Дима с кем–то общался по телефону, но смысл разговора был не совсем ясен Насте: она только поняла, что Дима предупредил о ней. Ничего не подозревая, она шла за другом и крутила головой, рассматривая дворик, над которым явно поработал толковый дизайнер. Всё выглядело вполне по–домашнему, но рука профессионала чувствовалась, и Настя восхищалась и немножко завидовала.
— Проходи, — пригласил Дима, распахивая дверь без стука. Щёлкнув замком, заорал на весь дом: — Ма, мы дома.
— Я на кухне, — крикнула ему в ответ мать.
— Э, — Настя обычно за словом в карман не лезла, но здесь немного растерялась, — я и не знала, что ты так серьёзно ко мне относишься. С мамой вот знакомишь. Ах, любовь–любовь!
Настя приложила руку к груди и театрально вздохнула. Хихикнув, как ей показалось, удачной шутке, разулась и вручила куртку замершему посередине коридора Диме.
— Мы надолго?
— А? — отмер парень и, повесив её пуховичок, принялся стягивать свою куртку.
— Спрашиваю тебя: мы надолго? Борька небось уже приехал домой, начнёт волноваться. Надо ему смс скинуть, предупредить.
— Да нет, буквально пять–десять минут. Ма попросила дверцу прикрутить на шкафчике, отлетела. А отца просить можно до скончания веков. Проходи. — Дима распахнул дверь из предбанника в просторный квадратный коридор.
— Здравствуйте, — радушно поприветствовала друзей красивая темноволосая, как и Дима, женщина. — Я Карина, а ты, должно быть, та самая Настя.
— Здравствуйте. — Настя кивнула и уставилась на Диму непонимающе: — Та самая?
— Ну, ты ведь одногруппница Димочки, правильно? — женщина улыбнулась, и Настя поняла, в кого у «Димочки» эта чертовски обаятельная улыбка, словно освещающая всё вокруг.
— Да, одногруппница, — в очередной раз кивнула Настя и успокоилась, пожурив себя за излишнюю подозрительность.
Дима в два счёта восстановил целостность шкафа и засобирался домой, да только у мамы были другие планы. Она уже вовсю болтала с Настей, выспрашивая о похождениях любимого и единственного сыночка, а эта коварная предательница радостно делилась информацией, прихлёбывая чай:
— Нет, никого вроде не любит, — доносилось из–за двери, — но вы не переживайте, — голос зазвучал чуть встревоженно, и Дима так и представил огорчённое лицо матери и испуганное Настино, — он ещё молодой, хочет погулять, для мужчины это ведь нормально. Куда торопиться? Да и, может, он ещё просто не встретил ту самую девушку.
Дима остановился за дверью и прислушался. Вот это разговорчики! Мама сетовала, как тяжело быть матерью мальчика и переживать, где он и с кем. А вот была бы постоянная девушка, и ей, мол, было бы куда спокойнее.
Парень даже хмыкнул женскому двуличию. Мама терпеть не могла его девушек и со всеми вела себя с максимальной степенью стервозности. Собственно, во многом благодаря такому её поведению он давным–давно решил ни с кем её не знакомить без особой нужды. Да и, откровенно говоря, пока и не с кем было. Больше нескольких месяцев отношения обычно не длились.
— Что за тайная кооперация за моей спиной? — демонстративно подозрительно оглядывая притихших с его появлением дам, спросил Дима весело.
— Мы немного посплетничали, — мама захлопала ресницами и улыбнулась, не скрывая превосходства. «Судя по всему, узнала что–то интересное», — решил парень.
— Димыч, там пробки дикие. Может, по объездной поедем, там только до Снеговой Пади постоять, — перевела разговор в иное русло Настя и совершенно спокойно посмотрела ему в глаза, будто не она только что без зазрения совести выдала всё, что не надо было, его матери.
Диме так и хотелось сказать: «И тебе не стыдно? А ещё друг называется!», но он ограничился лишь взглядом «я тебе это припомню» и предложил выждать час–другой, а после поехать.
Карина тут же захлопотала, накрывая на стол, и Насте ничего не оставалось, кроме как согласиться. Стоять в пробках — удовольствие сомнительное, да и чреватое конфузом после двух литров чая. Женщина, разливаясь соловьём, накормила–напоила, наговорила комплиментов Насте, привычно пожурила сына за то, что редко приезжает, и отпустила детей, оставшись на кухне.
Настя с интересом разглядывала спальню друга. Ей казалось, что его комната должна быть завалена журнальчиками вроде «Плейбой», «Максим», а то и ещё пооткровеннее, но ничего подобного на виду не лежало. В отличие от шахматной доски и грифа с блинами, даже по виду ужасно тяжёлыми. И только постер полуголой девицы разбавлял строгую обстановку.
— Майли Сайрус? Серьёзно? — Настя скривилась от отвращения. — Она такая вульгарная, прямо фу! У тебя отвратительный вкус. Я была о тебе лучшего мнения.
Дима не стал оправдываться. Он не фанател по Майли, но ему нравилась её эпатажность — уж всяко прикольнее рафинированных девиц, похожих одна на другую. Да и постер здесь висел не просто так — прикрывал вмятину в стене.
Парень поджал губы и глянул на виновницу его тогдашнего плохого настроения. А ведь всё так хорошо начиналось! Они танцевали, пили шампанское, веселились. А потом приехал тот мерзкий хмырь и увёз её с бала. К себе.
