Андрей поднялся и направился к двери.
— Далеко? — спросил сосед.
— Пойду, кофе попью.
Андрей прошел решетчатые чугунные ворота парка и сел на свободную скамейку. Глянул на часы, потом развернул газету, рассеянно проглядел заголовки.
По берегу пруда носились собаки. Пенсионеры резались в шахматы за дощатым столом. Молодая мамаша укачивала ребенка.
Вскоре в арке жилого дома напротив появились несколько человек в разноцветных ветровках и замелькали вдоль сетки, ограждавшей хоккейную коробку. Андрей, заслонившись газетой, следил за ними. Первым мимо него легко и быстро пробежал Антон. Следом, тяжело дыша и отплевываясь, — Сергей. После Сергея, разговаривая о чем-то между собой, — Юлик и Валера. В отрыве от них — большая, человек в двенадцать, компания, и уже в самом конце — Нина, невысокая хорошенькая девушка с хвостиком светлых волос, перетянутых черной резинкой. Подождав, пока она пробежит мимо, Андрей встал, скрутил газету и устремился следом. Некоторое время он держался у нее за спиной, а затем, немного увеличив темп, пристроился рядом.
Нина бежала, глядя прямо перед собой, стараясь правильно и равномерно дышать. Андрей тоже глядел перед собой и также показательно дышал. Услышав сопение над ухом, она наконец обернулась, увидела сосредоточенно бегущего, в плаще и ботинках, Андрея, прыснула со смеху, тут же сбилась с дыхания и остановилась.
— Андрюша! А я тебя и не замечала… Ты давно уже так?
— Минут двадцать! — он обнял ее и поцеловал в щеку.
Когда они подошли к остальным, все уже отдыхали, развалившись на скамейках. Несколько человек пытались ходить по перилам невысокого мостика. Антон, Юлик и Валера лежали на газоне.
— Кто эти мужественные люди?! — крикнул Андрей издали. — Кто эти смелые ребята?!
— О! Смотри-ка — Куликов!
— Здорово, циррозничек!
— Живее всех живых…
Нина устало присела на парапет.
— Ты едешь на майские? — к Андрею подошел бородатый мужчина.
— Не знаю, Алик… — Андрей облокотился на перила, наблюдая за плававшими в пруду утками. — Вряд ли… Я только что от Боткина… Долгов куча в институте…
— Да брось ты! — спрыгнул рядом потерявший равновесие Сергей. — Первый раз замужем, что ли? Возьмешь продление сессии, все нормально будет!
— Грозились в этот раз не дать ничего.
— Ерунда, поехали — там разберемся! — уговаривал Альберт. — К тому же ты заявлен, а менять состав уже поздно…
— Какие соревнования, Алик, о чем ты говоришь? Я три недели под капельницей пролежал…
— Ну, все равно! В конце концов, просто отдохнем, в футбольчик сыграем… — Альберт повернулся к остальным, хлопнул в ладоши:
— Подъем!
— Всем пока! — махнул рукой Андрей.
— Ты едешь сегодня? — спросил Юлик.
— Думаю еще.
— Боишься рецидивов? — поинтересовался Антон.
— Чего тут думать, поехали! — крикнул Валера.
Проходными дворами Андрей вышел к общежитию. На вахте ему преградила дорогу что-то дожевывающая старуха-дежурная, властно требуя пропуск. Ни слова не говоря, Андрей вернулся на улицу, обогнул здание, запрыгнул на пожарную лестницу и, поднявшись на уровень третьего этажа, влез в окно туалета.
В просторном коридоре гремела музыка. Девушки в халатах носили кастрюли с едой, молодые люди в тренировочных штанах курили на пороге общей кухни, арабы с полотенцами через плечо шли в душ, мальчик лет четырех, с коркой засохших под носом соплей, катался на трехколесном велосипеде.
В комнате Володи орал магнитофон. Два парня, стоя на кровати, пробивали дыру в стене и тянули в соседнюю комнату телевизионную антенну. Летела пыль, падали на покрывало куски штукатурки. На этой же кровати сидел Володя, читал книгу и что-то выписывал в тетрадку. Длинноногая девушка в шортах готовила салат.
Андрей присел на кровать:
— Мой сын — как Пушкин. Читает — пишет, читает — пишет…
— А мой — как Ленин, — Володя отложил книгу. — Тюрьма — ссылка…
— А где Нгуен? — Андрей кивнул на пустующую койку, над которой висели картинки с видами Вьетнама.
— Как обычно. Сдал сессию и поехал домой. Не то, что мы…
— Воевать?
— Да нет, вроде. Там уже все нормально — мир, дружба, фройндшафт…
— Брудершафт.
— Во-во, что-то вроде этого, — засмеялся Володя, — скупил весь рис в окрестных магазинах, сел на велосипед и поехал.
— Какие новости?
— На нас уже взяли билеты. На двадцатое июня.
— Как на двадцатое июня?! — оторопел Андрей. — Ведь собирались ехать почти на месяц позже!
— Там у них что-то поменялось.
— Черт побери! — Андрей огорченно откинулся на спинку кровати. — Я не успею к двадцатому. Даже не знаю, что и делать… Все навалилось разом… И в институте тоже… Преподы все, как с цепи сорвались…
— Ну, до двадцатого-то время есть еще — два месяца почти…
— Да нет уже времени! Не понимаю даже, в чем дело. Вроде пятый курс уже…
— Да все нормально будет! — успокаивал Володя. — Куда они денутся? План по специалистам еще никто не отменял. Если они тебя до сих пор еще держат, значит, это кому-нибудь нужно…
— Думаешь? — засмеялся Андрей.
