Г.Ч.: Что ж, теперь осталось посмотреть, какой «план ремонта» страны предлагают читатели. Голосуйте, высказывайтесь, добавляйте пункты и проблемы. Выработаем программу все вместе.
У меня в блоге комментировать могут только члены сообщества «Благородное собрание», но в блог к Алексею Навальному вход свободный. Надеюсь также, что сайт «Эха Москвы» перепечатает эту часть диалога вслед за двумя предыдущими. Там тоже можно высказываться.
(можно выбрать до 5 пунктов)
Участников: 6488
Что самое важное?
Конституционная реформа 2840 (9.2 %)
Судебная реформа 5343 (17.2 %)
Гарантии независимости СМИ 2107 (6.8 %)
Реформирование правоохранительных органов 3595 (11.6 %)
Армейская реформа 1148 (3.7 %)
Общенациональная антикоррупционная кампания 3308 (10.7 %)
Реформа системы здравоохранения 1244 (4.0 %)
Пенсионная реформа 930 (3.0 %)
Уход от «сырьевой» экономики 2328 (7.5 %)
Возрождение научного потенциала страны 1576 (5.1 %)
Дерегулирование и дебюрократизация 2190 (7.1 %)
Оптимизация управления госсобственностью 818 (2.6 %)
Упорядоченная миграция вместо незаконной 1373 (4.4 %)
Реформа системы образования 1820 (5.9 %)
Главные проблемы не названы 391 (1.3 %)
borisakunin
Уф. Устал я от политики. В следующий раз напишу про что-нибудь мирное, травоядное.
Проект «Авторы»: Анна Борисова
11 января, 13:13
Эксперимент, которым я развлекался четыре с половиной года, окончен. Пора подводить итоги. В советские времена для публикации подобных материалов существовала рубрика «Теперь об этом можно рассказать».
Можно — рассказываю. По порядку.
Мне давно хотелось начать писать беллетристику как-то по-другому. Вообразить, что я — это не я, а какой-то немного другой или даже совсем другой автор.
Но маска «Борис Акунин» приросла ко мне слишком плотно. Увидев на обложке эту фамилию, читатель уже ждал рифмы «розы» — то есть чего-нибудь детективного, остросюжетного, в меру познавательного, неизменно игрового.
А если я пробовал свернуть немного в сторону и поменять правила игры, читатель возмущался и начинал говорить, что я его обманул: обещал развлекать и гладить, а вместо этого расстроил и ущипнул. Так было, например, с романами «Пелагия и красный петух» или с романом «Ф.М.».
Читатель, как и покупатель, всегда прав. Поэтому я сделал правильные оргвыводы. Решил, что если хочу писать как-то уж совсем не по-акунински, то и назовусь другим именем. Чтоб никого не разочаровывать.
Так возник проект «Авторы» — два виртуальных писателя, не вписывающихся в границы акунинского мира. Издательства по контракту обязывались хранить имя истинного автора в тайне (что, впрочем, не получилось — почти сразу пошли утечки).
Первым, точнее первой выдуманной писательницей стала Анна Борисова. Она написала два маленьких романа и один большой.
Красная полоса появилась, когда я решил, что пора саморазоблачиться
Скучен тот писатель, которому не хотелось побыть писательницей. То есть попытаться вообразить: каково это — быть женщиной и смотреть на мир женскими глазами.
Я представил себе образованную даму, которая вошла в возраст свободы, когда дети уже подросли, ум созрел, характер сформировался. У нее обеспеченный муж, то есть дама не обременена заботами о пропитании. Она берется за перо частично от скуки (как японские фрейлины эпохи Хэйан), а частично из-за того, что ей хочется поделиться с миром своими чувствами и мыслями, копившимися в течение долгих лет.
У Анны Борисовой есть лицо
Это продукт морфинга, средняя точка между моим лицом и лицом моей жены Эрики
Книги Анны Борисовой очень мало (если не считать нескольких намеренных аллюзий) похожи на прозу Бориса Акунина.
Это не приключенческая и даже не коммерческая литература. С Анной Борисовой я не ставил перед собой задачу добиться большого рыночного успеха. Мне хотелось попробовать силы в беллетристике, которая очень близко подходит к рубежу, за которым уже начинается серьезная литература. Считайте, что я позавидовал Людмиле Улицкой. (Кстати говоря, мне было приятно, когда она, не зная, кто такая Анна Борисова, написала лестный отзыв про роман «Креативщик»).
Стёба с моей стороны никакого не было. Писал я всерьез.
«Там…» — это такая экскурсия на тот свет по версии различных верований. Меня всегда ужасно интересовало — что там, по ту сторону остановки сердца.
Реакция читателей и критиков на роман «Креативщик» меня удивила. Какой-то им примерещился искуситель, бродящий по городу и искушающий людей, в то время как на самом деле это очень простая и сугубо личная история про… Нет, не буду рассказывать. Не догадались — так не догадались.
