Она! Лучшая из женщин.
Это убивало его.
– Ты знаешь ее лучше, – пробормотала Одри. – Это просто моя гипотеза, почему она могла допустить все это. У каждого своя история и свои мотивы.
Почему она сейчас пошла на попятную, было ему понятно. Она раскрылась, обнажила душу и сейчас поспешно отступала на безопасное расстояние. Ну уж нет, он не позволит ей сделать это. Не сейчас, когда он наконец добился некоторых успехов и начал по-настоящему узнавать ее.
Оливер потянулся вперед и взял Одри за руку:
– Если бы я только мог убедить ее в том, что она удивительная женщина.
Она сглотнула дважды, прежде чем ответить.
– Просто скажи ей это.
– Ты думаешь, она мне поверит? – Он провел большим пальцем по ее ладони, повторяя ее форму. – Или она будет искать скрытый смысл?
Одри не могла скрыть легкую тревогу, отразившуюся у нее на лице.
– Если ты будешь повторять это достаточно часто, то в конце концов ей придется поверить.
Так просто? Может ли простое многократное повторение нейтрализовать многолетние уроки – опыт?
Он медленно и бесшумно выпустил воздух:
– Я бы заметил тебя, Одри. Даю тебе слово.
Потому что она была особенной, а не потому что он был таким.
Она откинула голову на спинку дивана:
– Мне бы не помешал чемпион по борьбе.
Он не был рыцарем, но абсолютно точно защитил бы ее от тех, кто причинил ей такую боль. Кто пытался сломать ее.
Он сразился бы за нее с половиной школы.
– А мне бы не помешала твоя внутренняя сила. И твоя зрелость.
Она улыбнулась, осторожно вытащила свою ладонь из его руки:
– В самом деле? Ты был неуправляемым подростком?
Ах. Назад на безопасное расстояние. Любая тема, кроме нее самой.
Но на этот раз он отпустил ее, воодушевленный тем, что подобрал ключ к ее душе. Потому что замечательное свойство ключей в том, что ими можно пользоваться по мере необходимости. А в перерывах хранить в надежном месте.
Этот ключик он спрятал глубоко у себя в сердце и дал Одри передышку, которая была ей необходима.
– О да, у меня полно историй.
– Расскажи-ка. – Она удобно устроилась на диванчике и, казалось, совсем забыла, что полчаса назад собиралась уходить. – У нас еще пять блюд впереди.
Да. У него было пять блюд и оставшаяся часть дня, чтобы помешать Одри Дивейни исчезнуть из его жизни навсегда.
Глава 7
Как могло случиться, что за несколько минут она рассказала о себе Оливеру больше, чем своему мужу за весь брак? Блейка интересовало только настоящее, он жил сегодняшним днем или планировал будущее. Он не тратил время на то, чтобы оглянуться назад, и не проявлял особого интереса к ее прошлому, если это не имело никакого значения для настоящего. Они много говорили и обменялись идеями и грандиозными планами – от одних приходили в восторг, в других разочаровывались, – но это никогда не касалось ее личности, даже отдаленно.
И, разумеется, она никогда не рассказывала ему о тех нескольких ужасных месяцах в школе. Он бы не понял.
Вот кто действительно не должен был понять этого никогда, так это мужчина, сидящий сейчас напротив нее. Оливер со своим обеспеченным прошлым, элитным образованием и высоким социальным статусом. Оливер и олицетворял тех парней из ее прошлого. Он бы встречался с теми девушками, которые приперли ее к стене в школьном туалете. Он, вероятно, так и поступал!
Он вообще не мог сопереживать.
Тем не менее он сопереживал. Искренне.
– Сорбет из граната, красного апельсина и кампари, – объявил метрдотель, появившись рядом с их столиком в сопровождении официантов, держащих в руках очередной поднос. Идеальными синхронными движениями они веером разложили на столе матовые антикварные ложки – каждая была заполнена колотым льдом, на котором сверху аккуратно балансировали шарики сорбета. Они напоминали елочные шары в снегу.
– Спасибо, – пробормотала Одри, улыбаясь. После того как официанты ушли, поклонившись, она добавила: – Они очень почтительны к тебе, Оливер.
– «Цинтин» славится своим качественным обслуживанием.
М-м-м, и все же…
– Тебе они кланяются ниже.
– Я оставляю у них огромные деньги всякий раз, когда бываю в Гонконге.
Вдруг мысль, что он может приходить сюда с другими людьми – может быть, с другими женщинами, – вспыхнула у нее в голове ярким светом. Это было только их место. Ресторан ведь исчезал, когда их здесь не было?
– Расскажи мне, как прошел твой год, – выпалила она, чтобы согнать неудобную мысль со своего языка, прежде чем успеет ее озвучить. – Ты что-нибудь слышал о Тиффани?
Его губы скривились.
– Она вышла замуж за кого-то другого.
– Нет! Так быстро? Это ужасно.
– Он обожает ее и не скучает по интеллектуальным беседам. А у нее больше денег, чем она в состоянии потратить, и надежное будущее. Они отлично подходят друг другу.
– Лучше, чем ты?
– Бесконечно.
– Почему ты был с ней, Оливер, если она была такой недалекой?