— Уверен.
— Ну, ладно, мне пора уже, — Андрей поднялся. — Ты едешь сегодня?
— Еду.
— Что-то не заметно по тебе.
— Так мне тут два шага ступить. А ты?
— Не знаю пока.
— Может, поужинаешь с нами? — спросила девушка.
— Спасибо, Галка, как-нибудь в другой раз. Опаздываю уже…
Андрей быстро прошел по опустевшему коридору и свернул вниз, на лестницу.
Прихожую перегораживали два мокрых рюкзака.
Из кухни вышла Нина:
— Привет!
— Мерзкая погода… — Андрей бросил куртку на вешалку. — Чего это у тебя такой грустный вид?
Из комнаты вывалились Валера и Антон:
— Где тебя носит? Мы уже два часа тут торчим! Ну, ты едешь?
— Нина, что это за люди? Что они делают в нашей квартире?
— Мы тут живем.
— Они телевизор смотрят. «Овод», — сказала Нина.
— Ну, и как? Видели себя? — Андрей переместился в кухню. Нина зажгла плиту, поставила чайник.
— Ни тебя, ни себя, — Антон сел у окна, — там и скал- то никаких нет.
— Эпизод в фильм не вошел, — засмеялась Нина, — его, наверное, вырезала цензура. С такими-то рожами…
— Не нравятся, что ли, рожи?! — возмутился Валера.
— Шутка, — успокоила его Нина. — На праздниках будут остальные серии показывать, я посмотрю, потом вам все расскажу.
— Разве ты не поедешь? — удивился Андрей.
— Нина плохо себя чувствует, — ответил за нее Валера.
— Серьезно?
— Ну, я тебе потом объясню… Есть будете?
— Куда есть, уже бежать надо! — заторопил Валера. — Короче, ты едешь, или как?
— Или как… Не знаю… Погода не очень… Дел куча…
— Два дня погоды не сделают! — заверил Валера. Все засмеялись.
— Нина, так я поеду?
— Что это, вдруг, с тобой случилось? Спрашивать начал… — удивилась Нина. — Естественно нельзя! Уже поздно, и к тому же дождь.
— Это он еще не совсем выздоровел, — сказал Антон.
— Отлично! — подвел итог Валера. — Я иду ловить машину, жду вас внизу. Давайте быстрее.
Полупустой вагон метро раскачивался из стороны в сторону. Развалившись на сидении, храпел заросший щетиной молодой человек. Напротив него, брезгливо поджав ноги, сидела женщина лет сорока. Рядом с ней — непроницаемого вида военный, и чуть поодаль — три смешливые девицы, которые все время негромко переговаривались и постоянно хихикали.
На очередной станции в вагон вошел крепкого сложения мужчина в промокшей штормовке, лет тридцати четырех, с небольшой лысиной на голове и развевающимися вокруг нее влажными вихрами, и с ним две девушки в резиновых сапогах. Скинув рюкзаки, они остановились в проходе.
Перестав болтать и даже слегка подавшись вперед, девицы с веселым любопытством уставились на шерстяное, в обтяжку, спортивное трико на ногах мужчины, на котором вместо лампасов были вышиты какие-то слова.
— От Светланы, Лены, Татьяны, Нины, Марины и Наташи, — зачитали они вслух. — Ого!
Заметив, что его штаны привлекли внимание, мужчина отработанным движением манекенщицы развернулся к ним другим боком, красиво изогнув ногу и чуть приподняв край штормовки, закрывающей окончание фразы.
Девицы прыснули.
— Эдику Рахимову — от преданных поклонниц… — восхищенно продекламировали они.
Последняя пригородная электричка стояла, раскрыв двери, на перроне. Кто-то ввалился в тамбур и застыл, вглядываясь во тьму неосвещенного вагона. Неясные, едва различимые во мраке фигуры полулежали на сидениях.
— Я туда попал? — спросил человек от двери.
— Туда, Костя, туда… — ответили фигуры.
Нетвердым шагом человек пробрался по проходу, скинул на пол рюкзак, присел на свободную скамейку.
— Как подача? — спросили из темноты.
— Успел, — порывшись в рюкзаке, Костя что-то извлек из его недр и гулко чмокнул пробкой в тишине.
Несколько фигур заметно оживились.
Костя сделал пару глубоких продолжительных глотков.
— Вовик с тобой? — спросил кто-то
— Курит с кем-то у последнего вагона. Будете?
— Спрашиваешь! — удивились голоса.
— Давай сюда…
Бутылка пошла по кругу.
Подсунув рюкзак под голову, Костя забрался на скамейку и лег, подогнув ноги с прохода.
— Я почти двое суток не спал. Не забудьте меня в Кузнечном, — попросил он.
— Хорошо, — пообещали ему.
— Спокойной ночи…
На старом прогнившем деревянном настиле стоял ряд покосившихся палаток. Около потемневшего от времени бревенчатого стола дымил костер. Светлана в мужских сапогах и меховой безрукавке раздувала огонь: махала пенопластовым ковриком, подкладывала влажные веточки. Юлик и Валера, оба опухшие от сна, безуспешно пытались надуть воздушные шары. Татьяна опутывала кусты разноцветными гирляндами.
За голыми деревьями блестело озеро. У берега стоял мольберт. На акварельном листе широкими мазками была намечена будущая картина: озеро, деревья, мостки. Каждый, кто шел умываться, считал своим долгом добавить к предполагаемому пейзажу что-нибудь от с