Диме захотелось снова садануть по стене. Воспоминания о той влюблённой Насте, что буквально летала от счастья при виде ничем не примечательного, даже неприятного паренька, до сих пор болью отдавались в груди.
Он сразу заметил перемены в ней. Сразу понял, чем они вызваны. И когда она пришла на пары с потухшим взглядом, несчастная, потерянная, он готов был порвать в клочья того, кто посмел обидеть его девочку.
Хоть у него и не было на то морального права, Дима нашёл этого Евгения, да только поздно — Борис подоспел раньше. Вспоминая распухшее лицо, с заплывшим глазом и сломанной челюстью, парень испытывал почти детскую радость. Справедливость восторжествовала! Там даже добавить было нечего, Боря расстарался. И, как уже потом понял Дима по обрывкам разговора Насти и Маришки, утряс проблемы с полицией.
Евгения он не жалел. Впрочем, Настю тоже. Он бесился, злился, ненавидел, но любил. И радовался, что у неё есть брат, которому не всё равно, как она живёт и чем дышит; который может защитить. Или отомстить.
В тот же день он увёз её в тайгу — праздновать Новый год. И держал в объятиях всю ночь, заботливо и невинно, не позволяя себе даже привычных, не совсем невинных шуточек, не то что прикосновений. Ведь ей снова надо научиться доверять. Не мужчинам вообще, а только ему.
— Ты какой–то грустный. Давай, может, в шахматы сыграем? Только в быстрые, не до утра же тут сидеть. Или они у тебя для антуража, чтобы производить впечатление на девчонок? — хмыкнула Настя.
«Без малейшего намёка на ревность, — грустно констатировал про себя Дима. — Чёртова френдзона!»
— Ну, я немного играю, но так, для удовольствия, и в последнее время редко, — принизил свои заслуги КМС по шахматам. — А ты хорошо играешь?
— Да, — самодовольно заявила Настя, плюхнулась на кровать и уселась, сложив ноги по–турецки.
— На что будем играть? — Дима старательно давил мурлыкающие нотки, которые грозились прорваться насильно — так он был доволен, предвкушая игру.
— Да на что угодно! Я тебя порву, как Тузик грелку. — Настя глядела азартно, и парень понял, что рыбка заглотила наживку.
— О'кей, раз ты не трусиха и уверена в своих силах, давай на раздевание.
— Хм, — задумалась на мгновение девушка, но с крючка не сорвалась: — а давай! Хоть кубики у тебя на прессе посчитаю. — Настя поиграла чёрными бровями и протянула кулачки с зажатыми в них фигурами: — Выбирай, белые или чёрные.
Глава 4
Настя ни на мгновение не усомнилась в себе. Она нечасто играла в шахматы, но у неё к ним определённо были способности. Как сказал её одноклассник, когда она в пух и прах разнесла его в первой же схватке: «Тебе просто дано».
Он, конечно, немного обиделся тогда, ведь ничто не предвещало его проигрыша. На тот момент Настя даже не знала, как называются фигуры, и уж тем более как они ходят. Мальчишка объяснял всё по ходу игры, немного подсказывал, но в конце откровенно напрягся. Она выигрывала.
Тогда он оправдал свой проигрыш тем, что больше играл за неё, чем за себя. Победа симпатичной темноволосой девчонки с лукавым прищуром зелёных глаз больно ранила самолюбие парня, и он заставил её играть ещё, и ещё, и ещё. Настя выигрывала слишком часто. Слишком часто для девчонки, которая ему нравилась.
Потом довольно долго Настя не играла. До тех пор, пока не поступила в университет. Борис тогда купил себе новый ноутбук, а старый отдал сестре для курсовых и рефератов. Он был старенький и совсем не мощный, зато шахматы на нём просто летали.
Настя не знала названий всяких хитрых приёмчиков, играла больше интуитивно, но даже на среднем уровне сложности обыгрывала компьютер регулярно. И сейчас, глядя в хитрющие серые глаза одногруппника, предвкушала, как он удивится, когда продует.
— Обойдёмся без часов, просто ходим как можно быстрее, о'кей? — уточнил правила Дима.
— Да конечно. Домашний вариант. Погнали! — скомандовала Настя, и партнёр сделал первый шаг.
Фигуры полетели с доски одна за другой, притом с обеих сторон. Дима начал агрессивно, и Настя едва успевала просчитывать ходы. Обычно это давалось ей играючи, но взятый парнем темп оказался для неё слишком высоким. Но подозрений не вызвал. Даже наоборот — она уверилась в его непрофессионализме, уж больно легко он жертвовал фигуры: как ей казалось, опрометчиво и не особо продумано.
Столь неоправданная самоуверенность стоила ей первой победы.
— Подожди, не раздевайся, включу какую–нибудь эротическую музычку. — Димка подскочил с кровати, на которой они расположились с доской, и побежал к компьютеру. Пара щелчков мышью — и из динамиков льётся красивая чувственная мелодия.
— Хренов как дров, а не стриптиз тебе! — выдала Настя, стянула свитер и, пару раз покрутив над головой, швырнула в парня.
Одежды она не жалела. В комнате было довольно тепло, а в толстом шерстяном свитере — так вообще откровенно жарко.