю за дверь. Слезы застилают мои глаза. Я бегу в сторону лифта, не оборачиваясь, и будто сквозь толщу воды слышу, как Андрей что-то произносит, но это уже неважно.
В какой-то момент я оступаюсь, и чувствую, как моя левая нога горит от боли, но не останавливаюсь. Я не могу остановиться. Выбежав из отеля и пробежав два квартала, я без сил опускаюсь на скамейку и обнимаю себя за дрожащие плечи. Я пытаюсь взять себя в руки, но ничего не получается.
Я все еще чувствую запах этого мерзавца, его дыхание на моей коже.
В мою жизнь он принес только боль. Столько боли, что трудно дышать, но с меня хватит. Я не позволю ему снова превратить мою жизнь в ад.
Аня
Я вхожу в дом, и будто снова погружаюсь в прошлое: в воздухе витает запах старой мебели, лаванды и домашней выпечки. Запах, который всегда вызывал у меня чувство тепла и уюта, сейчас приобрел горький оттенок.
Мама, как всегда, сидит у стола, рассеянно перебирая в руках столовые приборы. Наверное, она просто пытается сосредоточиться на чем-то, что ей знакомо и понятно. У меня нет для нее хороших новостей. Не сегодня. Думаю она это чувствует. В глубине души она догадывается о том, что я собираюсь ей сказать.
— Мам… — начинаю я, и не могу закончить, чувствуя как в горле образуется комок. Она смотрит на меня с тревогой и грустью, — Я говорила с Андреем.
Она поджимает губы, понимая, что это значит.
— Мне так и не удалось договориться… Нам придется покинуть дом.
Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но не успевает. Внезапно в кухню врывается мой отчим, Григорий. Он был ужасным человеком. Грубый, вечно в плохом настроении, обвиняющий всех вокруг в своих неудачах. Именно он втянул мою мать в этот долговой водоворот, которому не было конца.
— А, так это ты, Анна! — с недовольством выплевывает он, словно я — злой дух, пришедший сеять раздор. — Что ты здесь делаешь?
Я смотрю на него, до боли сжимая кулаки, и глубоко дышу, из последних сил сдерживая свой гнев.
— Я рассказываю маме о проблемах, которые ты создал, — отвечаю, не позволяя ему взять верх.
Григорий хмурится, его лицо покрывается красными пятнами.
В этом противостоянии я чувствую себя на удивление уверенно. Были времена когда я боялась его, и была не в силах дать отпор, но сейчас, стоя перед ним и встречая его взгляд, я понимаю, что больше не боюсь. Вместо этого я вижу его таким, каким он есть на самом деле: жалким, трусливым и закомплексованным мужчиной, который в состоянии нападать только на тех, кто слабее него.
— Я?! Это ты виновата в том, что мы теряем дом!
— Я? — переспрашиваю я, закипая от гнева. — Ты ничего не перепутал?! Может это я влезла в долги, и повесила их на мать?! Может это я сижу без работы, продолжая разбрасываться деньгами, которые не заработала, вынуждая мою мать брать новые долги, чтобы расплатиться со старыми?! Ты просто жалок!
Отчим молчит, сжимая кулаки. Я вижу, как на его лице играют желваки, а его глаза наливаются кровью, совсем как в детстве, когда он меня бил. Но я больше не ребенок, и не позволю какому-то жалкому мерзкому ублюдку так с собой обращаться.
— Это все из-за тебя. Из-за твоих долгов и твоего эгоизма. Из-за того, что ты никогда не думал о ней, только о себе.
Он пытается что-то возразить, но я уже закончила. Я смотрю на него так, как он того и заслуживает — как на пустое место, и он сжимается, отступает.
— Ты забыла свое место, — в его голосе больше нет той уверенности, которую я привыкла слышать. Он уходит, бросая нас наедине с проблемами, которые сам же и создал, как всегда.
— Мама, ты не можешь оставаться с ним, — начинаю я, оборачиваясь к ней. — Так не может дальше продолжаться. Он утянет тебя на дно. Ты знаешь, выплатой этого долга все не закончится. Он снова займет деньги, если еще не занял. Рано или поздно он столкнется с опасными людьми, и ты можешь пострадать.
— Он же мой муж… — тихо произносит она, и я понимаю, что она боится. Боится перемен. Боится потерять то, что у неё есть. Боится остаться одна. Совсем как я когда-то. Но она уже одна. Он никогда не был с ней по-настоящему.
— Мам, он не любит тебя. Он не заботится о тебе, — говорю я, подходя к ней и беря её за руки. — Твоя жизнь не изменится, если ты не решишься на этот шаг. Это не жизнь.
Мама вздыхает, глядя на наши переплетенные пальцы со смесью вины и грусти. Она не отвечает, и в кухне повисает гнетущая тишина.
— Мам, я знаю, это трудно, — продолжаю я. — Но ты должна думать о себе. Ты заслуживаешь лучшего. Ты заслуживаешь любви и заботы, а не бесконечных проблем и отношения, как к бесплатной домработнице.
— Я хочу прилечь, — тихо вздыхает она, — Прости эти головные боли…
Ясно, снова одно и тоже. Мне ничего не остается кроме как отступить. Я молча киваю, понимая, что на сегодня битва проиграна.
— Прости, но это в последний раз когда я пытаюсь решить проблемы твоего мужа.
Я выхожу из дома, оставляя за спиной маму, дом своего детства, которого я больше никогда не увижу, и мерзавца, которого вынуждена звать отчимом. Нельзя помочь тому, кто не пытается спасти сам себя.
Глава 4
Андрей
После нашей встречи я чувствую, как изнутри поднимается неконтролируемый гнев, словно мощное цунами. Закрывая глаза, я снова вижу перед собой лицо Ани. Я был так зол, что едва не оставил следы на ее шее. Когда воспоминания вновь накрывают меня, мое дыхание становится неровным.
"Лживая? Ты не имеешь ни малейшего права обвинять меня в лживости!"
Я сижу, вновь и вновь прокручивая ее слова в своей голове. Они преследуют меня, словно эхо в тоннеле. Лгунья… Она всегда была хорошей актрисой. Она умела играть на чувствах, знала, как ранить меня глубже всего, и сделала это.
Раздражающе звонит мобильник. Посмотрев на экран, я вижу имя, которое вызывает у меня только отвращение. Отвечая на звонок, я чувствовал, как оно выбирается наружу, накрывая меня с головой.
— Андрей?
— Если ты хочешь занять у меня еще денег, даже не думай. Ты уже должен достаточно. И даже не вздумай снова подсылать ко мне свою женушку. Второй раз со мной этот номер не пройдет.
— Я думаю, у нас есть дело, о котором стоит поговорить, — самодовольно произносит он, даже через телефон я чувствую его мерзкую улыбку, — Думаю тебе это будет интересно.
— Не трать мое время, — раздраженно бросаю я. Общение с этим человеком не вызывает у меня ничего кроме брезгливости.