Его глаза потемнели, и он занялся своим сорбетом. Но не сменил тему и в конце концов поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. На его загорелом лбу выступила испарина.
– Тиффани была по-своему очаровательна. То, что она полностью игнорировала общественные нормы и условности, казалось мне забавным. Кроме того, я веду свои интеллектуальные разговоры в другом месте, так что я не испытывал в этом недостатка.
– Ты собирался жениться на ней, Оливер. Стареть вместе с ней, возможно, стать отцом ее детей. И ты даже не рассчитывал на полноценные серьезные разговоры с ней?
Он сжал губы, и те превратились в тонкую ниточку.
– Интеллект – это еще не все.
– Оливер, мы говорим сейчас о тебе. Ты бы пропал без мыслящего собеседника.
– Что делать, если я не мог найти ровню?
Она практически подавилась своим гранатовым сорбетом:
– Это сильное заявление! Предполагать, что ни одна женщина не соответствует твоему уровню интеллекта.
Его глаза загорелись.
– Не моему, Одри. Твоему.
Ее антикварная ложка с грохотом опустилась на блюдце.
Но он не отвел глаз.
– Ты установила высокую планку. Знания в разных областях, твой ум, твой жизненный опыт. Трудно выдержать сравнение с тобой.
– Поче… – Что она должна была сказать на это? – Почему ты пытаешься найти кого-то подобного?
Оливер наклонился вперед, пристально глядя на нее:
– Потому что ты женщина, по которой я оцениваю уровень интеллекта всех остальных. Ты мой эталон.
– Я? – пискнула Одри.
– И я еще не нашел такую, как ты. – Он изучал ее, пока она ерзала на диване. – Тебе не по себе из-за этого?
– Да!
– Потому что ты не согласна с моей оценкой твоего интеллекта или потому что ты не хочешь быть моим эталоном?
Ее сердце так громко билось у нее в горле, что Одри казалось, этот стук отчетливо слышен между словами.
– Потому что любые пьедесталы очень шаткие.
– Или ты просто понимаешь, что мы идеально подходим друг другу в интеллектуальном отношении? Может быть, это заставляет тебя нервничать?
Если он еще раз произнесет «интеллектуальный» или любое однокоренное слово, она закричит – все это лишь напоминает ей, насколько они не подходят друг другу во всех остальных отношениях.
Одри глубоко вздохнула:
– Я польщена, что ты так думаешь. – Но только потому, что высоко ценила его ум. Но потом она увидела, что за блеском в его глазах скрывалось что-то дьявольское. – Ты дразнишь меня.
– Клянусь. – Он прижал кулак к сердцу и покачал головой. – Но я знал, что твоя скромность не позволит тебе поверить в это.
– Тебе нужно познакомиться с неординарными людьми.
– Нет никого, с кем бы я хотел проговорить весь день.
Одри смотрела на него, парализованная этим признанием.
– Спасибо, Оливер, – произнесла она, как только ее ум начал работать должным образом. – Это большой комплимент.
– Я серьезно, Одри, ты избаловала меня, что касается женщин.
И она снова потеряла дар речи. А кровь с грохотом текла по ее венам.
«Интеллектуально, – напомнила она себе. – Только в этом единственном отношении». Поскольку у женщин, которых выбирал Оливер Хармер, были красота, грация, порода, привлекательность, опыт и сексуальность, о которых она – да видит Бог – и мечтать не могла.
– То есть ты просто… снизил свою планку для Тиффани?
– Я решил, что буду просто восполнять недостаток беседы каждое Рождество.
– Полагаешь, твоя жена была бы счастлива, если бы мы продолжали встречаться каждый год? Не уверена, что я бы согласилась на это, если бы ты был, – она почти поперхнулась на слове, – моим.
Он пожал плечами:
– Это не обсуждается.
– Разумеется, последнее слово за тобой. А что, если бы ты был влюблен в нее по уши, а она подняла бы на тебя свои большие фиалковые глаза, полные слез, и умоляла тебя не уезжать.
– Фиалковые?
– Я уверена, что она была бы особенной.
В этом он был с ней согласен.
– Я бы передал ей салфетку и сказал, что увижусь с ней позже вечером.
– А если она сбросит халат и соблазнит тебя остаться?
Его глаза потемнели.
– Тогда я отменю машину и полечу на вертолете, чтобы нагнать упущенное время.
– А если будет угрожать разводом?
– Тогда я позвоню своему адвокату, и пусть он возится с рыданиями и истерикой, – фыркнул Оливер, закатив глаза. – Неужели ты думаешь, что мной так легко манипулировать, Одри?
Нет, она не могла представить себе, что он купился бы на какой-то из этих трюков.
– А что, если женщина, которая тебя любит, усадила бы тебя и объяснила, как ей больно, что она не в состоянии дать тебе то, что ты ищешь и получаешь у кого-то другого?
Его зрачки расширились, а затем вокруг глаз собрались глубокие морщины.
– Еосподи, Одри…
Неужели он никогда не думал о том, как это может ранить женщину, которой «повезет» заполучить его? Одри надеялась, что его избранница выбрала бы последний вариант. Конечно, альтернативой было бы ничего не сказать и просто мучиться каждый год с приближением двадцатого декабря.