— Ты знаешь латынь?
Я кивнула.
— Насколько хорошо?
Я наморщила лоб, гадая, как можно обозначить мой уровень латинского. Свободно говорю, пишу со словарем? Могу читать, но живая беседа была только с преподом? Понятия не имею, сильно ли хромает произношение, так как носителей языка нам не подвезли?
— Быстрее! — Он больно схватил меня за локоть и рывком поднял на ноги. — Читать и переводить сможешь?
Я уверенно кивнула. Точно смогу. Хотя, если бы он спросил, смогу ли я станцевать чечетку на крыле летящего самолета, сейчас я кивнула бы с такой же железной уверенностью.
— Идем! Тебя наверняка уже услышали, так что здесь скоро будет кто-то из Бессменных. Тьма и ее обитатели, да шевелись же ты!
Он тащил меня за собой, еле слышно ругаясь. А я, наконец отмерев, изо всех сил старалась не отставать и молилась, чтобы он не выпустил мою руку из своей.
Мы бежали по длинным коридорам, сворачивая то влево, то вправо. Я старалась смотреть только под ноги: до смерти боялась споткнуться и упасть. Несколько длинных лестничных пролетов вышибли из меня последнее дыхание. Сердце подскакивало к горлу, легкие горели, но тело подгонял дикий страх, и оно не желало останавливаться даже тогда, когда мой спаситель резко замер перед какой-то дверью. Я чуть не врезалась в стену, но он скупым движением дернул меня на себя, одновременно проводя рукой по дверной ручке снизу вверх, словно поглаживая ее. Дверь распахнулась, парень толкнул меня вперед и вошел следом за мной. Щелчок закрывающейся двери лишил меня остатков сил. Я опустилась на колени, а потом растянулась прямо на потертом ковре. В комнате было уже почти совсем светло, значит, солнце скоро встанет, а я все еще жива. Парень переступил через меня и прошел к дальней стене. У меня не хватало сил поднять голову, так что я видела только его ноги. Он некоторое время топтался у какого-то шкафа, а затем развернулся и подошел ко мне. Наклонился и положил у моего лица толстую книгу с распухшими страницами.
— Открой.
Я оперлась на руки и приподнялась. Подтянула к себе уставшие ноги, села на колени и взяла в руки книгу. Она была тяжелее, чем казалась на вид. Я наобум раскрыла ее и посмотрела на страницы. Увидела огромную красную буквицу, вслед за которой вился мелкий, но четкий почерк. Разбирать текст было не в пример сложнее, чем на привычных печатных страницах, но адреналиновый всплеск пока не улегся, и я заскользила глазами по строчкам, выделяя знакомые слова, которые в прямом переводе звучали бы весьма косноязычно. Но бесконечные часы практики как на парах, так и дома намертво вбили в голову привычку охватывать предложение целиком, видя не отдельные слова, а их сочетание и, в результате, смысл. Я медленно двигалась взглядом по странице, давая вскипевшим мозгам привыкнуть к почерку и вникая в неизвестный текст. Не дожидаясь команды, я вернулась к началу абзаца и начала читать вслух. Каждое следующее предложение давалось легче, и я мысленно выдохнула, радуясь, что мне не отшибло память на ненавистную латынь.
Далее, в бесконечном множестве тел заключено уже бесконечное количество мяса, крови, мозга; хотя они и обособлены друг от друга, но тем не менее существуют — и каждое в бесконечном количестве, а это уже бессмысленно. А что они никогда не разъединяются, это говорится не вследствие достоверного знания, но правильно, так как свойства неотделимы.
— Отлично. — Он снова наклонился надо мной и выхватил книгу из рук. Захлопнул ее и выпрямился. — Переводить ты умеешь.
Я слегка напряглась от его резких движений, но не удержалась от комментария:
— Ты уверен, что я не сочиняла на ходу, пользуясь твоим незнанием?
Он даже не моргнул. Смотрел все так же спокойно, без малейшего намека на сомнение.
— Ты сейчас едва дышать можешь от ужаса, не то что лгать. Так что да, уверен. — Он бросил взгляд в окно и тяжело вздохнул. Только теперь я увидела, что, несмотря на все его спокойствие
и равнодушие, он чертовски устал. — Вставай. У меня есть еще часа полтора на сон, и я не собираюсь их терять.
Я поднялась и осмотрелась. Небольшая комната, метра тричетыре в длину и чуть меньше в ширину. Прямо напротив двери окно, под ним стол, заваленный книгами и бумагами настолько, что было удивительно, как они помещаются на столешнице;
у правой стены узкая кушетка, возле которой на полу тоже громоздились стопки книг; чуть дальше из-за темной ширмы виднелась кровать. По левую руку сразу у стола книжные шкафы, комод с какими-то склянками на нем и — почти рядом со мной — плотно закрытая дверь.
