Жора и разлил. Тоже не слишком уверенной рукой. Хряпнув, тут же повторили и сделали паузу, чтобы Дед покурил. Дед курил, а Сырцов, разлив по третьей, ждал разговора и без особого удовольствия нюхал навозный запах дыма любимых смирновских папирос. Наконец Дед воткнул картонный цилиндрик в пепельницу и сказал:
— Хочешь, чтобы я говорил? Тогда спрашивай.
— Почему хотели убрать именно меня?
— Ты самый активный и имеешь возможность сесть им на хвост.
— Не ответ, — не согласился Сырцов. — Теперь, когда они кое-что узнали, им понятно, что мозговой центр — вы. Вас бы и кончать.
— У Лидки по этому поводу есть неплохая идея. Но пусть она сама тебе завтра расскажет. Да, кстати, чуть не забыл: завтра в шесть вечера у Алика торжественный ужин в честь отыскавшегося друга нашей юности и молодости Алексея Яковлевича Гольдина. Твое присутствие обязательно.
— Того самого?! — с трудом сообразив, ахнул Сырцов.
— Того самого, Жора, — подтвердил Смирнов и предложил: — По третьей, Жора.
Выпили и малость поклевали кое-что из закуси. Но не мог сидеть в молчании Сырцов: свербело многое.
— Ну, ладно, Александр Иванович, мы — герои и молодцы. Особенно вы. Конечно, у вас и интуиция, и опыт, и умение. Но почему команда, против которой мы играем в веселую смертельную игру, так непрофессиональна в проведении боевых операций? Не только вы, я прочитываю их как по букварю.
— Это не команда, Жора, и даже не бандформирование. Скорее всего, это сеть очень тонко связанных между собой мелких групп, нацеленных только в одном направлении — заказные убийства.
— Не понял, — честно признался Сырцов.
— Спрос породил предложение. Многим, очень многим полукриминальным, а то и просто криминальным коммерческим и банковским структурам довольно часто требуется освободиться от шустрого конкурента, убрать сплоховавшего, сбляднувшего компаньона, ликвидировать севшего им на хвост человека. Каждый раз искать киллера — весьма опасная затея. И вот тут-то и появляется сугубо анонимная организация, которая через третьих или четвертых лиц, а то и через тайный почтовый ящик за приличное вознаграждение принимает и честно выполняет эти щекотливые заказы.
— Из области фантастики, — не в силах переварить сказанное Дедом, возразил Сырцов.
— Нынче все из области фантастики, — согласился Смирнов. — Давай по последней. Выйдет как раз по триста, и у меня похмелья не будет.
Выпили по последней. Сырцой отнес недопитую бутылку в холодильник, прибрался на столе и сел, опять ожидая, когда Смирнов докурит свою беломорину.
— А теперь ты хочешь спросить, — сказал Дед, докурив, — почему я поджидал эту парочку именно сегодня. Так?
— Так, — подтвердил Сырцов.
— Потому что Лидка приказала, — ответил Смирнов и захохотал, паразит.
— И все? — удивился Сырцов.
— И все.
Обиженный Сырцов стелил свое раскидистое ложе на двоих. С треском расправлял накрахмаленные простыни, менял наволочки, мучился с пододеяльниками. Вернувшийся в комнату после душа Дед отметил:
— Как для новой бабы все приготовил.
По-настоящему разозлившийся Сырцов в сердцах полоснул себя ладонью по горлу:
— Вот у меня где ваши подначки!
— Дырочку покажи, — вдруг попросил дед.
— Какую дырочку?! — подозревая намек на нечто неприличное, взвыл Сырцов.
— В стекле. От пули.
Сырцов отдернул портьеру. Дырочка в лучах трещин, расходившихся от нее, была на месте.
Глава 34
Не удалось выспаться. Встали в восемь, а в девять разбежались: Сырцов по своим делам, а Дед по своим.
Сырцов торопился: хотел застать супружескую пару Логуновых дома. И застал, слава Богу. Привычно потрепав горничную Элеонору (с незаконченным высшим образованием) по заднице, он проследовал за ней на крышу-дворик, где в связи с чудесной погодой мирно завтракала дружная банкирская чета.
— Здравствуйте, Георгий Петрович! — приветствовал его Валентин Константинович (Светлана Дмитриевна молча кивнула), и предложил: — Присоединяйтесь к нам.
Осуществив, как учила Лидия Сергеевна, соответствующий поклон, Сырцов отделался знаменитым купринским:
— Спасибо. Я уже.
— То есть? — холодно (не выдержала своего символического неприсутствия) спросила Светлана.
— Да так, старую байку вспомнил. Когда пьяного писателя Куприна знакомили с известным литовским поэтом, тот представился: «Балтрушайтис». На это Куприн, только что сбегавший в сортир, ответил: «Спасибо. Я уже».
— Вы тоже, вероятно, только что сбегали в сортир? — Светлана была зла до неприличия.
— Света, — тихо попросил Логунов. И Сырцову, оживленно: — А я этой байки не знал. Смешно!
— Георгий Петрович излишне образован для сыщика, — сообщила Светлана Дмитриевна.
— Разрешите, я присяду? — нахально осведомился Сырцов и, не ожидая разрешения, развязно бухнулся на ажурный стул. — Мне, Светлана Дмитриевна, как раз и необходимо завершить с вами отношения, связанные с моей работой по вашему поручению.