А третий, последний роман Борисовой — большой, писал я его долго. Там сразу несколько тем, которые меня волнуют. Началось же с того, что я посмотрел французский фильм «Бабочка и скафандр».
Нестрашный фильм про самое страшное, что может случиться с человеком
Публике книги Борисовой не особенно приглянулись — все три суммарно не продали и двухсот тысяч экземпляров (мильонщик Фандорин скривил бы губы и дернул усом). Ну а мне эта авторша нравилась. Славная была тетка. Однако всё когда-нибудь кончается. Пришла пора расставаться.
В следующем посте расскажу про Анатолия Брусникина. Там совсем другая история.
Проект «Авторы»: Анатолий Олегович Брусникин
13 января, 13:34
В данном случае я не ставил себе задачи писать как-то принципиально по-другому или чрезмерно конспирироваться. На задней сторонке первого романа, прямо сверху — двусмысленная рекомендация Б.Акунина ("Лучше, чем у Брусникина, у меня вряд ли получится"), прозрачная анаграмма «А.О.Брусникин», узнаваемый архаичный стиль с прибавкой медовухи и т. п.
В содержательном смысле меня, собственно, привлекали две вещи. Во-первых, давно тянуло написать просто исторический роман, без детективной интриги. А во-вторых, решил, что будет интересно взглянуть на историю России с непривычной для меня стороны.
Сам я (и Акунин тоже) по образу мыслей — западник и даже космополит. Но мне хотелось попробовать на зуб и противоположное мировидение — «почвенное», славянофильское. У нас ведь чаще всего, если кто-то патриот, так обязательно ненавидит всё чужое и трясется от ксенофобии. А мой Брусникин не такой. Он уважает чужое, но любит и ценит своё. В общем, это такой патриотизм, с которым у меня противоречий нет.
Анатолий Брусникин — тихий музейный работник
(Лицо представляет собой микс моей физиономии с интеллигентным визажем владельца парижской дизайнерской студии, делавшей морфинг)
Однако главный интерес ягоды-брусники и основная интрига заключались в издательско-книготорговом эксперименте.
Меня занимала следующая бизнес-задача.
Предположим, есть некий неизвестный писатель, в которого издательство готово серьезно вложиться, потому что твердо верит в перспективность этого автора.
Как действовать? Сколько денег вложить в «раскрутку», чтобы не остаться в минусе? Какие использовать методики? Какова последовательность шагов?
Я поговорил на эту тему тет-а-тет с Яном Хелемским, начальником издательства «АСТ». Мне, помнится, польстило, что он сказал, даже не прочитав рукопись первого брусникинского романа: «Я в игре, мне это очень интересно».
Рекламная кампания была дорогущей, назойливой, агрессивной. Она привела в раздражение литературных критиков, но дело ведь затевалось не для них. По магазинам был разложен миллион брошюр с первой главой романа — это как в супермаркете дают попробовать новый сорт колбасы или сыра. Люди читали образчик — и покупали мой (то есть брусникинский) «Девятный Спас». Стартовый тираж в 250 тысяч, невероятно нахальный для нового имени, был отпечатан одновременно в нескольких типографиях и ушел за месяц или за два, полностью окупив затраты на рекламу. Все дальнейшие допечатки пошли в чистый плюс. Сейчас суммарный тираж «Спаса», кажется, составляет тысяч шестьсот или семьсот.
При выпуске второго романа («Герой иного времени») — опять-таки ради чистоты эксперимента — я убедил издательство вообще отказаться от рекламы. Надо было проверить, какой высоты тесто может подняться на дрожжах предыдущего бестселлера.
С первого захода, безо всяких билбордов, ситиформатов и баннеров, продалось 120 тысяч. Меньше, чем у «Спаса»? Разумеется. Но не в смысле издательской прибыли. А потом тоже были допечатки.
Через неделю выйдет третий роман Брусникина. Он посвящен событиям Крымской войны. Поскольку никто этой книжки еще не читал, расскажу про нее чуть подробней.
Первоначально я собирался назвать ее «Практическое пособие по конструированию романтического дискурса с последующей его деконструкцией», но потом решил: пусть лучше называется «Беллона». Тоже малопонятно, зато красиво.
Там две части, лишь до некоторой степени связанные между собой. Первая — подростковая, очень славная и пушистая: про паруса и пушки, романтическую любовь и мужскую дружбу. Вторая — взрослая. Вероятно, поэтому киноправа на первый том были куплены еще на стадии рукописи, а второй вряд ли когда-нибудь будет экранизирован.
И вдруг я понимаю, что такое жизнь. Я ее вижу.
Платон Платонович красиво сравнивал жизнь с фарватером, а человека — с кораблем, и некоторое сходство, конечно, имеется. Проживаешь день за днем, будто плывешь от бакена до бакена, и через кабельтов пенный след за кормой уже не виден. Однако ж сравнение неправильное. Вот уж не думал, что когда-нибудь не соглашусь с таким человеком! Это у Платона Платоновича жизнь — фарватер, а сам он похож на трехпалубный корабль, у меня же, и вообще у людей обыкновенных, всё не так.