Парень указал мне на кушетку, и я с облегчением на нее свалилась, сбросив кроссовки. Он прошел к кровати и кинул мне подушку. Плоская как блин, но я была рада и такой подачке. Накопившаяся усталость требовала тут же уснуть. Я сунула подушку под голову, и меня придавило осознанием произошедшего. Тело просило выбросить все мысли из головы и спать, но сон не шел. У себя дома я привыкла к круглосуточному шуму за окном, а здесь было слишком тихо. Шуршание одежды сменилось кряхтением деревянной кровати под весом парня. Потом все стихло, но тут кровать снова скрипнула, а вслед за ней и половицы. Шаги проследовали от дальнего угла ближе ко мне, и я собиралась повернуться, но сил не было. Пусть делает со мной, что захочет. Плевать. Уже просто плевать. Снова шуршание, и на меня опустилось покрывало.
Я едва смогла пробормотать «спасибо» и вырубилась.
________________________________________
*Темный Мессия, я вверяю тебе свою душу и прошу тебя забрать меня
из мира смертных (лат.)
**Гори в аду, ублюдок! (лат.)
Глава 2
Когда я проснулась, комнату заливал яркий солнечный свет. Моего странного знакомца не было на месте. Значит, и правда поспал полтора часа и ушел. Куда? В любом случае спасибо, что не стал будить. Я немного полежала, потянулась и решила, что нужно осмотреться. Хотя комната была столь мала, что казалось, я уже увидела все что можно. Обычная мужская комната. Ни единого зеркала, легкий бардак, пыльное окно, которое, похоже, никто не мыл с момента постройки здания. Но оставалась дверь в стене напротив. Я на цыпочках подошла к ней и прислушалась. Ни звука. Что же, рискнем. Осторожно дотронулась до ручки и медленно потянула на себя, замирая через каждый миллиметр. Но дверь открылась без скрипа. Стоило мне бочком всунуться в дверной проем, на стенах вспыхнули свечи в стеклянных колбах. Удобно. Я очутилась в крохотной ванной комнате. Здесь обнаружилось небольшое зеркало на стене, и я заглянула в него. Ну, ничего другого я не ожидала. Попробовала пригладить растрепанные темные пряди руками, но стало ненамного лучше. Под невысоким столиком, на котором стоял жестяной таз, нашелся широкий кувшин. Я немного плеснула из него в таз, убедилась, что это чистая вода, и позволила себе умыться. Надеюсь, хозяин комнаты не прибьет меня за то, что трогаю его вещи. Очень хотелось почистить зубы и принять душ, но лезть в подобие ванны, над которой висела кадка с цепью, я не рискнула. Вернулась в комнату и принялась ходить туда-сюда. Выглянула в окно, но из него был виден только густой лес внизу. От скуки начала рассматривать книги возле кушетки. Сплошь научные труды. Странно, издалека казалось, что на обложке нарисованы какие-то непонятные закорючки, похожие скорее на выдуманные рунические символы, но при ближайшем рассмотрении они складывались в знакомые слова.
Я полистала книги, но они все были посвящены тем сферам науки, в которых я слишком плохо разбиралась. Какая-то метафизика, алхимия, биология и анатомия. Рыться в комоде я не рискнула, хотя любопытство нашептывало, что можно попробовать. Но испортить отношения с этим парнем для меня означало неизбежную гибель. Поэтому я ограничилась поверхностным осмотром склянок. Все пустые, с белесым налетом и разводами. Я сама никогда не отличалась особой чистоплотностью, но эти колбочки и пузырьки вызывали зуд под кожей. Хотелось закинуть их в раковину и хорошенько залить «Фейри», а потом отдраить до скрипа.
Я изо всех сил старалась занять себя хоть чем-то, лишь бы не оставаться наедине с мыслями о моем положении. После сна, да еще и при ярком свете вчерашнее потрясение казалось не таким реальным, но я даже не сомневалась, что, попробуй я выйти из комнаты, сюда уже больше не вернусь, да и вообще не доживу до следующего утра. И как попасть обратно домой, я не имела ни малейшего представления. А что самое страшное, если всех пришелиц в этот мир убивали вместо того, чтобы выдворить без права возвращения, значит, и местные не знали способа.
Я попыталась вспомнить фразу, нацарапанную на парте в моем мире, но в голове остался только общий смысл. Дословно воспроизвести ее я так и не смогла, а произносить вслух варианты, перебирая формулировки в поисках нужной, я побоялась: неизвестно, чем может обернуться такая самодеятельность. Вскоре скука одолела меня, и я задремала. Весь день я посматривала в сторону мягкой кровати, но играть в трех медведей было боязно, так что вновь пришлось лечь на жестковатую кушетку.
Хлопок закрывающейся двери в мгновение выдернул меня из неглубокой дремы. Я рывком села и потерла лицо, чтобы не выглядеть сонной. Мой новый знакомый держал в руках стопку книг,
а на его согнутом локте висела большая корзина, накрытая тканью.
— Извини, забыл, что тебе нужно есть.
Он огляделся, подошел и поставил тяжелую корзину мне на колени. Книги свалил кучей рядом с кушеткой.
Из-под светло-серой ткани пахло хлебом. Я с наслаждением вдохнула аромат, но поняла, что есть совсем не хочется. Сейчас важнее было другое. Сотни вопросов в моей голове требовали ответа.
— Прости, мы можем поговорить?
Я поднялась, отставила корзину в сторону. Было неловко разговаривать с человеком, который ходил по комнате, то роясь в бумагах на столе, то ища что-то в комоде.