Сырцов вытащил из заднего кармана брюк конверт, вынул из него пачку «зеленых», отсчитал восемьсот тридцать два доллара (специально разбил заранее сотенные на мелкие) и придвинул их к Светлане Дмитриевне.
— Что это? — брезгливо спросила она.
— Вы, видимо, по ошибке в качестве аванса вручили мне непомерно большую сумму. Две тысячи долларов. Я, выполнив ваше поручение, подсчитал как свой гонорар, так и накладные расходы. — Сырцов из кармана пиджака достал аккуратно сложенный лист бумаги с машинописным текстом и положил его на кучку баксов, переданных Светлане Дмитриевне. — Это отчет о моих расходах. Можете проверить.
Светлана в ярости смотрела на деньги, на бумажку. Сырцов с нескрываемым любопытством ждал ее реакции, скорее срыва. Но школа есть школа: изобразив на лице улыбку, она развернула листок и внимательно прочитала, что там было написано.
— Все в порядке, Георгий Петрович. У меня к вам никаких претензий нет. — Она встала, взяла восемьсот тридцать два доллара и направилась в покои.
— Мне бы хотелось с вами приватно поговорить, — быстро и почти неслышно сказал Логунов.
— Мы уже говорили, — напомнил Сырцов.
— Изменились обстоятельства.
— Это у вас, а не у меня.
— Я вас очень прошу, Георгий Петрович. Через сорок минут на старом Арбате у «Макдональдса».
Сырцов не успел сказать ни «да», ни «нет». Возвратилась Светлана Дмитриевна и, уже полностью овладев собой, вежливо предложила:
— А все-таки, может быть, выпьете кофейку, Георгий Петрович?
— Премного благодарен, — почему-то по-приказчичьи ответил Сырцов и встал. — Но неотложные дела зовут.
— Неотложные дела новых клиентов? — показала-таки зубки Светлана Дмитриевна.
— Почему же новых? — вопросом на-вопрос ответил Сырцов и удалился. Его не провожали. Даже горничная Элеонора.
На Арбат поехал сразу. С Дедом только чаю попили, а поесть некогда было. Слопал биг-мак, запил фирменной водичкой, посидел, рассматривая публику. Вот и сорок минут прошло.
Логунов малость опоздал, тут же объяснив причину опоздания:
— Десять минут припарковаться не мог.
— Не играет роли, — успокоил его Сырцов. — Слушаю вас.
— Пойдемте прогуляемся, — не решаясь сразу начать разговор, предложил Логунов. Они безмолвно шли по арбатским плитам до Плотникова переулка. Здесь-то Логунов и преодолел себя: — Вчера поздно вечером было подписано окончательное соглашение об объединении «Департ-банка» и «Домус-банка».
— Я не являюсь вкладчиком ни первого, ни второго.
— Президентом «Департ-банка» до самого последнего времени был Василий Федорович Прахов, а председателем правления «Домус-банка» числюсь я.
— Числитесь?
— Ну, являюсь! Не все ли равно?
— Не все равно. Совсем не все равно.
— Теперь уже наверняка все равно: председателем правления объединенного «Департ-домус-банка» избран Александр Петрович Воробьев.
— А вы вице-председателем? — догадался Сырцов.
— Заместителем председателя, — поправил Логунов.
— Если это все, что вы хотели мне сказать, то на хрена мне это знать.
— Зверски убитый на днях Прахов не был сторонником объединения, Георгий Петрович.
— Уже теплее. А вы?
— Что — «а вы»?
— Вы были сторонником объединения?
Логунов внимательно осмотрел театр Вахтангова и ответил:
— Я колебался.
— Что вы от меня хотите? — напрямую спросил Сырцов.
— Мне бы хотелось более реально ориентироваться в связях и взаимоотношениях с определенными людьми Александра Петровича Воробьева.
— Это чтобы я шпионил за вашим теперешним начальником?
— Да не о том, не о том я!
— Значит, вас больше интересует его окружение?
— И окружение меня интересует в малой степени. Кто в тени, кто стоит за его спиной — вот что главное!
— У вас предположения, кто это может быть, имеются?
— Все и никто одновременно: мои сотрудники, сотрудники «Департ-банка», наиболее влиятельные акционеры обоих банков, некто со стороны…
— Не ответ, Валентин Константинович. Судя по вашим речам, вы, возглавляя «Домус-банк», были в некоторой степени фигурой чисто декоративной. Так сказать, зицпредседатель Фунт. — Тон Сырцова был нарочито оскорбителен. — Но даже маразматический старец Фунт если не знал, то догадывался, кто возглавлял контору «Рога и копыта». Недаром он говорил, что Бендер — голова.
— На Фунта я не обиделся, — презирая себя, с издевательской полуулыбкой сказал Логунов. — Но, поверьте мне на слово, я сейчас один, один в этом распрекрасном мире. Мне совершенно некому довериться…
— Тогда какого черта вы отнимаете у меня время? — спонтанно схамил Сырцов.
— Я не имел в виду вас.
— Тогда быстренько доверяйтесь. И до конца.
— Вы шутите, Георгий Петрович, а мне не до шуток. Все смешалось, все спутано в такой тугой и бессмысленный клубок, что любой мой неосторожный шаг может привести к необратимым и страшным для многих людей последствиям.
— Разговор со мной — тоже ведь неосторожный ваш шаг.